Вэй Цзюн время от времени останавливался около раскрытых настежь дверей, слушая разговоры. Обсуждалось, холодно ли здесь зимой, хороша ли еда в столовой. Волонтеры также вежливо интересовались возрастом стариков. Вэй Цзюн очень быстро заметил, что разговоры были как под копирку. Оно и понятно: после того как волонтеры обменивались любезностями с пожилыми людьми, им очень сложно было найти подходящую тему. Старики же, наоборот, умели поддерживать любой диалог, поэтому в каждой из комнат было по нескольку оживленно болтающих стариков – и студентов, которые старались делать вид, что слушают.

Вэй Цзюну такая атмосфера немного наскучила. К тому же он наконец понял, что же за тягучее и неприятное чувство царило сегодня за обедом в столовой.

Одиночество.

А вместе с ним и страх смерти.

Он медленно прошел мимо комнат, где звучали смех и громкая болтовня, все больше и больше ощущая тяжесть своих шагов. Он не понимал, в чем вообще смысл подобного волонтерства. Они всеми силами пытаются доказать: память стариков все еще свежа, а сами они полны жизненной энергии; волонтеры же могут наполнить эти минуты любовью, заботой и отзывчивостью. Вот только через несколько часов все вернутся к своему привычному ритму жизни: старики продолжат считать оставшиеся им дни, волонтеры же продолжат проматывать молодость и устремляться к бессмысленному будущему.

В раздумьях Вэй Цзюн даже и не заметил, как дошел до конца коридора. Машинально поднял глаза – и обнаружил единственную закрытую дверь.

«В комнате нет людей?»

Взгляд его упал на курящего рядом санитара. На вид мужчина был довольно холоден: лишь коротко помахал рукой в знак приветствия и указал на дверь.

Все-таки там кто-то есть.

«Хорошо. Значит, внутри мой подопечный».

Вэй Цзюн поднял руку и дважды постучался. Сразу же по ту сторону ему ответили:

– Входите.

* * *

В лицо ударил ослепляющий солнечный свет – и резкий мясной запах.

Убранство одноместной комнаты было простым, но опрятным. Слева у стены стояла кровать, справа – письменный стол. На нем лежала разложенная записная книжка в твердом переплете, рядом находилась электроварка.

Послеполуденное солнце заливало светом все пространство – и в этом сияющем ореоле Вэй Цзюн увидел старика в инвалидной коляске, который медленно повернулся к нему и коротко кивнул, смотря поверх очков.

Юноша все еще держался за дверной проем, какое-то время пребывая в крайней растерянности. При таком свете он не мог рассмотреть выражение на лице старика. К тому же отраженные в линзах очков лучи на секунду укололи его глаза.

Он долго не решался заговорить. Наконец с запинкой произнес:

– Зд-здравствуйте…

– Привет-привет, – с улыбкой произнес старик, снова кивая, и продолжил читать книгу.

Вэй Цзюн, еще немного помешкав, зашел внутрь. Он решил притвориться, будто находится здесь не в первый раз. Сначала увидел висящую около кровати тряпку. Выдохнув, подошел и взял ее, чтобы протереть стол. Несколько раз провел по его поверхности – и только тогда обнаружил, что стол и без его стараний кристально чист. Вэй Цзюн внимательнее осмотрел комнату: пространство сияло чистотой.

Похоже, этот старик не был одинок – и уж тем более не нуждался в помощи волонтера. Вэй Цзюн подумал, что со стороны выглядит очень забавно, но раз уж он здесь, он не мог продолжать молчать, поэтому решил действовать напролом. Подошел и сел рядом со стариком.

– Вы… Вы читаете книгу?

– Да. – Обитатель комнаты даже не поднял головы.

Вэй Цзюн все больше и больше чувствовал себя неловко. Почесав затылок, он тихо произнес:

– Я могу для вас что-нибудь сделать?

– А? – Старик поднял на него взгляд. – Ты думаешь, я в чем-то нуждаюсь?

Его слова заставили Вэй Цзюна запнуться. Он подумал, покачал головой и не смог сдержать глупой улыбки.

Это оказалось заразительным: старик тоже улыбнулся. Он закрыл книгу, бросил ее на кровать, затем снял очки, указав на пылающую жаром электроварку:

– Тогда, паренек, налей мне супа.

Вэй Цзюн, с облегчением вздохнув, поспешно подошел к столу и поднял стеклянную крышку электроварки. Из нее сразу же повалил горячий пар, из-за чего очки Вэй Цзюна мигом запотели. Несмотря на это, в бурлящем бульоне он различил кусочки курицы, брюшко рыбы и шиитаке^[1].

– Тарелки в нижнем ящике.

Вэй Цзюн присел и достал сделанную из белого фарфора супницу и ложки.

– Вы еще не обедали?

– М-м-м. – Тон старика был практически равнодушным. – Еду в столовой вряд ли можно назвать «едой».

Вэй Цзюн ловко налил куриный суп в тарелку и аккуратно вручил старику. Тот принял ее двумя руками, но не спешил пить содержимое, будто наслаждался теплотой, исходящей от фарфора.

– Может, ты и себе нальешь тарелочку?

– О? Нет-нет. – Вэй Цзюн, немного опешив, помотал головой. – Спасибо, я не голоден.

– Вкусная еда не обманет твои ожидания. – Выражение лица старика было непроницаемым. Он указал на электроварку: – Попробуй.

Прошло несколько минут – и вот уже молодой парень с пожилым мужчиной в залитой солнечным светом комнате сидели с чашами в руках, понемножку потягивая куриный суп.

– Как на вкус? – Похоже, из-за температуры супа лицо старика зарумянилось, глаза стали влажными, а взгляд смягчился.

– Вкусно… – Лицо Вэй Цзюна тоже покрылось потом, а очки безостановочно съезжали с переносицы. – Вы отлично готовите.

Наконец настал момент, когда Вэй Цзюн смог тщательнее рассмотреть старика: около шестидесяти лет, квадратное лицо с четкими очертаниями, на щеках возрастные пигментные пятна, густые брови и живой взгляд. Седые волосы зачесаны на затылок – сухие и потерявшие свой блеск, немного растрепанные. На старике был надет серый кардиган из овечьей шерсти, а под ним – черная рубашка с круглым воротником. Ноги скрывал коричевый шерстяной плед.

– Курица некачественная. Очевидно, что дело в ней. – Он кивнул и указал на дверь. – Чжан Хайшэн, этот старый хрен… дал ему деньги на домашнюю курицу, а он взял и купил какую-то дрянь.

– Здесь можно готовить самому?

– Заплати – и делай что хочешь. – Старик поставил чашку и указал на свою кровать: – Под подушкой.

Вэй Цзюн быстро повиновался. Когда он поднял подушку, то немного растерялся – под ней лежала пачка сигарет.

– А здесь… разрешено курить?

– Я же в своей собственной комнате, никому это не помешает. – Старик сноровисто достал одну сигарету, зажег и снова взял пачку, показывая на нее: – Будешь?

Парень торопливо замахал руками:

– Спасибо, я не курю.

В этот раз старик не стал настаивать и увлеченно закурил. А когда сигарета дотлела до конца, выбросил ее в жестяную банку на подоконнике.

– Как тебя зовут?

– Вэй Цзюн.

– Из какого университета?

– Педагогического… третий курс.

– Какая специальность?

– Юриспруденция.

– О? – Старик вскинул брови. – Изучал уголовный кодекс?

– Изучал. – Парень почувствовал, что начинает нервничать. – На первом курсе.

Старик покачал головой, на мгновение задумался, а затем выдал:

– Можешь объяснить мне, что такое срок давности?

– Срок давности? – Вэй Цзюн окончательно опешил. – Почему вы спрашиваете?

– Не бойся, я не проверяю твои знания, – старик засмеялся, – лишь интересуюсь.

Вэй Цзюн хорошенько напрягся, чтобы припомнить. В самом деле, рассказать наизусть весь уголовный кодекс невозможно, но в общих чертах познакомить старика с понятием «срок давности преступления» гораздо легче.

Старик слушал крайне сосредоточенно, будто боялся упустить что-то важное. Вэй Цзюн непроизвольно почувствовал себя на паре, когда под конец семестра учитель дает список тем, которые будут на финальном экзамене.

После окончания рассказа настроение старика упало, а взгляд помрачнел. Он посидел молча какое-то время и снова закурил.

– Говоришь, если убил человека, – он задумчиво смотрел на струю дыма перед его глазами, – преступление имеет срок давности двадцать лет?

– Нет-нет! Возможно, могут продолжить расследование… кто же этим занимается? Верховный народный суд или Народная прокуратура…

– А-а-а… – Выражение лица старика немного смягчилось. – Что же ты, парень, не выучил это крепко-накрепко?

Вэй Цзюн покраснел. Старик, заметив его смущение, рассмеялся.

– Не воспринимай всерьез, что ты… – Он закашлялся. – Расскажешь мне в другой раз. – Затем, будто что-то вспомнив, спросил: – А ты зачем здесь? Волонтерство?

– Да, – Вэй Цзюн немного поколебался, – а еще это часть работы по предмету «Общественная практика». Мне нужно набрать десять часов.

Старик посмотрел на часы:

– В этот раз…

– Мы здесь примерно на три часа. Мне еще нужно будет приехать не менее двух раз.

– Хорошо. – Старик улыбнулся. – Когда приедешь в следующий раз, можешь кое-что для меня сделать?

– А что?

Старик не торопился отвечать. Он достал из кармана пачку с купюрами в сто юаней, отсчитал триста и отдал Вэй Цзюну:

– Купи мне сигарет. – Он подмигнул. – Деньги положи в портфель да смотри, чтобы санитары не увидели.

– А какие именно сигареты?

– Марка «Кент», белая упаковка. – Старик покрутил в руках пачку. – «Хунташань» я курить не привык.

– Хорошо… – Вэй Цзюн засунул деньги в карман портфеля. – Сдачу я вам верну.

– Не нужно. – Старик махнул рукой. – Я и не знаю, в какую цену сейчас «Кент»… Если что-то останется, пусть это будет твоей платой за старания.

Вэй Цзюн торопливо отказался, но старик был настойчив:

– Ты помогаешь мне покупать вещи, я плачу тебе за усердие – все честно.

Юноша хотел сказать что-то еще, но тут кто-то толкнул дверь. Какой-то парень заглянул в комнату и помахал Вэй Цзюну:

– Чувак, мы уезжаем.

Вэй Цзюн хмыкнул, поднялся и взял рюкзак.

– Ну… я пошел, – он поклонился, – побольше отдыхайте.

– М-м-м… – Старик спокойно смотрел на парня. – Не забудь: «срок давности» и покупка.

Вэй Цзюн неловко улыбнулся, еще раз поклонился и уже поднял ногу, чтобы переступить через порог, но тут развернулся, будто что-то вспомнил:

– Да, кстати…

– Моя фамилия Цзи. Цзи Цянькунь. – Лицо старика оставалось безэмоциональным. – Можешь звать меня просто Лао Цзи^[2].

Глава 2
Старый полицейский

Жилой комплекс «Сиюаньцзюнь» был построен примерно к 1991 году. В то время он считался в городе С. одним из немногочисленных жилых зон с высотками. Спустя несколько лет комплекс возвышался над землей вместе с другими такими же постройками – и больше не был словно журавль среди кур^[3]. Теперь на каждом шагу встречались высотки в несколько десятков этажей, и среди них пятнадцатиэтажный «Сиюаньцзюнь» казался непривлекательным. После 2007 года, поскольку расходы на коммунальные услуги снизились, управляющая компания «Сиюаньцзюнь» понесла убытки и оказалась на грани банкротства, и этот район окончательно превратился в жилой комплекс «Цигуань».

Глазам открывались ухабистые асфальтовые дороги, разбитые в крошево дорожки, заполненные доверху мусорные баки, как попало припаркованные машины, выросшая по пояс трава на газоне, который давно не скашивали. Забытыми также оказались и жильцы этого района. Те, кто мог бы улучшить состояние комплекса, уже давно откочевали: их квартиры либо продавались, либо сдавались в аренду. Кроме того, к жилому комплексу прилегал самый большой оптовый рынок в городе, и очень многие продавцы снимали здесь жилье, чтобы сделать из него склад для товаров. Это привело к тому, что структура здешнего населения стала достаточно сложной. Мигранты и иностранцы составляли бо́льшую долю от населения, и место превратилось в район, где нарушения общественного порядка и криминал были не редкостью.

Ду Чэн посмотрел на одиноко стоящую высотку и удрученно выпустил изо рта струю дыма.