2

Дэви, отмытый и начищенный до блеска, стоял на перроне. Хотя утро выдалось ясным, после обеда прошел проливной дождь, который только что закончился. Под негнущимся желтым дождевиком, накинутым на плечи, на Дэви была свежевыглаженная хлопковая рубашка в красно-черную клетку и широкие синие штаны – настоящие матросские брюки. Он забыл надеть шляпу, и после поездки в открытой машине тщательно причесанные волосы снова растрепались. Вытянутое скуластое лицо выглядело необычно взволнованным в предчувствии встречи, но по одежде он ничем особым не отличался от прочих студентов из кампуса.

В кампусе его наряд был бы уместен, однако здесь, на перроне, среди других встречающих, смотрелся бедновато. В этот выходной намечался ежегодный выпускной бал, который устраивали совместно четыре самых известных студенческих братства, и множество молодых людей в своих лучших выходных костюмах кучками толпились на платформе в ожидании того же поезда. Некоторые нервничали, иные стояли с решительным видом, а кое-кто даже откровенно скучал от перспективы скорой встречи со своими пассиями. Многие тайком прикладывались к фляжкам с горячительным. Почти на всех поверх костюмов были дождевики.

Поезд из Милуоки прибыл вовремя, исхлестанный дождем – по стеклам вагонов стекали косые струйки. Из дверей выпархивали стайки девушек, высматривающих своих кавалеров. Бурным потоком они заполонили платформу, которая тут же стала похожа на цветник.

Дэви растерянно наблюдал, как от пестрой толпы перемешавшихся студентов и девушек то и дело отходят пары. Парни несли багаж своих дам, те оживленно болтали или махали подругам, которых вели в противоположную сторону. Глядя поверх голов, Дэви высматривал ту единственную, которая могла затеряться в этом человеческом море, но стоило ему остановить взгляд на какой-либо одиноко стоящей девушке, как та вдруг с облегчением улыбалась и устремлялась к своему парню, который все это время протискивался ей навстречу.

Толпа девушек постепенно таяла – так хризантема теряет лепестки, пока от нее не останется только сиротливый стебелек. Выпрямившись между двумя чемоданами, словно каждый из них – ядро, прикованное к ноге, на платформе стояла последняя девушка – стройная и одинокая, в зеленом костюме. На руке ее висел плащ, в другой она задумчиво вертела шляпку. У девушки была очень светлая кожа, темные глаза на овальном лице смотрели вопрошающе. Короткие каштановые волосы трепал ветер. Девушку явно сбивала с толку суета, в которую она попала, и ее отрешенность, подмеченная Дэви, указывала на то, что все это ей чуждо.

Затем она с легкостью сделала шаг в сторону от чемоданов – будто ее бремя оказалось миражом или она сама была человеком, умеющим освободиться от любых оков. Когда Дэви приблизился, ее задумчивость исчезла, сменившись серьезной сдержанностью.

– Виктория Уоллис?

– Да, – спокойно произнесла она.

– Отлично! Будем знакомы, я Дэвид Мэллори. Твой дедушка просил меня встретить тебя. Это твой багаж?

Она быстро и настороженно вскинула глаза, готовая к любым неожиданностям.

– А он что, нездоров?

– Нет, он в порядке. – Дэви замялся, чувствуя ее необычную проницательность и способность докопаться до правды сквозь все препоны. – Просто очень занят в своей мастерской.

– Вот как… – произнесла она очень тихо и отвела взгляд в сторону зала ожидания, будто все равно надеялась увидеть почтенного пожилого джентльмена, спешащего к ней с извинениями и выражениями любви. Она явно не имела ни малейшего представления, что за человек на самом деле ее дедушка, и от внезапного понимания стала выглядеть еще более беззащитной.

– Такова уж его работа, – пояснил Дэви. – Это очень важное дело.

Виктория снова повернулась к нему.

– Ты работаешь у него?

– Нет, я только что закончил инженерный факультет. Но мы навещаем его каждый день.

– Мы? – В ней на секунду вспыхнул интерес, который так же внезапно исчез; на самом деле ее это не интересовало. Она снова посмотрела в направлении зала ожидания.

– Мой брат, сестра и я. Твой дедушка был очень добр к нам, когда мы еще детьми сбежали с фермы. Слушай, давай уже двинемся. Я покажу тебе кампус, мы проедем мимо него. Если ты не против.

– Конечно.

В этот момент раздался дробный стук каблучков и к ним подскочила миниатюрная, хрупкая, нарядно одетая девушка, звеня браслетами и бусами. Она сунула в руку Вики черный кейс.

– Вот, кажется, это твое! – сказала она, запыхавшись от спешки. – Я схватила его по ошибке! Дико извиняюсь. – Девушка сжала запястье Вики своей маленькой ладошкой. – Слушай, твой совет великолепен! Как раз то, что было нужно. Не волнуйся насчет меня, я теперь в порядке. Он обещал!

– Я рада, – тихо ответила Вики участливым и любезным тоном, но Дэви заметил мелькнувшее в ее глазах странное выражение. Казалось, будто она сидит в темном зале и смотрит увлекательную пьесу, но в самые забавные моменты испытывает смертную тоску. – И спасибо за кейс. Он много для меня значит. Там некоторые мамины вещи.

Девушка еще раз сверкнула улыбкой. Затем развернулась на каблуках и зацокала к своему молодому человеку, который сконфуженно топтался поодаль.

Вики посмотрела ей вслед, и снова глубоко спрятанная тоска омрачила ее черты. И Дэви почувствовал, что знает ее уже очень хорошо. На контрасте с яркой женственностью другой девушки Вики предстала перед ним как на ладони, будто попала под мощный луч прожектора, который просветил ее насквозь. Дэви видел и ее грустный романтизм, и склонность к мечтательности. Видел так же ясно, как и ее саму – высокую, невозмутимую, с тонкими запястьями без украшений и грацией мальчика-фехтовальщика, ожидающего схватки с учителем.

– Она сидела рядом со мной в поезде и решила, что я тоже еду на танцы, – пояснила Вики, все еще наблюдая за своей попутчицей. – У нее и мысли другой не возникло. Она боялась, что ее парень напьется. Сказала, что он ей даже не нравится, но она с ума сойдет, если пропустит бал. Там что, действительно так чудесно?

– Не знаю. Сроду не был ни на одном.

– Да? – Вики взглянула на него с живым любопытством. – Ну, она туда рвется изо всех сил. Конечно, когда я сказала ей, что еду сюда не на танцы – что я вообще никогда не училась в колледже, – она сразу потеряла интерес. Но она ничего обо мне не знала, пока я ей не сообщила. По мне с виду не скажешь, – добавила Вики, будто все еще переживая это чудо внезапного понимания, что она загадка для окружающих. – Впрочем, сообразительность точно не ее сильная сторона. – Вики коротко рассмеялась, но, похоже, не над девушкой, а над собой.

Прежде чем Дэви успел что-то ответить на это, Вики схватила один из больших чемоданов, оставив второй ему. От этого усилия ее стройная фигурка неожиданно стала выглядеть еще изящней.

– В какую сторону идти? – спросила она.

Дэви шагал рядом, исподтишка наблюдая за ней. Он жалел, что не успел взять оба чемодана, просто чтобы показать ей, что вес, который она тащит с таким трудом, для него нипочем. И чувствовал себя неловко, видя скрытые за ее грациозной походкой, уверенной манерой держаться и прямым взглядом ранимость и боль.

Дэви чувствовал, что она видит всех парней насквозь, особенно в моменты, когда те получают удар по самолюбию, и всегда будет иметь перед ними преимущество. Любой мужчина легко узнал бы в ней какую-нибудь девчонку-сорванца из своего детства, которая когда-то обыгрывала его в бейсбол или в догонялки – и которую он когда-то обижал. Дэви шел так близко, что задевал ее руку, но с сожалением понимал: она вошла в его жизнь и тут же вышла, не оглянувшись.

Свежевыкрашенный «Додж-родстер», восстановленный из сотни обломков разных машин, стоял у обочины и издалека смотрелся бодро благодаря ярко-желтым ободам с тонкими спицами. Но теперь, привязывая чемоданы Вики к багажной полке, Дэви с горечью осознавал все его недостатки. Он почти злился – как на машину, так и на девушку. Короткие кудри Вики трепетали на ветру, юбка слегка задралась, когда пассажирка садилась в автомобиль. Дэви отвел взгляд – такой она выглядела хорошенькой.

– Ну что ж, – язвительно произнес Дэви, когда они тронулись с места. – Карета чистый «Каннингем», мигом домчимся. Каталась на такой когда-нибудь?

– Эта машина так называется?

Дэви повернул голову и уставился на Вики:

– Ты что, издеваешься?

– Нет, – ответила девушка, похоже, удивленная, что ее в этом заподозрили. – Я ничего не понимаю в машинах. Мне просто кажется, что эта ужасно милая. Разве нет?

– Нет, – решительно отрезал Дэви. – Хотя, полагаю, для здешних мест сойдет. Наш город, наверное, выглядит очень маленьким по сравнению с тем, откуда ты родом. – Он снова искоса взглянул на спутницу. – Ты ведь не шутишь насчет машины?

– Нет, – тихо подтвердила та. Но теперь между ними воцарилось неловкое молчание; это было так же обидно, как если бы она выдернула свою руку из его ладони.

Он ехал по Арлингтон-авеню, и его видели в машине с незнакомкой. Каждый раз при переключении рычага передач его рука чуть касалась ее руки. Дэви не собирался делать этого специально, но так получалось само собой. Казалось, девушка совсем не замечает его присутствия.

– Танцы устраивают где-то на этой улице? – наконец спросила она.

– А тебе на самом деле хотелось бы пойти?

– Не знаю. Танцы в жизни не главное. Я интересуюсь теоретически.

Дэви вздохнул и покачал головой.

– А я все пытался представить, какая же ты есть, – сказал он. – Утонченная, деловая или еще какая. С тех пор как узнал, что ты приезжаешь.

Вики удивленно повернулась к нему:

– Ты обо мне думал?

– А что, разве нельзя?

– Не знаю, можно или нельзя, – ответила она, поразмыслив. – Дедушка про меня что-то рассказывал?

– Разве для этого обязательно нужны чьи-то рассказы?

– Но ты ведь даже не знал меня!

– Ты писала письма.

Она схватилась за голову, примяв пальцами короткие локоны на висках:

– Ты их читал?!

– Ну да, – признался Дэви. – Он показывал их мне – вернее, некоторые из них. Там было что-то секретное?

– Не в этом дело. Я писала их ему, вот и все. И его письма многое значили для меня. Они… их ты тоже читал?

– О, конечно нет! – Он рад был сказать это с полной уверенностью, поскольку видел, что придется выложить ей всю правду.

– Это чудесные письма, – продолжала Вики, будто его не слыша. – Похоже, он знал, как меня подбодрить.

– Ну, я должен предупредить заранее, что в нем одновременно живут два совершенно разных человека. Одному не нужен никто и ничто. А другой отчаянно одинок – тот, который пригрел нас и написал тебе. Но никак не предугадать, в какой день какая личность победит.

– Ты хочешь сказать, что сегодня неподходящий день и поэтому он меня не встретил? – спросила Вики.

– Не совсем так. – Дэви постарался смягчить объяснение, хотя она уловила самую суть. – Ему было некогда. Ты что, никогда не общалась с изобретателями?

– Нет. – Она улыбнулась этому нелепому вопросу. – Никогда. А ты что, тоже изобретатель?

– Я? – воскликнул он с притворным удивлением, но остался доволен. – С чего ты взяла?

– Ну, ты так по-особому это сказал, вот я и подумала.

– Наверное, так получилось потому, что я хотел бы им быть, – признался Дэви. – Мы с братом всегда довольно ясно представляли, кем хотим стать, когда вырастем. Я не знаю, с чего это началось. Может, с чтения – мы привыкли читать все, что под руку подвернется. Я помню, как мы читали про ледники, а потом узнали, что ледниковый период наступает каждые пятьдесят тысяч лет…

– То есть он может наступить снова? – спросила она с явным интересом.

– В прошлом такое случалось каждые пятьдесят тысяч лет, так что, думаю, это будет происходить и в дальнейшем. Это связано с наклоном земной оси, и мы решили, что в первую очередь изобретем способ его изменить.

Дэви заметил, что Вики смотрит на него широко раскрытыми глазами – то ли придя в восторг от двух мальчиков, всерьез планирующих перевернуть мир, то ли решив, что он просто ее разыгрывает. Он не мог точно сказать.

– Понимаю, это звучит смешно, – продолжал он. – Но мы и правда думали об этом. Мы даже прикидывали, как собрать на это деньги – чтобы каждая страна заплатила свою долю…

– Ну и что?