Добрались до места уже в темноте. Саша посапывала, уложив свой дорожный плащ под голову, прижавшись к двери. После того случая с недоделанными гопниками на тракте, ее просто прорвало, и Домовой бросил все попытки и надежды сосредоточиться на собственных мыслях. Незаметно для себя он и сам разговорился, что оказалось довольно полезным. Тревоги и волнения по поводу случившегося утром отступили, на душе стало легче. Возможно, в этом ему помогло его природное умение абстрагироваться от внешнего мира и холодная расчетливость, а возможно и простое человеческое общение по делу и ни о чем.

Спутница оказалась веселой и озорной девчонкой, которая, действительно, дальше своей деревни носа никогда не казала. Она рассказала о себе довольно много, но при этом, по сути ничего полезного. Девушка была открытой и честной, доверчивой и местами по-детски глупой, что гармонично вязалось с ее внешностью, но при этом грамотно строила свою речь, что говорило о том, что особа эта не глупа. Когда Саша все же заснула, устав от бесконечного дня, в навалившейся тишине Домовой, немного поразмыслив, все же решился показать ей свой дом, который ото всех старался держать в тайне. Ну, правда, на дворе ночь, не оставит же он ее в грузовике, а сам в берлогу свою ночевать завалится? Ну, не, не такой он, но и в УРАЛе спать с ней он тоже не собирался. Зачем, когда тут у него кровать мягкая есть и внутри убежища тепло и безопасно?.. В общем, все говорило за то, что придется спутницу брать в бункер… Ну и ладно! Туда ведь тоже не так легко попасть, даже если кто-то и узнает об этом месте, это не беда, да и не такая уж и тайна великая, если так рассудить. Тот же Васька-рыжий знал о бункере, Моргана тоже в курсе, да и еще несколько человек. Домовой хоть и был довольно скрытным человеком, сейчас он чувствовал, что ничего страшного в том, что покажет этой девчонке свое логово, не случится. К тому же он не мог отделаться от странного ощущения, словно ему навязали дочку какой-то дальней родственницы, дабы он приглядел за ней, пока родители уехали в соседний город по делам, а не очередная заказчица перед ним. Ну, вот ей богу, такая она порой глупая и наивная, что диву даешься! Это подкупало. Если раньше Домовой испытывал к подобным особям только одно – мужское влечение, то к этой девчонке у него, тьфу-тьфу-тьфу, но хочется сказать, какие-то отеческие чувства. Да, деваха фигурой не обделена и фигуру бы эту он и так, и сяк покрутил в постели, но вот смотришь на то, как она во сне носом смешно шмыгает, и все желание пропадает овладеть ей через силу. Хочется одеялко поправить, подушечку подстелить и кашки утром манной наварить. Домовой передернул плечами. Фу, какое мерзкое чувство!..

Когда уставший от долгой поездки грузовик замер, чихнув и свистнув подвеской, она встрепенулась, осмотрелась по сторонам, протирая глаза.

– Приехали?

– Ага, – ответил Домовой и вышел из машины.

Фары грузовика освещали сетчатый забор, перегородивший им путь. «Не входить», «Опасная зона», «Предъяви документы», «Мины», «Стой, стрелять буду», гласили металлические таблички, развешанные тут и там, причем последняя была исправлена мелом.

Наемник откатил ворота, предварительно повозившись с чем-то у самой земли, вернулся в кабину и загнал грузовик на заросшую высокой травой территорию. Скомандовав, чтобы девушка оставалась на месте, пояснив, что все вокруг заминировано, он снова запер ворота, установил растяжку обратно и повел машину причудливой змейкой по направлению к небольшому насыпному холмику. Когда подъехали ближе, Александра смогла разглядеть в насыпи ржавые ворота. Открыв рот, она осматривала старые запорные механизмы, площадку перед ними окрестности, высвеченные мощными фарами автомобиля. Поколдовав над какой-то коробочкой слева в нише, Домовой нажал на неприметную, посеревшую и покрытую ржавчиной и пылью кнопку. Ворота, оказавшиеся на деле бронированными створками, вздрогнули и стали откатываться, втягиваться в стену, открывая взорам внутреннее помещение.

– Добро пожаловать в мою берлогу… Чувствуй себя, как в гостях. Руками ничего не трогай лишний раз, предупреждаю сразу! Без меня никуда не ходить, нос никуда не совать. – Домовой на секунду задумался. – По-хорошему бы тебя тут оставить, в машине, но… – он побарабанил пальцами по рулю, – раз уж ехать дальше придется, да и информация мне от тебя дополнительная все еще нужна, придется впустить… так что цени! Ты первая женщина на этой помойке…

Грузовик неспешно вкатился в бетонный мешок, ворота за ним стали закрываться. Встав в пазы, огромные створки зашипели, выпуская белый пар, и в помещении стало как-то странно глухо, Саша даже похлопала по ушам, прогоняя неприятное ощущение в голове.

– Тут давление повышено, защита от радиации и газа… – пояснил наемник. – Скоро пройдет, привыкнешь.

Девушка открыла рот, попыталась пощелкать внутренним ухом, но противное давление не пропадало.

– Где мы? – поинтересовалась она и удивилась собственному голосу.

Он был другим, более низким и гулким. Прочистив горло, она издала пару звуков, но эффект сохранился. Домовой махнул рукой, увлекая спутницу за собой, закинул какой-то мешок, прихваченный из УРАЛа, на плечи и пошагал к дальней стене. Они прошли в небольшие двери в другое помещение, в котором неприятное давящее чувство пропало через несколько секунд, как те закрылись за их спинами.

– Дома… – с облегчением проговорил мужчина.

– Что это за место? – снова поинтересовалась девушка, проходя большой просторный коридор, озираясь по сторонам.

– Сейчас увидишь…

Они шли по широкому и высокому бетонному коридору, по которому при желании мог бы проехать и оставленный в "прихожей" бункера УРАЛ. По обеим сторонам туннеля находились различные двери. Синие, зеленые, серые, высокие, низкие, ржавые. Некоторые закрытые, некоторые слегка приоткрыты, а в некоторых проемах их вовсе не было. В помещении висел тяжелый сырой воздух и было темно. Тянущиеся под самым потолком тусклые лампы с красным светом едва-едва освещали потолок и пол с огромными лужами под ними. Саша поежилась.

– Это древний пункт управления, – войдя в огромную комнату в самом конце коридора, радостно объявил наемник, пропуская девушку вперед.

В этом помещении было заметно светлее и, если это можно так сказать, уютнее. Ламп аварийного освещения здесь уцелело намного больше. Глухая стена впереди с большими, закрытыми стальным шторами окнами. Перед ней стоит бесчисленное количество столов с аппаратурой, стойки с компьютерами и какие-то пульты с таким же бесчисленным количеством кнопок. Комната уходила вправо и влево, явно имея овальную или круглую форму.

– Пункт управления чем? – оглядывая высокие потолки, наверное, с двух-, а то и трехэтажный дом, смешно открыв рот, негромко спросила Александра.

– Разным, – ушел от ответа Домовой, пожав плечами. – Секретный военный объект. Я нашел его несколько лет назад и теперь это мой дом…

– Слышь, салага! – внезапно раздался старческий голос откуда-то из пульта управления, и девушка взвизгнула.

От неожиданности она подскочила на месте, оглушив своим криком и Домового, и себя, и неизвестного говорившего.

– Э-э-э-эй! – закряхтел снова голос. – Это ты там обосрался так что ли или девку на ночь себе опять притащил?! Я же говорил, что только не в моем бункере!

– Кто это, – испуганно прошептала Саша, прячась за спиной наемника, который чуть не свалился со стула от пронзительного крика.

Домовой скривился, поднялся, подошел к пульту, стоявшему прямо перед ним, нажал какую-то кнопку и придвинул старый облезлый микрофон.

– Слышь, старый, варежку завали … Это не проститутка, а заказчик!..

– Вот жешь! – смеясь, прокаркал неизвестный из динамиков. – Что, дела так плохи, что ты теперь и такие услуги оказываешь? – старик рассмеялся. – Бабы в заказчиках, а ты у них мальчиком для утех?

– Ой, да заткнись ты, – отмахнулся Домовой. – Совсем, смотрю, от скуки мозгами двинулся. Я уж надеялся, ты подох там давно…

– Хрена лысого тебе на воротник, салага! Я еще тебя переживу!

– Кто это? – снова спросила, подойдя ближе, Александра, отойдя от внезапности.

– Хрен старый. Лейтенант, – отмахнулся рукой наемник. – Этот старик тут с самого дня «З» сидит… Раке… – он осекся. – Бункер сторожит, видите ли. Сдался он кому-то двести лет, ага!

– От таких, как ты, засранец, охраняю! – снова раздался голос в динамиках.

– На, поздоровайся, может старик кончит от твоего голоса или его инфаркт разорвет, бабы двадцать лет не слышал…

Саша робко подошла ближе, задумчиво осмотрелась, словно собираясь с мыслями.

– Э-э-э-э, здравствуйте. Меня Саша зовут… – наконец-то выдала она.

– Фига себе, – снова закряхтел старик. – Ты там ребенка что ли притащил… слышь, педофил, я тебе яйки-то твои оторву…

– Мне восемнадцать! – возмутилась девушка, слегка покраснев.

– А-а-а-а! Во-сем-на-адцать, – продолжал глумиться старик. – Тогда сама оторви этому жеребцу похотливому его бубенцы, задолбал он сюда баб всяких таскать…

– Слышь, старый, – скривился наемник. – Ты гони да не загоняйся…

– Ладно, не ори, шучу! – закудахтал в смехе старик. – Пожрать привез?

– Ох ты, какой борзый! – притворно возмутился Домовой. – Пожрать ему… Жри консервы свои заплесневелые, у тебя их там целый склад!..

– Ну и буду, – сделал обиженный голос невидимый лейтенант. – Хрен ты тогда сюда в следующий раз попадешь!

– Эх! Вот спущусь в следующий раз и намылю тебе шею!.. – улыбнулся Сашка, привязывая к прихваченному из грузовика мешку длинную веревку.

– Ага! Вазелин для себя прихватить тогда не забудь, – не остался в долгу сторож бункера, и оба засмеялись.

Домовой громко и раскатисто, а старик каркающее, сквозь помехи радиостанции.

– Открывай, давай бендейку свою, сейчас мешок спущу, – отсмеявшись, проговорил Сашка и отключил микрофон. – Так и живем, – пожал он плечами, глянув на спутницу.

Спустив мешок по веревке куда-то в разлом у левой стены, Домовой отряхнул руки от ржавчины и повел Александру по убежищу куда-то дальше.

– И он тут что, совсем один!? Вот это да-а-а-а! – задала мучающий ее вопрос девчонка, когда из коридора они попали в какую-то казарму с тремя рядами панцерных двухэтажных кроватей.

– Один, хрен старый, – кивнул Домовой. – Я этот бункер года три назад отыскал, чуть не пересрался, когда этот урод про каких-то америкосов заорал и чушь про ядерную зиму нести начал, мол, один шаг и все тут к херам взлетит… Потом поболтали, душевный старик оказался, хоть и немного не в своем уме, Валерием Константиновичем кличут, фамилию не назвал. Я предлагал ему выйти, да тот уперся, мол, пока не сдохнет, ракету эту сторожить будет. Он в тот день, когда все началось, на смене как раз был, все сто пятьдесят человек в один час в мертвяков превратились, а он и еще пара солдат выжили. Говорит, сперва какого-то раненого патрульного притащили, ну а потом, как я понял, он тут поперекусал медицинских работников, а те же остальных. Летёха заперся на минус пятом этаже, взорвал третий и четвертый, и теперь выйти можно только через шахту, где ракета стоит. Солдатики те двое, что с ним были, дружно повесились через месяц, а он, вишь, крепкий еще и духом, и телом, но по хребту точно у меня огребет когда-нибудь… Пока меня нет, он бункер сторожит, у него там дублирующая система охраны периметра. Я когда это место нашел, то тут, считай, ничего и не работало… Восстановили вместе, как смогли. Он по радио рассказывал, что и куда, ну, а я делал. Башковитый мужик оказался, смыслит во всем этом…

– И что, выйти не пытается даже? Страшно же одному. А если заболеешь?