– Грифоны не различают среди наездников мужчин и женщин, лордов и поломоек. Если грифон почувствует в вас слабину – физическую или моральную, он никогда не станет вас слушать. Он будет видеть в вас добычу или помеху, которую все равно надо убить. Вот это, – Куланн поднял изуродованную руку с отсутствующими пальцами, – сделал грифон.

Все ахнули.

– Чтобы с вами такого не случилось, вы обязаны тренироваться. Это первый урок, который вам преподаст академия. Каждое утро вы должны начинать не с умывания, не с завтрака, а с пробежки по горе. Все поняли? Вопросы есть?

– А у нас разве не будет посвящения? – робко спросил кто-то.

– Посвящение – для тех, кто выдержит первый семестр! – гаркнул преподаватель. – Только тогда вас официально представят всей академии и познакомят с грифонятами. А сначала вам потребуется доказать, что вы достойны гордого звания студентов Небесной академии и не сбежите обратно под мамкину юбку, где тепло и спокойно! Еще вопросы?

– А почему нас больше, чем родившихся в этом году грифонов, господин преподаватель? – уточнила «принцесса».

Куланн зловеще засмеялся.

– Потому что не все из вас продержатся даже до посвящения. Ну, еще какие-нибудь гениальные вопросы?

Все нервно молчали. Преподаватель неожиданно смягчился и улыбнулся.

– Значит, вы умнее, чем предыдущий курс. Итак, у вас есть полтора часа. Прямо сейчас специально для вас накрывают завтрак в студенческой столовой. После этого у вас будет время вернуться в комнаты, привести себя в порядок и взять письменные принадлежности. Ровно в десять начнется занятие. Госпожа Бранвен, профессор истории, будет ждать вас у крыльца и проведет в класс сама. Если же кому-то нужно успеть помолиться, часовня Всех Богов вон там.

Мы разом повернули головы в ту сторону, куда он указывал. Часовня примостилась рядом с учебным корпусом и сверкала в лучах восходящего солнца витражами.

Особенно религиозной я никогда не была. Ходила в обязательные дни в храм, отмечала праздники, приносила богам дары, если хотела их благоволения в важном деле. Но вот сейчас проскочила совершенно серьезная мысль последовать совету Куланна и пойти зажечь свечу. Хотя бы для того, чтобы этот преподаватель как-нибудь пореже вел у нас занятия…

– Ну, удачи! – напутствовал он и ушел.

Мы молча смотрели, как Куланн уверенно направляется к часовне.

– Надеюсь, он там не за наши души собирается свечки ставить, – сдавленно выдал кто-то из студентов.

Раздался нервный хохот. Я тоже не удержалась от истерического смешка.

– Это что вообще было? – выдохнула «принцесса». – Этот человек точно преподаватель?

– Точно, – кисло ответил Хит. – Куланн Сангербрин, участник Идвальской войны. Говорят, он со своим грифоном в одиночку переломил ход сражения, но после этого стал калекой, и его отправили сюда.

– Ого! – раздалось сразу несколько голосов.

– А ты откуда знаешь? – недоверчиво спросил студент, прибежавший к площадке первым.

– Брат рассказал. Он уже на четвертом курсе, – похвастался Хит.

Вид у него при этом был такой, словно он знаком не меньше чем с самим королем. Я едва слышно фыркнула. Нет своих заслуг – примажься к чужим.

– А давайте переместимся в столовую, – громко предложил Уин. – Кто-нибудь еще голоден так же, как я?

Ему ответил хор согласных голосов, и весь первый курс зашагал к столовой.

Глава 9

В столовой мы все и перезнакомились. Хотя сначала, как водится, было напряженно.

В зале, кроме нас и кухонной прислуги, никого не было. У старших курсов занятия сегодня начинались позже, а преподаватели, очевидно, не захотели мешать сплочению новых обитателей академии.

Я чувствовала себя странно из-за того, что теперь сидела среди людей, которых раньше обслуживала, поэтому устроилась с краешка. Уин – снова рядом со мной. Мне стало приятно и одновременно неловко из-за того, как на нас сразу начали поглядывать. Словно мы влюбленная парочка, а не просто два студента, познакомившихся только вчера.

Хит, разумеется, влез посередине стола. «Принцесса», к моему удивлению, тоже отодвинулась ото всех и заняла самое дальнее место. Остальные уселись кто как.

Первые минуты звучал только стук ложек о тарелки. Я внимательно наблюдала за соседями и повторяла за ними, чтобы не сильно опозориться. Кажется, оплошала я всего раз, когда принялась вытирать тарелку от каши хлебной коркой. Сидящий напротив юноша скривился и тихо фыркнул, а коситься на меня стали аж с другого конца стола. Я тут же прекратила привычное занятие, мысленно себя отругав. Студентов-то кормят хорошо, больше не нужно крошки подбирать!

Когда подали компот и десерт – маленький яблочный пирожок, все наконец-то разговорились.

Больше всего интереса у юношей, разумеется, вызвала «принцесса». Оказалось, ее зовут Мади. Это теплое имя удивительно подходило ее белокурым волосам и мягкой внешности – оно означало ту сладкую пору в начале осени, когда солнце еще светит по-летнему, но уже поспели все самые вкусные фрукты и ягоды. Однако характер у Мади оказался по-зимнему холодным. Она скупо отвечала на вопросы, зачем-то громко объявила, что уже давно помолвлена с сыном какого-то там графа, залпом выпила компот и вышла из-за стола раньше всех.

«Колючка», – сошлись на мнении несколько парней, когда девушка исчезла в дверях. Думаю, если бы не мое присутствие, они выразились бы и погрубее. Ну а мне показалось, что девушке просто не по себе из-за того, сколько внимания ей уделяет противоположный пол. Еще бы, с такой фигурой…

Победителя «гонки» звали Хоэл. Он был вторым баронским сыном и признался, что отец давно хотел пристроить его куда-нибудь на военную службу. Поэтому Хоэл неплохо фехтовал и, как все уже догадались, бегал. В целом этот черноволосый парень мне понравился – он рассказывал о себе без хвастовства и охотно поддерживал разговор со всеми, включая меня.

Где-то на четвертом студенте я начала путаться. Все, кроме нас с Уином, имели благородное происхождение и вместе с именем называли титулы своих родителей, земли, которыми те владеют, знаменитых предков… Запомнить это было невозможно. И ужасно скучно слушать.

Я окончательно потеряла нить в тот момент, когда двое юношей на другой половине стола вдруг обнаружили, что они дальние родственники благодаря тете мужа третьей дочери двоюродного брата.

Уин общался со всеми легко. Его как будто ни капли не задевало то, что не все ему отвечают или окидывают долгими взглядами. Я так не могла. Моя родословная была «написана» моими волосами, так что впечатляющее выступление у меня все равно бы не получилось. А поскольку разбираться в хитросплетениях чужой генеалогии у меня желания не было, я сунула несъеденный пирожок в карман, чтобы потом отдать его Закату, и поднялась с лавки. Как мне казалось – незаметно.

– Подожди! – встрепенулся Хоэл. Скулы у него были такими острыми, что делали некрасивым все лицо. Впечатление искупали глаза – черные и живые. Я невольно задержалась, разглядывая их. – Ты сегодня прибежала второй, вместе с Уином. Прекрасный результат! Где ты тренировалась раньше?

– На кухне шваброй орудовала, – едва слышно хмыкнул Хит.

Я вспыхнула и сердито уставилась на него.

– Некоторым это может показаться зазорным, зато грифоны вряд ли сочтут меня слабой.

– А ведь и правда, – Хоэл перевел взгляд на Хита. – Ты последним пришел. Разве у тебя здесь не учится старший брат? Он не предупредил тебя, какими будут испытания в первый месяц?

– Ну, он многое рассказывал…

– Почему ты тогда не подготовился летом, если все знал заранее?

Голос у Хоэла был таким искренне удивленным – не подкопаешься. А я едва сдержала ядовитую усмешку. Хорошо подколол!

Но и Хит тоже не был кретином и быстро выкрутился:

– Мэйлир как раз и раскрыл мне секрет: главное – это крепость не тела, а духа. Хотя преподаватели будут убеждать новичков в обратном, грифона можно подчинить одной силой разума.

Он задрал нос и оглядел всех с явным превосходством. Я лишь вздохнула.

Все ясно с этим высокомерным болваном.

– Эйри! – снова повернулся ко мне Хоэл. – А правду говорят, что у тебя уже есть собственный грифон?

– Ну… – я смутилась. Уже так быстро слухи пошли? Ничего себе! – Это не совсем так. Но господин Силвейн считает, что у меня уже начала образовываться связь с грифоненком.

– А ты его подчиняла разумом или физическая сила тоже понадобилась? – выспрашивал парень.

Вот теперь я уже перестала понимать, действительно ли ему интересно или он меня искусно поддевает, так же как Хита. Из-за Хоэла все глаза обратились ко мне, и это немного раздражало. Да, мне бы хотелось оказаться в центре внимания, но не став целью непонятной мне шутки.

– Я его не подчиняла, – поправила я, надеясь, что настырный собеседник после этого отстанет. – Всего лишь о нем заботилась. Похоже, так и возникла наша связь.

– А как ты о нем заботилась? – спросил юноша, о котором я не запомнила ничего, кроме того, что его дядя служил во дворце. – Никого же не пускают на Орлиную Голову. Он сам к тебе оттуда спустился?

– Правда, что молодые грифоны постоянно норовят искалечить своих хозяев? – перебил его сосед.

Я растерянно переводила взгляд с одного на другого. Признаваться, что я прокрадывалась в авиарий к «порченому» грифоненку, от которого все отказались, вдруг показалось стыдным. Рука сама потянулась к кончику косы и начала его нервно теребить.

– Неправда. – Я кашлянула, решив ответить только на самый удобный вопрос. – Они царапаются, но не намеренно, а от непонимания, что творят. Как обычные котята или щенки. И точно так же любят лакомства. А теперь извините меня, пожалуйста, я хочу успеть проведать Заката перед занятиями.

Я успела развернуться, когда в спину прилетело ехидное:

– Лакомства – это пирожки, что ли?

Ну конечно, Хит. Он никак не мог смириться с тем, что кто-то, кроме него, может привлечь всеобщее внимание. Я уже понимала, что грядет очередной подвох, когда с языка сорвалось:

– А ты предпочел бы, чтобы я ими кормила с рук тебя, а не грифоненка?

Хоэл прыснул, Уин и еще пара человек хихикнули. Остальные были более сдержанны: либо делали вид, что увлечены компотом, либо посматривали то на меня, то на Хита. Дескать, чья возьмет?

– Только если руки ты перед этим хорошенько вымоешь, – спокойно согласился Хит. – Лучше ты пирожками отравишь меня, чем молодого грифона. Им нельзя сладкое – от него клюв становится хрупким. А если он разрушается, грифоны не могут есть и погибают. Но откуда об этом знать девушке, которая еще неделю назад работала посудомойкой?

Все вновь уставились на меня, больше уже не пытаясь притворяться незаинтересованными. А мое сердце бухнулось в пятки.

Вот же крысеныш! Выяснил где-то, что я не пристроенная архейская дочка. Впрочем, меня больше всего испугало не это, а его слова о том, что у грифонят от сладкого ломаются клювы.

Мысли панически заметались. Вкусняшки для Заката я всегда протаскивала «контрабандой», даже не задумываясь о том, можно ли их ему. Известно, что грифоны всеядны, пусть и предпочитают мясо. Ну я и баловала его всем подряд. Что, если я уже нанесла непоправимый вред его здоровью?

Злость на Хита разгорелась пламенем до небес. Я бы швырнула в него этим несчастным пирожком, если бы не понимала, что тогда последствия будут непоправимыми. Проклятый аристократишка как будто заранее знал, как меня больнее всего поддеть!

В то же время я осознавала, что ссору стоит поскорее свернуть. И потому, что скандалы в моем положении не нужны, как и предостерегал Силвейн, и потому, что больше всего на свете мне сейчас хотелось помчаться к Закату и проверить его клюв.

Так что разговор я оборвала пусть некрасивым, зато быстрым способом.

– Не посудомойкой, а помощницей повара, – поправила я. – Хотя откуда тебе об этом знать? Ты и швабру от метлы не отличишь. И уж извини, но я лучше знаю, что полезно моему грифону, чем человек, который о них слышал только по рассказам брата.

И вышла из столовой.