Еще Петр Великий завещал командирам, а тем более генералам принимать важные решения коллегиально, не надеяться только на собственный гений. С одной стороны, решение царя было верным, как ни крути, а две головы лучше одной, но опять же, есть ситуации, которые требуют индивидуального решения. К примеру, Петр требовал от офицеров не шаблонной исполнительности Артикула, а использования его как подспорье в умении воевать с противником. Необходимо давать командирам приказы, не перехлестывающие их разумную инициативу: если необходимо захватить одним полком удерживаемый врагом холм, то надо дать четкое указание, когда захватить, а не как это сделать. Сей вопрос полковник должен решать по мере изменения реалий боя и географии местности.

Идея состоит в том, что на месте боевых действий командиру виднее, как наиболее эффективно действовать против врага. Никакой генерал не сможет учесть всех случайностей на поле боя, как не может он знать досконально ландшафт предстоящей операции. Будь она общевойсковая или проводимая отдельным соединением.

– Сейчас наилучшее время предложить султану почетный мир, государь, – фельдмаршал тяжело дышал, то и дело он подносил ко рту кружевной платок, на висках выступили капельки пота. – Воевать на два фронта мы не можем, у нас просто не хватает ни денег, ни сил. Амуниция и боезапасы поступают с большими перебоями, в Крыму дела замерли и не движутся с места; того и гляди, Девлет Гирей сомнет корпус генерала Алларта…

– Крым будет нашим в любом случае, – жестко говорю я. – Но как сделать так, чтобы султан согласился оставить вассала? Он ведь не может пойти на открытое предательство.

– А от него не требуется предавать крымчаков, достаточно промедлить с вводом войск, и такую возможность мы можем ему предоставить, главное, чтобы к нему весточка с предложением попала как можно скорее, – закашлявшись, ответил Борис Шереметев, передавший охрану обозных путей из России в Валахию генерал-лейтенанту Чирикову.

Ненадолго в комнате моей временной резиденции повисла тишина: подобное предложение просто так не делается, и если султан окажется здравомыслящим человеком, то согласится на наши условия, почти те же самые, какие передал мне в начале кампании патриарх Иерусалимский. Отличие лишь в том, что теперь к дунайским землям добавится Крым с Кубанью. О выделении православных земель в отдельные независимые государства стоит упомянуть, но на согласие рассчитывать не следует – не в тех Россия условиях, чтобы разевать рот на столь жирный кусок, того и гляди Август в спину ударит или цесарь надумает сыграть собственную игру. Пускай им достанутся земли Темешвара, думаю, на большее им рассчитывать не стоит. Не зря же они гоняли полки к границе. Чем больше в империи Габсбургов национальных противоречий, тем проще будет разжечь костер войны. Ну а возможностей, я уверен, будет великое множество, только для начала нужно завершить войну с османами на тех условиях, которые в первую очередь выгодны нам.

– Господа генералы, думаю, не стоит позволять султану забывать о нас. Лучше, если предложение о мире будет подкреплено чем-то существенным, к примеру, захватом части внутренних земель Порты. Сил на один бросок у нас достаточно, да и время сейчас подходящее. Турецкая армия переформировывается и будет небоеспособной не меньше двух-трех недель. Упускать такой шанс нельзя, – прикинув все возможные последствия, я вынес вердикт. – Вот только куда направить удар? Сейчас перед нами открыты дороги в греческие и македонские земли…

«Сегодня следует написать письма патриарху Иерусалимскому и султану с условиями мирного соглашения. Главное начать диалог, а потом можно и о самих пунктах более подробно говорить», – делаю мысленную зарубку в памяти, глядя на притихший Генштаб.

Генералы не хуже меня понимают важность развития атаки, другое дело, что сил у нас и впрямь маловато.

«Записки флотоводца»

Из несохранившегося дневника генерал-адмирала Апраксина

«…Молю Господа Бога нашего об удачном предприятии. Нет покоя в сердцах наших, силен турок на море, но до поры до времени не показывает силушку свою. Может, испугался капудан-паша наших побед на суше и решил повременить? Но то ведь сброд сермяжный, а флот турецкий, в негодности содержась, все-таки равного на Черном море не имеет, да и как заиметь, если все побережье Порта под собой удерживает.

Одна надежда на прамы и галеры, да только погодка ныне сухая стоит. В прошлом году пожгли много судов: какое-то ветошью стало, какое морской бог прибрал. В Азовском море такое не редкость, до жути каверзно оно, того и гляди зазевавшему лоцману в брюхо каменюку подсунет, а если уж насадил суденышко на риф, то почти всегда оно тонет. Хорошо если матросов с офицерами спасти удается, а бывает и так, что вовсе команды гибнут в морской пучине…

…Намедни на горизонте мелькали турецкие вымпелы, дозорные насчитали 32 корабля. Жаль только не смогли точно сказать, сколько линейных, а сколько галер, все же польза была бы. А то смех и грех против фрегатов 50-пушечных галерами 8-пушечными идти. Десяток фрегатов – это полтыщи пушек. Потопят десантные корабли, они и для абордажа подойти не успеют. Нет, нужно ждать, пока турок промашку сделает, вот тогда и ударить.

Кубанские татары разбиты еще прошлым летом, так что за Азов можно не бояться. Какие-никакие, а корабли в порту имеются, да и крепость справная стоит, от десанта отбиться должны. Другое дело, что мало кораблей, совсем мало.

Хорошо еще, Крюйс на прошлой неделе из Таганрога привел две шнявы и шесть скампавей. Правда, ему пришлось недели две укомплектовывать суда экипажами. Как наяву мне слышится испуганный шепот новобранцев, невдалеке надрывается боцман, загоняя линьками рекрутов на ванты, заставляли карабкаться их на салинги и марсы, бегать по реям. Я вижу, как трясутся их руки, дрожат колени, то один, то другой матрос падает вниз, разбиваясь насмерть.

Всегда одно и то же. Это плата за скорость, за науку выживать, за жизнь, в конце концов. Да жестоко, но так надо, пусть потомки помнят о том, какими силами мы добились того, что они будут иметь. Они должны помнить, они обязаны об этом знать!

Наш флот вместе с флагманом готов к отплытию, турок на горизонте не показывается, нам ничего больше не остается, как только начать переброску десанта из кубанских земель к Кафе…»

Глава 2

26 марта 1712 года от Р. Х.

Познань

Ранней весной польские земли мало отличаются от великоросских. Такая же слякоть и грязь, разве что природный ландшафт несколько иной. Но разве он важен усталому путнику, когда ему в лицо дует все еще холодный северный ветер, а на голову падают мокрые снежные хлопья?

О дрянной погоде думали не только одинокие путники, волею судьбы оказавшиеся в ненастье на улице, крепкими словечками поминал матушку-природу и небольшой отряд молодых воинов, едущих на невысоких степных лошадках в сторону городского предместья. У каждого из них был накинут на плечи кожаный плащ с капюшоном, под которым скрыта теплая одежда, подбитая бараньим мехом. Ноги всадников надежно защищали от непогоды высокие кожаные сапоги и шерстяные штаны, плотно облегающие лодыжки. На головах вместо привычных треуголок надеты кепи серого цвета. Никаких опознавательных знаков на них не было.

Одиннадцать всадников приближались к трактиру у развилки дороги. На облупившейся вывеске бревенчатого здания, обладая богатым воображением, еще можно различить зажаренного поросенка на вертеле. На доске кривыми буквами было написано незамысловатое название: «Добрый Михал». Приглядевшись к названию трактира, всадники дружно засмеялись.

– Послушай, Андрей, неужели этот поросенок и есть добрый Михал? – один из воинов задорно спросил командира отряда.

– Не знаю, Степка, может, он и есть, – едва-едва усмехнулся сержант Ходов.

– Хм, как-то нехорошо хозяина есть, кто же нам комнаты тогда даст? – спросил сквозь смех Степан.

Все остальные члены отряда дружно загоготали: что поделать, развлечений в дороге не так много, как хотелось бы молодым служивым. А раз есть повод посмеяться, то почему им не воспользоваться?

– Ладно, посмеялись, и будет, – уже и сам Андрей не удержался от улыбки.

– Иван, Лешка, займитесь конями, остальные несите вещи на постоялый двор, в такую непогоду лучше на день задержаться под крышей, чем через неделю оказаться под землей.

Будто подтверждая слова сержанта, ветер взвыл сильнее, снежные хлопья, стелясь над землей, хлестали стены трактира, морды коней и вконец продрогших до костей всадников. Распределив обязанности, Андрей первым спрыгнул с коня перед воротами, передав поводья Ивану. Сам, не медля, вошел в обеденный зал, а ему навстречу уже спешил седовласый высокий мужичок с заметным брюшком, выпирающим из-под кожаного фартука.

– Чем могу помочь ясновельможным панам? – услужливо спросил трактирщик.

– Нам нужен горячий ужин для одиннадцати человек и пара комнат на ночь.

– Сию минуту будет исполнено, прошу вас, – трактирщик засеменил впереди гостя, махнув рукой кому-то возле стойки. Очевидно, один из служек побежал выполнять заказ.

– Желаете пока еще что-нибудь?

Подумав, Андрей добавил:

– Естественно, что необходимо позаботиться о наших конях: накормить, напоить. Обо всем остальном позаботятся мои люди. Думаю, будет неплохо, если ты для начала принесешь чего-нибудь перекусить и горячего вина с пряностями. Денек паршивый, нужно согреться, пока непогода не доконала…

– Конечно-конечно, все будет исполнено в лучшем виде, – улыбка трактирщика расползлась по лицу как сытый удав. – Ей, Тишка! Давай беги…

Куда должен был бежать Тишка, Андрей не услышал, его внимание привлекла компания пятерых шляхтичей, с брезгливым выражением глядевших ему за спину. Обернувшись, сержант увидел, как в зал входят его солдаты, у каждого на лице – блаженство, наконец-то они могли отдохнуть в тепле и уюте, и не нужно нестись неизвестно куда в поисках неизвестно кого. О чем говорили поляки, Андрей не слышал, но что в их словах нет и намека на уважение, это он почувствовал безошибочно. Польская шляхта привыкла вести себя с русскими как с заклятыми врагами. Хотя благодаря усилиям ляхов оно так и было на протяжении многих десятилетий. Стараниями Петра Великого Россия сейчас живет в союзе с Польшей, а не воюет с ними за свои, исконно русские земли, по недоразумению когда-то отданные им первыми Романовыми в лихие годы рождения новой династии.

Решив не нагнетать обстановку, сержант плюнул на свои подозрения и пошел к столу солдат, весело гомонящих между собой. Через пару минут в зал вышла молоденькая служанка, в руках у нее был большой поднос, на котором стояли кувшин и несколько кружек. Быстро расставив их перед сидящими, она упорхнула обратно и принесла недостающую посуду. К горячему вину с пряностями служанка вынесла тарелку с теплыми пирожками и миску меда.

– Эй, красотка, иди сюда! Нам давно не хватает ласк прелестной девчушки! – один из шляхтичей, скабрезно ухмыльнувшись, поманил к себе вздрогнувшую служанку. – Не заставляй меня повторять дважды, деточка!

Служанка беспомощно оглянулась на солдат и сделала шаг в сторону шляхтичей, на лице ее застыла маска обреченности. Защитить молодую девушку оказалось некому, но не успела она сделать пары шагов, как сержант, не выдержав глумливых сальных реплик ляхов, придержал девушку за локоток и кивком отправил на кухню:

– Иди, принеси нам оставшуюся снедь, о них не думай. – Андрей мысленно чертыхнулся, ведь из-за одной стычки может провалиться дело, порученное ему князем-кесарем.

Как известно, в начале войны со Швецией у России не было как таковой боеспособной армии, не считая пары гвардейских полков и тысячи стрельцов. Воины-то были, вот только они мало на что годились, из всей армии против европейских солдат могли устоять от силы четыре-пять тысяч, остальные являлись обузой, а не опорой трону. Негодными были все стрелецкие полки, охотно пожирающие казну, но при этом себя не оправдывающие и на треть от затраченных ресурсов. Именно после Нарвской конфузии Петр начал активную реорганизацию армии, привлекая на должности офицеров преимущественно иностранцев, так как своих офицеров у нас не хватало, да их и сейчас не хватает, до сих пор приходится пользоваться услугами наемников.

Создавая армию с нуля, государь не мог бездумно назначать любых людей на высшие командные посты, поэтому принимал генералов, полковников и майоров чин в чин и только по письменным рекомендациям. О нравственной чистоте кадров царь не думал…