– В доме престарелых, наверное, очень скучно? – Юэ Сяохуэй снова сделала глоток прохладного чая. – О чем вообще разговаривать со стариками?

– Ты не поверишь… – В памяти Вэй Цзюна сразу всплыл образ Цзи Цянькуня. – Там есть один интересный персонаж.

– О? – Сяохуэй сразу взбодрилась. – Расскажи мне.

Вэй Цзюн выдал краткое описание Лао Цзи. Девушка внимательно слушала, улыбаясь.

– Ему уже столько лет, а у него до сих пор такая жажда знаний… – Она хитро прищурилась. – Он симпатичный?

– Да ничего так.

– Ха-ха! Вот бы увидеть его разок…

– Тогда в следующий раз возьму тебя с собой.

– Я не смогу. – Девушка замотала головой. – Я должна буду поехать в приют еще раз – дать Горошинке лекарство. У нее дерматоз.

– Горошинке?

– Да. Та самая американская короткошерстная. – Сяохуэй расплылась в улыбке. – Ее зовут Горошинка.

– Ты снова пропустишь пару? Земельная Бабка раскрыла тебя сегодня.

– Ничего страшного. – Девушка откинула волосы назад. – Могу пропустить еще два раза. К тому же я напрягла свою соседку.

Вэй Цзюн вспомнил ту длинноволосую девушку.

– Точно, она чуть не стала соучастницей…

– Да… – Сяохуэй похлопала по пакету, где, как оказалось, лежала большая куриная ножка. – Поэтому я иду ее успокаивать.

– Тебе и правда настолько тяжело расстаться с теми животными?

– Да. Ты бы видел их взгляды, молящие о том, чтобы их приласкали… – Глаза девушки заблестели. – Есть одна собака. Ее бросали трижды. Она так ластится, когда видит меня, постоянно бежит навстречу…

Не зная почему, но Вэй Цзюн вспомнил их прогулку с Цзи Цянькунем около железной двери.

– Так жалко…

– Точно… – Сяохуэй задумчиво теребила ручку пакета. – Когда закрою этот предмет, все равно вернусь к ним.

– Почему?

– Я чувствую, что нужна им. – Заглянув Вэй Цзюну в глаза, девушка слегка улыбнулась. – Мне нравится это чувство.

Вэй Цзюн тоже посмотрел на нее:

– В будущем ты станешь хорошей матерью.

– Эй! До этого еще далеко. – Юэ Сяохуэй сделала глоток чая. – Животные такие послушные и доверчивые… Их бросали на произвол судьбы, травмировали, а они по-прежнему доверяют людям. Я уж лучше побуду с ними… – Сяохуэй задрала голову, выпив остатки чая. – А люди внушают страх.

* * *

Ду Чэн дважды постучался в дверь кабинета начальника конторы, затем толкнул дверь и вошел. Дуань Хунцин сидел за своим столом и разговаривал по телефону. Увидев, кто пришел, Хунцин сначала растерялся, но затем указал на диван рядом со стеной, предлагая Ду Чэну сесть.

Тот без церемоний приземлился на мягкий диван и, достав сигарету, закурил. Хунцин, закончив разговор парой предложений, быстро повесил трубку и, сведя брови, посмотрел на Ду Чэна:

– Я разве не ясно тебе сказал, Лао Ду?

Ду Чэн тихо засмеялся. Хунцин встал со своего места и, подойдя к товарищу, ударил его по плечу:

– Иди уже, посади сам себя под арест.

Ду Чэн, смеясь, уклонился от второго удара, попутно достал еще одну сигарету и протянул Хунцину. Выкурив ее, тот налил Ду Чэну чай и поставил перед ним чашку.

– Я связался с одноклассником, который работает в больнице в Пекине. Подумай об этом.

Ду Чэн взял чашку в руки, сдул чаинки сверху и аккуратно отхлебнул.

– Начальник Дуань, скажи, сколько времени мы с тобой знакомы?

– Двадцать семь лет. Точнее, двадцать семь лет и четыре месяца.

– Ох! Так точно запомнил?

Хунцин произнес с серьезным видом:

– Пустяки! – И добавил: – Черт возьми, эти несколько дней я скучал по тебе.

Ду Чэн снова захохотал:

– Мы так давно знакомы, а ты будто и не знаешь меня…

– Старина, сейчас не время геройствовать. – Тон Хунцина смягчился. – Подумай, такой хороший шанс вылечиться! Сейчас технологии настолько развиты…

– Все это херня. Не поможет. Ты же слышал, что сказал врач, – осталось не больше года.

– Ты вообще не можешь превозмочь себя и попробовать?

– Если уж мне отведено так мало времени, стоит ли подвергать себя мукам?

Дуань Хунцин в растерянности смотрел на Ду Чэна и вдруг рассмеялся:

– Ты совсем смерти не боишься?

– Бессмысленно бояться. – Тот удобно расположился на диване, мелкими глотками потягивая чай. – Лучше уж сделать то, что душа желает.

– Говори, – Хунцин выпрямился, – что собираешься делать?

– Расследовать кое-какое дело. Ты знаешь.

Хунцин застыл на месте, выражение его лица резко сменилось на раздраженное.

– Да твою ж… снова за свое! – Он замахал руками, будто хотел избавиться от всего и всех перед своими глазами. – Когда же ты угомонишься?

– Пока не закончу – не угомонюсь. – Улыбка на лице Ду Чэна постепенно растаяла. – Расследую то дело, и всё.

– Да что с тобой не так? – резко спросил Хунцин. – Тебе сколько лет вообще?

Ду Чэн молчал, неотрывно смотря на него.

– Не можешь ответить? Хорошо, я скажу за тебя: тебе пятьдесят восемь. Два года до пенсии. – Хунцин взглянул на входную дверь, изо всех сил стараясь не шуметь. – Ты проработал столько лет… Все твои ученики уже, мать твою, командиры! А ты даже не поднялся до начальника отдела. Не понимаешь почему?

– Все я понимаю. – Ду Чэн вскинул брови. – Поэтому и хочу закрыть одно большое дело. Хотя бы поднимусь по служебной лестнице, прежде чем уйти.

– Да что ж с тобой делать-то? – вскипел Хунцин. – Делу уже двадцать с лишним лет. Все уже умерли. Какой хрен ты будешь расследовать?

– Я уже говорил, – Ду Чэн спокойно смотрел на него, – мы поймали не того человека.

– Всё-всё, хватит. Не стану с тобой спорить об этом. С этого дня ты уходишь в длительный отпуск. И по-честному!

– Ладно. – Ду Чэн решил больше не развивать эту тему. – Но я все равно вернусь к тебе.

Дуань Хунцин снова нахмурил брови:

– Зарплату и все премии я тебе выплачу. Скажу Чжэньляну и остальным позаботиться о тебе.

– Не стоит. – Ду Чэн замотал головой, направляясь к выходу. – Скоро конец года, а работы у вас много. Позволь щенкам заниматься своими делами, я привык быть один.

Как только он открыл дверь, Хунцин снова окликнул его:

– Старина… – На его лице было противоречивое выражение, будто слова давались ему с трудом. – Ты… ты хорошенько повеселись в этом году!

Ду Чэн, задержав на нем взгляд, рассмеялся:

– Понял, сделаю.

* * *

Покинув кабинет начальства, Ду Чэн немедленно зашел в лифт, стараясь избежать встречи со знакомыми. Иначе снова нужно будет объяснять, чем же он болен, и выслушивать подбадривающие речи, сдобренные жалостью.

Спустя полчаса он уже был дома. Отворил дверь, и в нос ему ударил затхлый запах. Он коротко выругался и принюхался – похоже, несло с кухни.

Лапша в кастрюле на плите уже покрылась зеленой плесенью; Ду Чэн сразу же выкинул ее и начисто оттер посуду. Затем достал из холодильника сморщенный лук, мелко нарезал его. Снова поставив кастрюлю на плиту, зажег огонь и, добавив подсолнечного масла, бросил туда лук. Масло тут же зашкворчало, повалил пар, и вскоре вся маленькая кухня была в полупрозрачном дыме.

Ду Чэн несколько раз размешал варево, добавил воды и наконец закрыл кастрюлю крышкой. Ожидая, пока закипит вода, он взял тряпку и принялся протирать мебель. Печень сразу же пронзило тупой болью. На лбу выступили капельки пота, и, с усилием закончив протирать паспарту на комоде, Ду Чэн бросил тряпку и сел за стол, чтобы перевести дух.

Он сидел до того момента, пока из-под крышки не начал валить густой пар. Ду Чэн достал из холодильника яйцо, разбил его и вылил содержимое в кипящую воду. Достав из кухонного шкафа лапшу, положил небольшую порцию в кастрюлю.

Закончив с нехитрым обедом, полицейский выкурил сигарету, а затем пошел в спальню, чтобы достать старый парусиновый сундук. С трудом донес его до кухни и, отодвинув тарелку в сторону, поставил на стол. Прежде чем открыть, сдул с крышки толстый слой пыли.

В сундуке были сложены архивные папки в уже пожелтевшей оберточной бумаге – их уголки были изрядно потрепаны. Рядом с ними лежали сваленные в кучу копии документов и фотографии – и они также были покрыты пылью.

Ду Чэн взял одну из папок и встряхнул ее. Пылинки закружились в солнечном свете, проникавшем через железные прутья на окне, и осели на поверхность стола.

Полицейский смотрел на выцветшие от времени иероглифы.

11.9 Серия убийств с изнасилованием и расчленением. 1990 год.

Глава 5
В мире людей

Ло Шаохуа поднял голову и увидел цифру 3 на подъездной стене. Ощущая, как капли пота стекают по лбу, остановился, держась за перила и переводя дыхание. Затем снова продолжил подниматься по лестнице.

Дойдя до своей квартиры, он осторожно открыл входную дверь и тихо вошел в гостиную, поставив корзинку с овощами на стол. Остальные комнаты были закрыты, из них доносился еле слышный храп. Ло Шаохуа присел, чтобы перевести дух, и кинул взгляд на часы. 5:25 утра. За окном уже не так темно: на небе проглядывалась полоса света. Восстановив дыхание, мужчина встал и прошел на кухню: достал фарфоровые тарелки и разложил их на столе. Открыл пластиковый пакет, который лежал в корзинке, – из него тут же потянулся сладковатый запах хвороста^[11]. Шаохуа аккуратно разместил его на тарелках. Налил соевого молока в несколько чашек, достал трубочки. Затем отнес овощи обратно в холодильник.

Завершив все задуманное, он снова посмотрел на часы. 5:40. Семья обычно просыпалась в шесть. Шаохуа достал транзистор и, сделав звук потише, молча стал слушать программу о здоровье.

Постепенно небо прояснилось. Звуки машин и голоса людей стали более различимыми. Город утопал в густом утреннем тумане.

Только что пробило шесть. Из комнаты дочери донеслась веселая мелодия будильника. Она, одетая в ночнушку, сонно потирая глаза, окликнула отца – и зашла в ванную комнату. Ло Шаохуа поднялся из-за стола, попробовал температуру соевого молока и хвороста, взял порцию и направился в их с супругой спальню.

Цзинь Фэн уже давно проснулась: она читала книгу, лежа в кровати. Увидев мужа, хотела привстать, но почувствовала его ладонь на плече.

– Лежи, лежи. – Он поставил завтрак на прикроватный столик и погладил супругу по голове. – Соевое молоко немного остыло; хочешь, я еще подогрею?

– Не нужно. – Цзинь Фэн сделала глоток. – Ты встал так рано…

– Да, не мог уснуть. – Ло Шаохуа сидел на краю кровати, разделяя хворост на кусочки.

– Снова снились кошмары? – Цзинь Фэн накрыла ладонью руку мужа.

Шаохуа молча кивнул.

– В следующий раз, если будешь уходить рано, скажи мне. – Она ласково поглаживала его по спине. – Если тебя нет рядом, моя душа не на месте.

Ло Шаохуа хмыкнул, улыбнувшись жене:

– Быстрее ешь. Я пойду проведаю детей.

* * *

Очень скоро старая квартира наполнилась различными звуками: шуршанием утренних новостей по телевизору, плеском воды в раковине, шумом фена и воды в туалете, голосом Ло Ин, подгоняющей своего сына.

Ло Шаохуа был занят на кухне и в гостиной. Его взгляд упал на дочь и внука: после того как Ло Ин развелась, кроме заботы о супруге, на его плечах повисла ответственность за всю семью и их повседневную жизнь. Но он не считал это тяжкой ношей – наоборот, находил в этом радость. Проработав больше тридцати лет в полиции и наконец уйдя в отставку, Ло Шаохуа хотел хорошенько восполнить супружеский долг перед Цзинь Фэн.

Стрелка часов указала на семь. Дочь с внуком позавтракали и привели себя в порядок. Утренняя беготня наконец завершилась. Ло Шаохуа сел за стол, взял хворост и откусил кусочек. Тут же он услышал короткое «динь», оповещающее об эсэмэске. Лишь взглянув на сообщение, перестал жевать. Удивленно застыл. И сразу же окликнул стоящую в коридоре Ло Ин: