– Мы посоветуемся с товарищами, как помочь опытными кадрами парагвайским авиаконструкторам, – не стал сгоряча решать Сталин, хотя и не видел особых препятствий отдать опального конструктора союзникам. Насколько помнил вождь, Бартини прославился лишь созданием гидросамолёта и участием в разработке конструкции гражданского самолёта для дальней авиации. Однако гидросамолёт в серию так и не запустили, а транспортник доделывали другие конструкторы, когда итальянец уже сидел в лагере. Роберто Бартини хоть и являлся довольно известным специалистом, но в золотом списке выдающихся авиаконструкторов СССР не значился.

– Заранее благодарю за поддержку, – склонил голову парагвайский владыка. – Обещаю первые же созданные самолёты незамедлительно отправить в помощь фронту.

– Думаете, война будет долгой? – с опаской покосился на индейского пророка Сталин.

– Война будет трудной, – безжалостно предрёк Ронин. – Но нам сейчас хотя бы на недельку опередить врага, начать заранее суетиться. Многое уже не изменить, но можно ещё успеть сделать что-то важное. Каждый день – брошенная гирька на чашу весов победы.

– А вдруг всё же не решатся напасть? – вопреки логике не терял надежды Сталин.

– Парагвайские высотные дирижабли дежурят вдоль всей западной границы и даже ночью следят за передвижениями крупных вражеских соединений, – заверил Ронин. – Я распоряжусь, чтобы телеизображение транслировалось в Кремль поочерёдно с разных точек. Но ещё раньше придут радиограммы от полевых агентов, наблюдающих за перемещением войск в глубине вражеской территории.

– Шпионить парагвайцы умеют, – уважительно кивнул Сталин.

– Время астрального сеанса подошло к концу, – развёл руками Ронин. – Желаю удачи, товарищ Сталин.

– И вам удачи, товарищ Ронин, – помахал ладонью вождь.

Лампа в торшере погасла, серый мрак заполнил комнату. Слабый шум бубнов индейских шаманов резко оборвался. Чёрная фигура призрака встала в полный рост и шагнула за зашторенную половину окна. Отблески лунного света отразили силуэт изломанной тенью на складках плотной шторы. Казалось, призрак уносил в руке ещё и какой-то объёмный предмет.

Внезапно чёрный и белый порошок, рассыпанный по географической карте, закружил вихрем и вспыхнул огненной спиралью.

Сталин на мгновение зажмурил глаза от яркого света.

Штора колыхнулась под порывом ветра, свежий воздух волной хлынул в комнату, разгоняя под потолком клубы сизого дыма.

Сталин не уследил, когда именно тень верховного парагвайского шамана исчезла из складок шторы. Лишь как следствие почувствовал навалившуюся на плечи тяжесть. Гравитация безжалостно вдавила тело в жалобно скрипнувшее ложе дивана. Контраст между невесомостью и реальным весом был удручающе разительным. Камнем придавила усталость, захотелось спать. Сталин не заметил, как его одолела дрёма и закрылись глаза.

Утром вождь проснулся раньше обычного, душа чувствовала тревогу, странный сон не выходил из головы. Первое, что бросилось в глаза, – расстеленная на полу карта страны. Сердце сразу забило набатом. Сталин суетливо всунул ноги в шлёпанцы и поспешил к полузашторенному окну. Нервно отбросив складки ткани, он глянул на закрытую створку окна, подёргал шпингалет на раме – открылся с трудом. Понятно, что запереть створку можно было только изнутри. Сталин оделся и по телефону вызвал начальника караула.

Незамедлительно прибывший майор доложил, что за прошедшую ночь никаких происшествий не было. Увидев упавшую со стены карту, майор попытался её повесить на прежнее место.

– Шнурок крепления оборвался у самой планки, – потерпев неудачу, вздохнул служивый. – Товарищ Сталин, разрешите унести её для ремонта.

– А больше ничего странного не заметил? – со стороны разглядывая карту, безуспешно пытался отыскать следы подпалин на бумаге вождь.

– Вроде как гарью пахнет, – поводя носом, закрутил головой страж, стараясь отыскать источник резкого запаха.

– Уж не от меня ли серой повеяло? – нервно хохотнув, пошутил Сталин.

– Может, где-то электропроводка подгорела? – отвергая намёк на дьявольскую ворожбу, шагнул к торшеру озадаченный майор. – Хотя больше походит на запах сгоревшего пороха.

– Верно угадал, майор, это запахло войной, – печально вздохнул вождь. – Позови-ка ко мне Поскрёбышева.

– Да он, товарищ Сталин, сегодня тоже гораздо раньше обычного прибыл. Спозаранку уже суетится в приёмной, непрерывно созванивается с кем-то.

– Я иду в кабинет, пусть поспешит с докладом, – всё ещё находясь под впечатлением вещего сна, удручённо побрёл к рабочему месту вождь.

Вскоре в кабинет зашёл встревоженный секретарь, но успел лишь поздороваться.

– Что, товарищ Поскрёбышев, сообщают дурные вести с границ? – опережая доклад, угадал Сталин.

– Да, но только с южных, – удивился прозорливости вождя секретарь. – Народный комиссар обороны и народный комиссар внутренних дел уже выехали для срочного доклада, с минуту на минуту будут в Кремле.

– Запускай немедленно, как придут. А что там у нас с телеприёмником?

– Начальник связи докладывает о непрерывной телетрансляции изображений приграничных западных районов, – ещё больше смутился секретарь. – Только парагвайцы показывают чужую, прилегающую к нашей границе территорию, акцентируя внимание на районы дислокации немецких войск.

– Всё правильно, – невозмутимо кивнул Сталин. – А из парагвайского посольства документы по телесвязи пересылают?

– Потоком идут, – озадаченно развёл руки секретарь. – Фотокопии проявлять еле успеваем.

– Несите фотобумаги, которые уже успели просохнуть – ознакомлюсь, – махнул ладонью Сталин.

– Тут ещё из парагвайского торгпредства звонили, – спешил сообщить самое срочное секретарь. – Требуют содействия в организации скорейшей первоочередной разгрузки караванов судов, причём сразу во всех основных морских портах. Утверждают, что этот вопрос уже согласован с вами напрямую, а на местах органы власти разводят волокиту.

– Времени совсем нет, – тяжело вздохнул Сталин и хлопнул ладонью по столу. – Срочно созывайте в Кремль всех народных комиссаров!

Когда чуть позже в кабинет вождя зашли для доклада встревоженные Тимошенко и Берия, Сталин сильно удивил наркомов своей осведомлённостью. Внезапное вторжение в Монголию стотысячной армии барона Унгерна и подход вплотную к иранской границе двухсот пятидесяти тысяч казаков с абиссинскими паладинами для вождя сюрпризом не стали. Даже начало самовольной передислокации Южной полевой армии из астраханских степей его тоже не удивило, будто он знал всё заранее.

Но особо поразил Сталин резкой сменой отрицательной позиции по вопросу скорой войны с Германией. Прозорливый вождь даже предсказал точную дату планируемого нападения Германии на СССР. Берия тут же поторопился подкрепить это сообщениями от разведчиков, напрочь забыв о других, теперь уже всем очевидно ложных убаюкивающих сигналах зарубежной агентуры.

Сталин не потрудился назвать соратникам свой источник надёжной информации, ведь догадаться о нём по возросшей активности парагвайских союзников было нетрудно. Признаться же, что на него так повлиял вещий сон, вождь не мог до конца даже самому себе. Следов от ночного посещения парагвайского шамана не осталось, кроме разве что запаха сожжённого порошка и странно оборвавшегося шнурка крепления карты. Однако перечить колдовским силам было бы глупо – астральная информация подтверждалась событиями реальной жизни.

Иосиф Виссарионович давно уж считал себя атеистом, но всё же ссориться с дьяволом не собирался, а от Сына Ведьмы так и несло запахом серы. Особенно напрягала вождя неуёмная жажда добренького батюшки Ронина к захвату всё новых грешников. Тёмный владыка стремился отовсюду тащить в Парагвай неприкаянные души. Ну что ж, если такова плата за помощь в войне с тоже безбожной Германией, то следует кинуть на жертвенный алтарь две сотни тысяч страдальцев из сибирских лагерей. Просьбу Сына Ведьмы отдать ему странного итальянца Роберто Бартини тоже нельзя игнорировать – иначе ведь всё равно конструктора выкрадет, да ещё и обиду затаит. Вон три года назад со зла пятьдесят тысяч заключённых из Сибири увёл. Война грядёт страшная, и парагвайских телеколдунов лучше иметь в союзниках, а особенно верховного индейского шамана. Уж больно хитёр и опасен сын чертовки.

Страна начала пробуждаться от мирного сна, а до войны оставалось уже меньше шести дней.

Глава 4
Парагвайский ронин

На шестой день путешествия Матвей прочно застрял на железнодорожном вокзале в Омске. Пассажирский состав поставили на запасной путь, а к паровозу прицепили воинский эшелон из Забайкальского военного округа и отправили в сторону запада. Пассажирские вагоны на время превратились в гостиницу на колёсах. Сколь продолжительной будет задержка, людям никто не говорил, лишь советовали набраться терпения, а пока погулять по городу, ибо на ближайшие дни все паровозы задействованы под транспортировку срочных военных грузов. При этом граждане искренне недоумевали, почему эшелоны сплошным потоком следуют в западном направлении, ведь судя по куцым заметкам в газетах, неспокойно было наоборот на юго-восточной границе. По слухам, туда со стороны Китая, через монгольские степи, шла несметная орда белоказаков барона Унгерна.

Лишь Матвей понимал, что эта задержка очень надолго и следует искать более скорый путь на Западный фронт. В кармане его шикарного костюма лежал парагвайский паспорт и собственноручно выписанное командировочное удостоверение представителя торгпредства, которые уже никак не могли ускорить его продвижение вперёд. А через несколько дней должна начаться война, и тогда эти бумаги для иностранца превратятся в гири на ногах. Мечтать пристроиться с такими документами в воинский эшелон или получить спецпропуск для передвижения в сторону западной границы было глупо даже для столь наивного молодца.

Первоначальный дерзкий план юноши – успеть самостоятельно добраться до западной границы СССР и там вступить в ряды Красной армии – провалился ещё на первом этапе. Уж больно огромна страна и слишком долог путь до её края. Хорошо хоть, что скоренько проехав на лошади Монголию, успел ещё и по железке преодолеть часть пути по Восточной Сибири. Но теперь передвижение по железной дороге застопорилось и следовало попытаться проникнуть в РККА на том месте, где остановила судьба – дальше легче не станет. Конечно, с началом войны могло появиться какое-то послабление для набора интернационалистов в Красную армию. Но для горячего казака каждый день дорог, а ждать соответствующего указа из центра явно пришлось бы не одну неделю. Поэтому Матвей решил немедля идти на штурм местного военкомата.

Когда жарким июньским днём Матвей подошёл к старинному кирпичному зданию с краснозвёздной вывеской, у его стен крутились гогочущие стайки молодых призывников, проходящих медицинскую комиссию. Дежурный боец у входа спросил цель визита, удивился ответу, но добросовестно направил странного посетителя на второй этаж, в комнату приёма и регистрации заявлений. Время уже перевалило за полдень и очереди из добровольцев в коридоре не было, хотя таковой, очевидно, и до того не наблюдалось. Это Матвею стало ясно, когда он, войдя в маленькую комнату с распахнутым окном на улицу, увидел реакцию военного клерка на появление столь редкого экземпляра. Война ещё не началась, и молодёжь пока особо не проявляла бурного патриотизма – юноши являлись на призывной пункт строго по повестке.

Толстенький старший лейтенант удивлённо выслушал просьбу иностранца зачислить его в ряды РККА, ещё раз внимательно ощупал взглядом рослую фигуру в дорогом чёрном костюме, почему-то особо придирчиво рассмотрел модную шляпу с широкими полями, а затем и кожаный рюкзак, краем выглядывающий из-за плеча молодого атлета.

– Гражданин парагваец, с такими документами вы нам не годитесь, – помахивая в воздухе иностранным паспортом, вынес суровый вердикт вершитель солдатских судеб.