– Брат из-за работы переехал в другой город, а я осталась с мамой в Сеуле. Мама не любит говорить об отце, зато я все чаще вспоминаю о нем. Папа оплачивал мои занятия по плаванию и соревнования. Потом я узнала, что он всегда приходил болеть за меня, даже если были важные дела по работе. Сам он никогда не рассказывал об этом, но делал все, чтобы я преуспела в спорте. Вот только из-за череды неудач я сама перестала верить в себя, папа же считал, что отчаиваться неправильно, – так мы и отдалились друг от друга.

Девушка говорила все откровеннее, и Сонсук слушала ее с большим вниманием, отпивая понемногу из своего стакана.

– К сожалению, я не знала, как все исправить. Мы не можем найти общий язык еще с подросткового возраста. А недавно мне позвонила тетя: сказала, что ездила в Сеул проведать отца. Говорит, в студии, где он живет, очень чисто. Папа и готовит себе сам, и по ночам подрабатывает в круглосуточном магазине. Правда, тетя заметила, что от одиночества он сильно сдал, и попросила иногда проведывать его. Я даже не поверила, что он работает продавцом: такая властная натура – и внезапно продавец. Раньше, когда мы ходили в кафе, он возмущался из-за малейшей ерунды: привык на работе командовать. Я и подумать не могла, что он однажды променяет работу детектива на магазин. Прошу прощения за такой сумбурный рассказ. Я растерялась и несколько дней назад просто пришла в ваш магазин совсем поздно, и вот…

Внезапно дочь Квака покраснела и, сдерживая слезы, пробормотала «извините». Заметив ее замешательство, Сонсук ободряюще улыбнулась и протянула салфетку.

– Я все понимаю: многое довелось повидать. Говори, не бойся. Я проработала с твоим папой больше года, он мне тоже небезразличен. Вижу, что и тебе пришлось нелегко. Помогу, чем смогу, хорошо?

Девушка взяла салфетку и вытерла слезы, а Сонсук в это время допила латте со льдом. Успокоившись, дочь Квака предложила заказать еще что-нибудь, и управляющая магазином не стала отказываться. Сказав, что поесть может и дома, она попросила взять для нее пирожное или кусочек торта. Пока девушка стояла у витрины с десертами, Сонсук подумала, что не так уж и плохо все складывается: ведь у нее появилась прекрасная возможность передохнуть и даже угоститься. Сделав заказ, собеседница вернулась и села напротив Сонсук.

По пути домой управляющая магазином погрузилась в тяжелые размышления. Неужели Квак и правда не узнал собственную дочь? Ей очень хотелось позвонить ему и спросить, но мешали правила приличия и просьба гостьи не делать этого.

Девушка наведалась к Кваку на прошлой неделе в компании подруги: одна идти не отважилась. Выбрав товар, она подошла к прилавку и выложила его перед отцом, а тот взял и просто рассчитал ее, будто притворившись, что не узнал. Несчастная девочка подумала, что все дело в маске, и, сняв ее, вернулась в магазин еще раз, однако бесполезно. Подруга успокаивала ее тем, что отец наверняка не обратил внимания на лицо покупательницы, тем не менее произошедшее очень расстроило девушку. Как можно не узнать родного человека, даже в маске? А если он сразу заметил ее и вел себя так нарочно? Любой из вариантов ранил сердце дочери, которая уже несколько дней не находила себе места.

Не в силах больше выносить терзания, она снова пришла в магазин, однако на этот раз не увидела там отца и разволновалась: что, если он уехал куда-то и они больше не встретятся? Конечно, ей нужно было поговорить с ним наедине, однако девушка всерьез испугалась и решила зайти днем, благодаря чему познакомилась с Сонсук и излила душу.

Обычно управляющая магазином не лезла за словом в карман, но не сегодня: нельзя было бездумно ранить девушку. Какова ирония! Наверное, гостья оказалась здесь, чтобы помочь Сонсук решить ее собственные проблемы прошлого. Иногда нужно не только смотреть на вещи со своей колокольни, а искренне попытаться понять собеседника. И кто научил ее этому? Конечно, Ёнсук. Когда в разговоре с сыном все внутри закипало, она вспоминала подругу, которая однажды сказала, что не стоит без конца отчитывать и порицать его.

Сонсук поблагодарила ее за совет и угостила модным в то время китайским острым супом. Вот только прежняя хозяйка магазина, едва порадовавшись за подругу, тут же поникла духом, потому что решить таким же образом проблемы с собственным сыном ей по какой-то загадочной причине так и не удалось. Тогда Сонсук убедила ее поскорее приняться за китайскую еду, ведь острое, как известно, снимает стресс, но бедняжка, покончив с угощением, лишь поперхнулась и долго кашляла. Кончик носа Сонсук похолодел от воспоминаний о Ёнсук, женщине такой же противоречивой, как острые и одновременно вкусные китайские блюда.

После долгих размышлений управляющая пришла к выводу, что при своем хорошем зрении Квак не мог не узнать родную дочь, но из-за щепетильности вопроса решила сама поговорить с ним об этом завтра, во время пересменки. Сначала Сонсук хотела посоветовать девушке прийти через пару дней, как наберется смелости, однако вспомнила, что Квак скоро переезжает. Нужно было спешить, поэтому она взяла в свои руки проблему несчастной, которая поделилась с ней переживаниями.

– Сегодня снова четыреста человек. Вирус не отступает, – зайдя в магазин, сказала управляющая Кваку, который стоял возле кассы.

Теперь вместо приветствий «Как дела?» или «Что нового?» люди начинали беседу с обсуждения, сколько заболевших появилось в стране за день. Мужчина кивнул.

«Да уж, разговорчивым его точно не назовешь».

– Я очень боюсь подхватить эту заразу: еще даже первую прививку не сделала, – снова нарушила молчание Сонсук.

– А когда собираетесь? – спросил Квак, который уже привился первым компонентом.

– В конце месяца. Просто все, кто делал, жалуются на побочку. Я помню, вы тоже ведь тогда не смогли выйти на работу после прививки.

– Угу.

– Еще переживаю, когда придет очередь сына. Хорошо хоть, пока может работать из дома. Я сказала ему никуда не выходить, пока не привьется.

– Хорошо, что можно из дома.

– А как ваши дети? Все в порядке?

Сонсук ожидала, что после слов о ее сыне Квак тоже расскажет что-нибудь о своих детях, однако он лишь пробормотал нечто невнятное и уставился в окно. Тогда она прибегла к более решительным действиям.

– У вас же есть дети. Несмотря на то что вы отдалились друг от друга, в такие трудные для всех моменты нужно звонить им: спросить, не заразились ли они, как справляются с самоизоляцией. Сейчас все только об этом и твердят. Тяжелые времена.

– Да, конечно…

– Свяжитесь с ними. Вы ведь мне показывали их фотографию. Очень милые! Я даже позавидовала, – подстегивала его Сонсук.

Квак сразу же смягчился:

– Правда?

– Конечно. Особенно дочка. Настоящая красавица. Не будь мой сын на три года младше, мы бы не отказались от такой невестки, – решила зайти с козырей Сонсук.

Мужчина застыл, словно его укусила ядовитая змея, но начальница не спешила уходить в подсобку.

– Я недавно виделся с дочкой.

– О, правда? Ну и как она поживает? – поинтересовалась Сонсук, непроизвольно повернувшись к кассе.

– Маску носит. Вроде бы все в порядке.

– А где вы встретились? В кафе? Угостили ее чем-нибудь вкусным? Хотя теперь она уже взрослая и сама может угощать отца, – продолжала задабривать его женщина.

– Да мы встретились совсем ненадолго. Пообедать не удалось.

– Как жаль. Ну, сейчас все в заботах – хорошо, что вы хотя бы выкроили время увидеться.

С этими словами Сонсук ушла переодеться и положить сумку в шкафчик. Выйдя в зал, она увидела, что Квак о чем-то глубоко задумался. Отлично. Карты выложены на стол. Пора их раскрыть и рассказать о встрече с девочкой, а затем посоветовать поговорить с ней в следующий раз. Повезло, что еще и посетителей пока нет.

Сонсук довольно улыбнулась и направилась к прилавку, как вдруг мужчина поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Я как раз хотел узнать: о чем вы говорили с моей дочерью?

На мгновение Сонсук застыла, будто услышав раскат грома. По коже побежали мурашки. Под пристальным взглядом Квака она ощущала себя преступником на допросе в полицейском участке. Женщина постаралась собраться с мыслями. Значит, ему известно, что она виделась с его дочерью. Но ведь об этом знал только Чон – неужели он рассказал?

– Я увидел на записях с камер. Последние несколько дней просматривал их.

«На записях с камер? Да он до сих пор хорош как детектив».

Сонсук ощущала себя нашкодившим ребенком. Впрочем, чувство собственного достоинства не позволило ей потерять самообладание.

– Вы смотрели записи? Хм. Вообще-то, только управляющему это разрешено!

– Извините. Просто мне хотелось проверить, приходила ли дочь снова, поэтому я смотрел каждый день. Так и выяснил, что вчера она ушла из магазина в вашей компании. И мне очень интересно послушать, о чем вы говорили.

– «О чем говорили», «о чем говорили»! О том, какой вы пень!

– А-а…

– Шутка! Она хотела спросить, что случилось в тот вечер. Неужели вы ее не узнали или просто притворились? Теперь-то я поняла, что второе, вот только зачем? Зачем вы так поступили? – неосознанно выпалила Сонсук.

Квак опустил голову и потупил взгляд, словно ничто извне его не касалось. Через несколько мгновений он произнес:

– Мне стало стыдно.

– Почему?

– Увидел ее, и вся моя смелость куда-то испарилась.

Ошарашенная Сонсук от возмущения цокнула языком, а Квак продолжил:

– Кто-то однажды мне посоветовал относиться к семье как к клиентам, и отчего-то эти слова запали мне в душу, я правда стал таким. И стал мягче.

– Ого, – удивилась начальница и довольно улыбнулась.

Ну и кто из них тут теперь детектив – он или она? Сонсук уверенно посмотрела ему в глаза и выдала заранее подготовленную речь:

– Я позвоню ей. Бедняжка ведь не понимает, что произошло: то ли родной отец ее не узнал, то ли не решился слова сказать. Скажу, что вы работаете до следующего четверга. И если она придет, заговорите с ней первым.

Квак молча кивнул.

– Ей, похоже, многое хочется с вами обсудить. Она даже угостила меня кофе и десертом, только чтобы расспросить о вас. Так что, как только увидите ее, сразу подойдите и пообщайтесь. Угостите нашим кофе или треугольным кимпапом – за счет магазина.

– Понял, спасибо…

Квак снова виновато потупил взгляд, и Сонсук отправила его в подсобку под предлогом того, что ей пора подсчитать баланс. Чуть помешкав, он все же подчинился и некоторое время не выходил оттуда.

Любопытно, почему она вдруг вспомнила о треугольном кимпапе? Точно, тот «золотистый ретривер» посоветовал ей тогда угостить им сына. Он, как и детектив, присматривал за магазином по ночам… Ох, и что же будет дальше? Пока на объявление о найме сотрудника не откликнулся ни один человек. От стресса у Сонсук разболелась голова.

В конце ее смены, поправив все товары на полках, подошел Чон. Сонсук занервничала. С чего это молчаливый каменный Будда решил заговорить с ней первым? Только бы не попросил рассчитать его! Им и так не хватает двух сотрудников, ухода третьего они не переживут!

К счастью, увольняться он не собирался, но его слова изрядно встревожили Сонсук. Оказалось, что вчера вечером некий мужчина узнавал о работе в ночные смены и Чон сказал ему вернуться днем, к приходу управляющей. Когда Сонсук удивленно спросила, почему он не дал тому мужчине ее номер, юноша лишь пожал плечами:

– Это не мое дело.

– А что тут сложного? Просто дать номер, и все.

– Я подумал, что вы не захотите, чтобы вас тревожили в нерабочее время, – растерянно пробормотал Чон.

«Врет, – решила Сонсук. – Ему просто нет дела до проблем магазина. Получает свою зарплату и больше ни о чем думать не хочет».

– Сегодня так никто и не пришел. Вы тоже должны думать о судьбе общего дела, не оставаться в стороне, когда у нас трудные времена.

С этими словами Сонсук покинула магазин, не зная, как откликнулся на них Чон – задумался или показал ей вслед язык. Впрочем, маска все равно скрывала его лицо.