Лэрд Дункан сидел в своем кресле-каталке, на его сухом лице почивала скорбная улыбка, показывающая его намерение сохранять любезное расположение духа вопреки владеющей им великой печали. Заметив это выражение, отец Брайт сообразил, что на его собственном лице почиет такая же мина. Никто из присутствовавших не намеревался обмануть кого-то другого, – священник был в этом уверен, – однако признание этого факта самым вопиющим образом нарушало все правила этикета. Лэрд как-то вдруг осунулся и постарел, что совершенно не понравилось отцу Брайту. Присущая священнику интуиция безошибочно указывала на то, что в груди шотландца кипит буря самых злобных, по-другому и не скажешь, чувств.

Леди Дункан по большей части молчала. За пятнадцать минут, прошедших после того, как они с мужем прибыли к неформальному чаепитию, она едва ли произнесла дюжину слов. Лицо ее походило на маску, в глазах застыла та же мука, что на лице ее мужа. Однако в данном случае опыт священника подсказывал, что здесь чувствами руководил простой и прямой страх. А проницательный взгляд поведал ему, что на лице леди слишком много косметики, тщетно маскирующей синяк на ее правой щеке.

Миледи графиня д’Эвре являла собой воплощение печали и горя, но в душе ее не ощущалось ни печали, ни зла. Она говорила спокойно и с вежливой улыбкой. Впрочем, отец Брайт готов был держать пари, что ни один из присутствующих не запомнил ни единого произнесенного ими слова.

Отец Брайт поставил свое кресло так, чтобы через открытую дверь видеть длинный коридор, ведущий от донжона. Он надеялся на то, что лорд Дарси поторопится. Гостям еще не сообщили о том, что в замок прибыл следователь герцога, и отец Брайт слегка волновался по поводу предстоящей встречи. Не говорили Дунканам и о том, что графа убили, однако он не сомневался, что они об этом уже знают.

Наконец отец Брайт заметил, что лорд Дарси появился из двери в дальнем конце коридора. Пробормотав вежливое извинение, он поднялся на ноги. Остальные трое приняли его предлог как должное и продолжили беседу. Отец Брайт встретил лорда Дарси в коридоре.

– Вы нашли то, что искали, лорд Дарси? – негромко поинтересовался священник.

– Да, – ответил лорд Дарси. – Боюсь, нам придется арестовать лэрда Дункана.

– По обвинению в убийстве?

– Возможно. Пока я в этом не уверен. В настоящий момент речь идет только об использовании черной магии. Все необходимые принадлежности хранятся в его сундуке. Мастер Шон утверждает, что вчера вечером в опочивальне был произведен магический ритуал. Конечно, подобные деяния уже вне моей юрисдикции. Арест придется произвести вам как представителю церкви.

Он помолчал.

– Похоже, вы не особенно удивлены, преподобный отец.

– Да, – согласился отец Брайт. – Я подозревал нечто подобное. Но вам с мастером Шоном придется предъявить ему обвинение под присягой, прежде чем я смогу перейти к действиям.

– Понимаю. Можете ли вы оказать мне любезность?

– Если это в моих силах.

– Под любым предлогом выведите отсюда миледи графиню. Оставьте меня в обществе ее гостей. Я не хочу расстраивать миледи более, чем необходимо.

– Это я смогу сделать. Мы войдем вместе?

– Почему нет? Только не упоминайте о том, почему я здесь. Пусть считают меня еще одним гостем.

– Очень хорошо.

Все трое, остававшиеся в комнате, дружно повернули головы в сторону отца Брайта и лорда Дарси. Как только всех представили друг другу, Дарси смиренно попросил у хозяйки замка прощения за опоздание. Отец Брайт заметил, что на его симпатичном лице появилась такая же скорбная улыбка, как и у всех остальных.

Дарси взял какую-то закуску с буфетного столика и позволил графине налить ему большую чашку горячего чая. Он не стал упоминать о недавней смерти и перевел разговор на дикие красоты Шотландии и великолепную охоту на куропаток.

Отец Брайт даже не стал садиться и сразу же покинул комнату, а вернувшись, сразу же подошел к графине и негромким, но вместе с тем вполне разборчивым шепотом произнес:

– Миледи, сэр Пьер Морле только что сообщил мне, что у него возникло несколько вопросов, требующих вашего немедленного внимания. Он просит вас заглянуть к нему на несколько мгновений.

Миледи графиня колебаться не стала, немедленно извинилась и добавила:

– Продолжайте чаепитие. Вынуждена ненадолго отлучиться.

Лорд Дарси, понимая, что священник лгать не станет, задался вопросом, что именно тот придумал. Впрочем, это не имело особого значения, хотя Дарси надеялся на то, что секретарь займет графиню по меньшей мере на десять минут.

Прерванный разговор немедленно вернулся к куропаткам.

– Мне не приходилось охотиться после случившегося со мной несчастья, – проговорил лэрд Дункан, – но это занятие всегда доставляло мне огромное удовольствие. На сезон охоты ко мне каждый год съезжаются друзья.

– И какое ружье вы предпочитаете для охоты на куропаток? – спросил лорд Дарси.

– Усовершенствованный штуцер с дюймовым стволом, – ответил шотландец. – У меня два любимых. Отличные ружья.

– Шотландской работы?

– Нет-нет. Английской. Охотничьи ружья ваших лондонских мастеров превзойти невозможно.

– Ах так. А я уже было подумал, что ваша светлость все свое оружие заказывает в Шотландии.

С этими словами он достал небольшой пистолет из кармана своего сюртука и аккуратно положил на стол.

– Что это? – нарушил затянувшуюся паузу лэрд Дункан с гневом в голосе. – Откуда вы его взяли?

Лорд Дарси взглянул на вдруг побледневшую леди Дункан.

– Возможно, – проговорил он холодным тоном, – об этом нам может рассказать леди Дункан.

Та задохнулась и затрясла головой. Какое-то мгновение она не могла выдавить из себя ни слова, пока наконец не произнесла:

– Нет. Нет. Я ничего не знаю. Совсем ничего.

Лэрд Дункан бросил на нее странный взгляд.

– Так вы не отрицаете, что это оружие принадлежит вам, милорд? – спросил лорд Дарси. – Или вашей супруге, если на то пошло.

– Но где вы нашли его? – грозно осведомился он. Прежде шотландец был сильным человеком, и Дарси увидел, как вздулись мышцы его рук и плеч.

– В опочивальне покойного графа д’Эвре.

– И что же он там делал? – рыкнул шотландец, и лорду Дарси показалось, что вопрос обращен к леди Дункан в той же мере, как и к нему самому.

– Помимо всего прочего, прострелил сердце графа д’Эвре.

Опрокинув чашку с чаем, леди Дункан без чувств повалилась вперед. Не обращая внимания на жену, лэрд Дункан потянулся к пистолету. Однако лорд Дарси опередил его.

– Нет-нет, милорд – кротко промолвил он. – Не стоит трогать улики, обнаруженные в деле об убийстве. Доказательства подлежат юрисдикции короля.

Однако к дальнейшему развитию событий он не был готов. Громогласно и непристойно выругавшись на гаэльском языке, лэрд Дункан, уперев руки в подлокотники колесного кресла, великим усилием могучих рук и плеч заставил себя подняться на ноги и через стол потянулся к горлу лорда Дарси.

Он мог преуспеть в своем намерении, если бы его не подвели ноги. Он повалился вперед и ударился грудью о край массивного дубового стола, утратив тем самым почти всю энергию своего рывка. Он все еще протягивал руки к растерянному англичанину и подбородком врезался в крышку стола, после чего осел назад, увлекая за собой скатерть, фарфор и столовое серебро. Его жена даже не шевельнулась, когда скатерть накрыла ее с головой.

Лорд Дарси отпрыгнул назад, перевернув кресло. Поднявшись на ноги, он посмотрел на беспамятные тела, надеясь, что не слишком похож на короля Макбета.

***

– Ничего серьезного им не угрожает, – по прошествии часа проговорил доктор Пейтели. – Леди Дункан претерпела нервное потрясение, однако отец Брайт срочно занялся ею, как только она очнулась. Она, на мой взгляд, набожная женщина, пусть и грешница.

– А как насчет лэрда Дункана? – поинтересовался лорд Дарси.

– Его дела хуже. Боюсь, что падение усугубило повреждение его спины, да и трещина в подбородке тоже не пошла ему на пользу. Не знаю, способен ли отец Брайт помочь ему. Для исцеления необходимо содействие пациента, я сделал для него все что мог, но я всего лишь хирургевт, a не адепт искусства целителя. Впрочем, отец Брайт пользуется в этой области хорошей репутацией и, возможно, сумеет помочь его светлости.

Мастер Шон печально покачал головой.

– Его преподобие наделен Талантом, но теперь ему противостоит другой обладатель Таланта – человек, разум которого в конечном счете направлен к самоуничтожению.

– Ну, это уже вне моей компетенции, – сказал доктор Пейтели. – Свое дело я сделал и потому оставляю вопросы полного исцеления церкви, которой они принадлежат по праву.

– Мастер Шон, – проговорил лорд Дарси, – загадка еще не разгадана. Нам нужны новые свидетельства. Как насчет глаз?

Мастер Шон моргнул.

– Вы имеете в виду картинку, милорд?

– Да.

– Ее не примут в качестве доказательства в суде, – промолвил чародей.

– Я знаю, – уверенным тоном проговорил лорд Дарси.

– Изображение в глазу? – недоуменно спросил Пейтели. – Не совсем понимаю.

– Ею пользуются нечасто, – сказал мастер Шон. – Дело в том, что в момент смерти, особенно насильственной, иногда происходит особое психическое явление. Сильнейшее эмоциональное напряжение производит в разуме своего рода обратную вспышку, если вы меня понимаете. В результате картина, предстоящая перед глазами умирающего, отпечатывается на сетчатке, изображение это можно зафиксировать и, таким образом, узнать, что видел умирающий в последний момент жизни.

Однако этот процесс редко наблюдается даже в самых лучших обстоятельствах. Во-первых, он происходит не всегда. Например, в том случае, когда человек ожидает нападения. Человек, убитый на дуэли или застреленный, но несколько секунд смотревший на убийцу, имеет шанс приготовиться к ситуации. Кроме того, смерть должна произойти почти мгновенно. Если она затягивается, пусть даже на несколько минут, эффект потерян. Ну и, конечно же, если человек зажмурился в мгновение смерти, в его глазах не останется отпечатка.

– Глаза графа д’Эвре были открыты, – отметил доктор Пейтели. – То есть они были открыты, когда мы обнаружили его. Как долго может сохраниться отпечаток в глазах после смерти?

– Пока клетки сетчатки не начнут отмирать и не утратят свою природу. Иногда больше двадцати четырех часов, обычно много меньше.

– Сутки еще не прошли, – проговорил лорд Дарси. – И, возможно, графа застигли врасплох.

– Должен отметить, милорд, – задумчиво произнес мастер Шон, – что условия кажутся мне вполне благоприятными. Я попробую. Однако не советую надеяться на успех, милорд.

– Согласен. Только сделайте все, на что вы способны, мастер Шон. Из всех практикующих сейчас чародеев только вы один способны выполнить эту работу.

– Благодарю вас, милорд. Я немедленно приступлю к делу, – произнес явно польщенный маг.

Ровно два часа спустя лорд Дарси шагал по коридору к парадному залу, за ним изо всех сил старался не отстать мастер Шон с жезлом из дерева caorthainn в одной руке и большим саквояжем в другой. Дарси попросил отца Брайта и графиню д’Эвре встретиться с ним в одной из небольших гостиных. Однако графиня сама вышла навстречу.

– Милорд Дарси, вы действительно подозреваете в убийстве лэрда и леди Дункан? – Она посмотрела на него несчастными и полными тревоги глазами. – В таком случае я обязана…

– Они не виноваты в его смерти, миледи, – остановил ее лорд Дарси. – И, на мой взгляд, мы можем доказать это… хотя, конечно, обвинение в черной магии снять с лэрда Дункана невозможно.

– Понимаю, – сказала она, – но…

– Прошу вас, миледи, – снова прервал ее лорд Дарси. – Позвольте объяснить все по порядку. Прошу.

Графиня молча повернулась и повела его к гостиной, в которой уже находился отец Брайт.

Священник ожидал их стоя, лицо его выдавало напряженность.

– Прошу вас обоих сесть, – распорядился лорд Дарси. – Разговор не займет много времени. Миледи, может ли мастер Шон воспользоваться этим столом?

– Конечно, милорд, – негромко проговорила графиня, – конечно же.