Еще одна проблема: меткость стрельбы ухудшается под воздействием адреналина. На мелкую моторику надежды нет. Что надо делать, говорят нам, так это «бежать прямо на зверя, воткнуть в него пушку и стрелять вверх», чтобы не задеть пострадавшего. Правда, в этом случае вас подстерегает опасность «перенаправления атаки». Это успокаивающее техническое выражение означает, что зверь бросил свою жертву и теперь идет за вами.

Второе видео иллюстрирует важность порядка и дисциплины в суматохе, которая поднимается при нападении хищника. Перед нами сафари: лев преследует охотника. Другие члены охотничьего отряда разбегаются в разные стороны. Видео неоднократно ставят на паузу, когда ружье оказывается направлено сразу и на льва, и на человека непосредственно за ним. «Держитесь вместе и переговаривайтесь», – советуют нам. Позже мы попрактикуемся в таких вещах в приближенной к жизни полевой обстановке в безлюдном месте на берегу реки Траки, чуть ниже казино.

Курсор переводят на стрелку «пуск», и лев возобновляет атаку. Я раньше работала в зоопарке: рычание в львином вольере во время кормления не описать словами. У меня кишки сворачивались. И это была всего лишь застольная беседа! Лев на видео хочет запугать и уничтожить. Игроки в бинго наверняка недоумевают, что же, черт возьми, происходит в зале «Пандероза».

После еще одной презентации мы делаем перерыв на ланч. Заказанные заранее сэндвичи уже ждут нас у стойки кафе при казино. Мы стоим в очереди, притягивая любопытные взгляды. Думаю, столько сотрудников правоохранительных органов, да еще в форме, в игровом заведении нечасто увидишь. Я беру пакет с едой и следую за небольшой группой офицеров Службы охраны природы, которые направляются на лужайку. Их кожаные треккинговые ботинки скрипят на ходу. «И тут она смотрит в зеркало заднего вида, – говорит один, – а на заднем сиденье медведь ест попкорн». Разговоры в кулуарах конференций, где собираются офицеры природоохранных служб, – это нечто. Накануне вечером я зашла в лифт в тот момент, когда какой-то мужчина спрашивал: «Пробовали когда-нибудь лосятину?»

Пока мы обедали, инструкторы сдвинули стулья к стенам и разложили на столах мужские и женские учебные манекены из мягкого на ощупь материала – по одному для каждой группы. Сверяясь с фотографиями, инструкторы с художественными задатками при помощи краски – и, видимо, ножовки – убедительно воспроизвели на манекенах раны, полученные реальными пострадавшими. Раны – слишком мягкое слово для описания увечий, на которые способны когти и клыки.

Нашей группе достался женский манекен, хотя по тому, что осталось от лица, разобрать пол практически невозможно; не помогает и табличка, прикрепленная к столу; на ней написано "BUD". Позже, по дороге в уборную, меня приветствует жестоко искалеченный "LABATT" и обезглавленный "MOLSON". Вместо того чтобы пронумеровать манекенов, им дали имена пивных брендов. Я решаю, что это попытка – очень по-канадски – разрядить обстановку.

Наше первое задание – применить свежеобретенные криминалистические знания и определить, какой зверь растерзал несчастную. Мы рассматриваем то, что криминалисты называют «свидетельствами жертвы»: раны и одежду. Самое тяжелое из видимых повреждений расположено выше плеча манекена (уцелело лишь одно из них). С шеи частично содрана кожа, с черепа свисает лоскут, похожий на облупившуюся штукатурку. Глаза, нос и губы отсутствуют. Мы согласны друг с другом: это не похоже на работу Homo sapiens. Люди редко едят своих жертв. Если убийца отделяет часть тела, это чаще всего руки или голова, чтобы с трупа нельзя было снять отпечатки или идентифицировать его по зубам. Убийцы время от времени берут какой-нибудь трофей, но плечо или губа – маловероятный выбор.

Наш вывод: женщину убил медведь. Главное оружие медведя – зубы, а морда с короткой шерстью – его слабое место. Когда медведи нападают на человека, они прибегают к тактике, которую используют в драках с другими медведями. «Они вцепляются друг другу в морду, так? Поэтому медведь инстинктивно кидается вам прямо на лицо». Джоэл Кляйн, наш юный и прямолинейный инструктор, расследовал десять случаев нападения медведей на человека. «И когда он на вас бросается, вы и получаете все эти тяжелые травмы лица». Лицо самого Джоэла – на которое мы сосредоточенно смотрим, слушая его слова, – голубоглазое, чистое и свежее, как персик. Я изо всех сил стараюсь не представлять его самого в том состоянии, которое он описывает.

Медведи наносят такие некрасивые раны отчасти потому, что они всеядные животные. Они, как правило, не убивают ради пропитания, и эволюция оснастила их соответствующим образом. Медведи питаются орехами, ягодами, фруктами, злаками. Они роются в отбросах и подбирают падаль. Вот пума, например, истинный хищник. Пума питается плотью убитых ею животных и поэтому убивает весьма эффективно. Она незаметно преследует жертву, затем внезапно наскакивает сзади и наносит «смертельный укус» в заднюю часть шеи. Зубы смыкаются, как лезвия ножниц, и рассекают плоть, оставляя ровный разрез. Медвежья пасть предназначена природой давить и перемалывать: поверхность зубов плоская, а челюсти движутся не только вверх и вниз, но и из стороны в сторону. Раны от медвежьих зубов выглядят хуже.

И их больше. «Медведи – они кусают, кусают, кусают». Наш манекен, говорит Джоэл, выглядит как типичная жертва медведя. «Просто в кашу».

Обернувшись, чтобы взглянуть на манекен, я вижу не только укусы и царапины, но и обширные участки скальпирования и содранной кожи. Джоэл объясняет механику таких повреждений. Череп человека слишком большой и круглый, чтобы поместиться в пасти медведя или пумы целиком так, чтобы животное смогло размозжить его или откусить кусок. Поэтому, когда хищник смыкает челюсти, зубы соскальзывают и сдирают кожу. Представьте себе, как вы кусаете перезрелую сливу, – вот так кожа и снимается.

У оленей, любимого блюда пум, шея более длинная и мускулистая по сравнению с нашей. Когда пума пытается применить свой фирменный смертельный укус к человеку, ее зубы натыкаются на кость в том месте, где должны быть мышцы. «Они пытаются вонзить клыки и сжать челюсти и таким образом захватывают плоть и отрывают ее», – рассказал нам сооснователь WHART Кевин Ван Дамм в лекции под названием «Атакующее поведение пумы». Ван Дамм похож на астронавта, а голос его и без микрофона долетает до дальней стены зала «Пандероза». В какой-то момент я открыла в телефоне приложение для измерения громкости звука и с удивлением увидела, что оно показывает 79 децибел, что громче кухонного утилизатора отходов.

По следам когтей понятно, что нашего манекена прикончила не пума. Когти кошачьих, в отличие от когтей собачьих, погружаясь в плоть жертвы, оставляют треугольные проколы. Если же на человека напал медведь, вы, скорее всего, увидите картину, которую сейчас наблюдаем мы, – параллельные резаные раны.

Джоэл шагает к голове манекена:

– Окай, что у нас тут еще? Отсутствуют нос, губы, так? Так что нам стоит подумать о том, чтобы поискать их…

– В желудке у медведя, – выкрикивает кто-то из моих соучеников.

– В содержимом желудка^[4], точняк.

Джоэл постоянно говорит «точняк». Позже, когда я писала эту главу, мне вспоминалось еще и слово «бинго», но, может быть, это воспоминание навеяно происходившим за стеной.

Ни у одного из наших манекенов не вскрыт живот. Ни один не подвергся, как называет это Ван Дамм, «поеданию внутренностей». Поначалу меня это удивляет. По работе над предыдущей книгой мне известно, что плотоядные хищники, как правило, первым делом вспарывают добыче живот, чтобы добраться до самых питательных органов. На людях такие повреждения увидишь нечасто – и одна из возможных причин заключается в том, говорят наши инструкторы, что люди носят одежду. И медведи, и пумы, поедая тела убитых или умерших, избегают мест, прикрытых одеждой. Может, она не нравится им на вкус или на ощупь, или же они не понимают, что под одеждой – мясо.

Джоэл указывает на раны на шее и плече. «Что думаем, предсмертные они или посмертные?» Другими словами, жива была наша жертва или мертва, когда ей нанесли эти увечья? Это важно знать, потому что иначе на медведя, полакомившегося мертвецом, может пасть несправедливое обвинение в убийстве. Заметив синяк около колотых ран, мы решаем, что их нанесли, когда жертва еще была жива. Мертвые люди не кровоточат, у них не образуется синяков, потому что синяк – это, собственно, подкожное кровотечение. Если сердце не качает кровь, кровь не течет.

Джоэл рассказывает нам историю обглоданного трупа, найденного в лесу недалеко от автомобиля. Труп был частично засыпан листьями. Обглодал его, судя по следам зубов, медведь – и какого-то медведя действительно поймали неподалеку, – однако на теле человека и рядом с ним крови было немного. Криминалисты обнаружили следы от иглы между пальцами ног жертвы и использованный шприц на полу в автомобиле. Вскрытие подтвердило, что этот человек умер от передозировки. Медведь, как говорит Джоэл, «просто воспользовался возможностью получить немного качественной пищи с высоким содержанием жиров и калорий», вытащил труп из машины, немного перекусил и припрятал, чтобы вернуться к нему позже. Медведя освободили.

Джоэл переворачивает наш манекен лицом вниз, демонстрируя парочку других предсмертных резаных ран на спине. Я указываю на две маленькие выемки вдоль позвоночника, рядом с которыми нет ни покраснений, ни крови. Вспомнив вчерашний слайд, иллюстрировавший посмертные повреждения, нанесенные грызунами, я осмеливаюсь предположить, что нашим трупом поужинало еще и какое-нибудь мелкое лесное создание. Джоэл обменивается взглядом с одним из моих соучеников, биологом дикой природы из Колорадо.

«Мэри, это следы от литья под давлением». Он имеет в виду технологический процесс изготовления манекена. Это было бы не так стыдно, если бы, делая записи на одном из предыдущих заданий, я не спутала сантиметры с миллиметрами, указывая длину отметин от зубов, и не внесла тем самым в список улик пасть размера, невиданного со времен юрского периода.

Теперь от «свидетельств жертвы» мы переходим к «свидетельствам животного»: уликам на или внутри «подозреваемого», застреленного или пойманного неподалеку от места нападения. Например, говорит Джоэл, можно поискать частицы плоти жертвы в десневых карманах (обездвиженного) животного. Странно думать, что у медведя в зубах может застрять человек, но вот тебе пожалуйста.

У пумы, добавляет Джоэл, иногда можно найти человеческую кровь или плоть в бороздке внутренней части когтя. «Вам нужно вытащить их наружу, эти втяжные когти, и поискать улики прямо под ними, так?»

Когти могут вводить в заблуждение относительно размеров лап напавшего. Когда животное наступает на лапу и переносит вес тела на стопу, пальцы распластываются, и стопа кажется больше. Кроме того, дознавателям стоит быть внимательнее при измерении дыр, оставленных когтями или зубами на одежде, потому что одежда могла замяться или образовать складку, когда зуб или коготь ее проткнул.

– Ока-а-ай, что еще мы ищем?

– Кровь жертвы на шкуре? – предполагает кто-то.

– Ага, точняк.

Джоэл предостерегает: если медведя застрелили на месте преступления (а не поймали после), его кровь может смешаться с кровью жертвы и загрязнить образцы ДНК.

– И как этому помешать?

– Заткнуть рану!

Вот почему мужчины из Службы охраны природы Британской Колумбии возят в своих пикапах коробки с гигиеническими тампонами.

Конечная цель наших поисков – улики с места преступления, которые связывают убийцу с жертвой. Джоэл отходит, чтобы взять со стола один из черепов. Он прикладывает верхнюю челюсть к ряду ран на плече манекена. Это похоже на примерку хрустальной туфельки. Подходят ли верхние клыки и резцы к следам укусов на плече манекена? И если да, совпадают ли нижние зубы с соответствующими отметинами с другой стороны тела?