Ариэлла отпивает сок и слизывает розовым языком пену, оставшуюся на верхней губе, пока я сражаюсь с хрустящим тостом, запихивая его в себя по кусочкам. Ненавижу такие разговоры. Вежливые и бессмысленные, о вечеринках и работе, обо всем и ни о чем. Скорее бы передать ей записку. И почему мне не все равно? Что будет, если я позволю соседке и дальше вести странную жизнь затворницы и больше не стану с ней встречаться? На завтра у нас запланирована прогулка. Каково будет Ариэлле, если я вдруг дам задний ход и все отменю? Она по-детски помешивает сок соломинкой и обхватывает стакан обеими руками. Мы с ней едва знакомы. Я жую тост, стреляя глазами в охранника. Неужели ей больше не к кому обратиться? Почему она выбрала меня? Телохранитель втягивает и надувает щеки. У меня сводит низ живота. Нет. Неважно, какие сомнения меня терзают, – я не могу бросить Ариэллу в беде. И все-таки надо выяснить, чем я могу ей помочь. Это как-то связано с Матео? А может, ее обижает охранник? Признаться в этом мужу она, конечно, не рискнет, ведь тогда телохранитель наверняка начнет ей угрожать. Я прокручиваю в голове возможные сценарии, пытаясь понять, какой из них звучит наиболее правдоподобно. Единственный способ докопаться до истины – это передать ей записку. Но я не знаю как и когда. Он близко, слишком близко.

– Давно вы с Чарльзом женаты? – спрашивает Ариэлла, и мы мгновенно меняемся ролями. Она становится коучем, а я – ее клиенткой. Ну и ну. Кто бы мог подумать, что такое возможно?

Я слизываю джем с указательного пальца.

– Десять лет.

– Потрясающе. И как вам удается сохранить любовь?

Я едва сдерживаю смех и не могу найти подходящих слов, чтобы ответить на такой вопрос. Ариэлла это замечает и снова отпивает сока. Я сильно потею под шарфом и срываю его, обнажая шею, но делаю это аккуратно и слежу, чтобы записка не выпала из руки. От кофе становится только хуже. Надо было заказать зеленый сок, как соседка.

– Идеального брака не существует. Как и его рецепта. Все просто: вы либо совместимы, либо нет.

Я не спешу смотреть Ариэлле в глаза, но чувствую, как она буравит меня взглядом. Знает ли она мой маленький секрет? Догадывается ли, что я вот-вот брошу Чарльза и уже продумываю план? Порой женская интуиция сильнее слов. Я намазываю джем на очередной тост и надкусываю его, глядя куда-то мимо головы Ариэллы. В этот момент рука соседки тянется к моей, дотрагивается до нее, и я наконец перевожу взгляд на Ариэллу. Она знает, что у меня в ладони спрятана записка. Чувствует ее, горячую, влажную. Прищуривается. Одно из двух: либо ты ее берешь, либо я сейчас оттолкну твою руку. Мы молча смотрим друг на друга. Охранник пялится в смартфон.

– Все хорошо, – тихо произносит Ариэлла, но я не понимаю, о чем речь. – Я скоро забеременею. – С этими словами соседка отпускает мою руку, не забрав записку. Но почему? Я не сомневаюсь, что она нащупала бумажку. Тем временем Ариэлла снова расплывается в улыбке и посасывает соломинку. – Надеюсь, Мэтти согласится оставить ребенка. Из него выйдет чудесный отец. Ну а мне пригодятся любые твои советы.

И вот мы снова обсуждаем беременность. «Беременность – единственная тема, которую нам позволят обсуждать». Видимо, больше и впрямь не о чем говорить, но Ариэлла играет так натурально, что я даже не могу сказать, притворяется она или нет. Может, искренне мечтает о детях? Стоит ли мне признаться, что я жду еще одного ребенка? Я ведь никому об этом не рассказывала. Или соседка устроила спектакль только для того, чтобы отвлечь телохранителя? Я ищу намек, подсказку, явную ложь. Но ее нет. Где та опасность, что буквально витала в воздухе, когда мы вместе пили чай? А вдруг первая записка была всего-навсего глупой шуткой? Или Ариэлла передумала?

Я буквально из кожи вон лезу, чтобы казаться веселой. Растянутые губы, довольная улыбка, светящиеся от счастья глаза – гротескная пародия. Это фарс, а я – обманщица и притвора. Но все равно выдавливаю из себя поздравление, продолжая изображать улыбчивую и довольную жизнью соседку. Быть женщиной порой совсем непросто. Особенно если не умеешь играть.

– Значит, он задумывается об отцовстве? – спрашиваю я, пытаясь понять по глазам Ариэллы, что она сейчас чувствует. – Прекрасно!

Соседка перемешивает зеленую жижу ножом, темные кусочки овощей сталкиваются со светлыми, и жидкость постепенно приобретает густой травяной оттенок.

– Думаю, да. Он будет счастлив.

Нет, не будет. Похоже, она забыла, в чем созналась мне за чашкой чая. Но я-то помню наш разговор и знаю, что Матео не хочет детей. Забавно, как порой мы закрываем глаза на собственную ложь. А зачем вообще врать? Наверное, чтобы сделать наш убогий мир чуточку романтичнее. И тут я понимаю, что тоже обманываю Ариэллу, ведь, как и у нее, у меня есть секрет, о котором никто не знает. Но не слишком ли быстро, не слишком ли легко и доверчиво она раскрыла мне свой?

Ариэлла допивает сок. Официант забирает грязную посуду и протирает наш столик. Интересно, зачем она вообще меня сюда привела? Записками мы не обменялись. От чувства нависшей угрозы не осталось и следа. Большую часть времени охранник копался в смартфоне, особенно когда мы обсуждали материнство и местные школы. Почему же Ариэлла не забрала записку, которую я принесла, хоть и нащупала ее у меня в руке? Совершенно сбитая с толку, я смотрю, как соседка встает, перебрасывает ремешок сумочки через плечо и посылает мне воздушный поцелуй, а телохранитель, точно бультерьер, уже грузно сопит у нее за спиной.

Сейчас

Я не осуждаю женщин, которые заводят любовников. Отношения – это всегда две стороны монеты. Если на одной из них изображен король, на обратной будет номинальная стоимость. Так же и в браке: не бывает взаимоуважения там, где нет доверия. Доверие – это сокровище, благодаря которому рождаются общение, близость, дружба. Утрать его – и партнер найдет кого-то на стороне. С нами так и произошло. У меня появился другой. Наверное, поэтому я и не осуждаю женщин, которые заводят любовников.

Джек, мой любовник, вдохнул жизнь в мое увядающее сердце, словно летний ветерок, всколыхнувший лепестки маргаритки. Я закружилась и завертелась в вихре нашей любви с такой искренней улыбкой на лице, увидев которую невольно задашься вопросом: что это она так сияет? Долгожданный отпуск? Подарили новое кольцо с бриллиантом? Муж согласился сделать ремонт на кухне? Нет. Ничего подобного. Мне досталось нечто большее: человеческое общение, прикосновение кожи к коже, от которого бросает в жар, взгляд, положивший конец всем остальным взглядам, и поцелуй, ради которого не жалко умереть. Секс – жесткий, мощный, всепоглощающий, человеческий, страстный секс. Все это дал мне любовник.

Я на пятом месяце беременности, и это ребенок Джека. Сомнений нет, потому что мы с Чарльзом давно не занимаемся сексом. Обнаружив задержку, я сразу сделала тест, увидела положительный результат и в тот же день специально потрахалась с мужем. Ребенок родится на четыре недели «раньше» – я тщательно все спланировала, а Чарльз тупой и ничего не заподозрит.

На следующее утро после теста мне показалось, что Куп почувствовал во мне ребенка. Прижавшись светлыми воздушными кудряшками к моему животу, сынишка нежно гладил его круговыми движениями, а я, не в силах пошевелиться, сидела с чашкой кофе в руке, застывшей над головой Купера. Он знал. Знал, что там ребенок.

Кики, которая совсем чуть-чуть старше брата, утратила связь с любой эмбриональной энергией. Уткнувшись в свой айпад, она сидела рядом и смотрела «Ютуб», уплетая шоколадный тост и водя липкими пальцами по экрану.

Дочь и сын родились не от любви Чарльза, а в силу первобытного инстинкта размножения. Вот почему я советую клиенткам: не выходите замуж и не заводите детей, пока не узнаете избранника как следует. Не выходите замуж только потому, что так диктует общество. А лучше вообще не выходите.

* * *

Джек – молчаливый деловой партнер^[7] охранного предприятия Чарльза. Чарльз – бывший военный. Джек – нет. Он погружен в финансы и бухгалтерию. Чарльз воплощает собой все, чего ожидаешь от человека, который с двадцати до тридцати лет жил за границей, выполняя приказы гипермаскулинных мужчин с оружием. Джек другой. Джек добрее. Джеку не все равно, когда ты жалуешься ему, что уже третий день страдаешь от мигрени. Он зайдет на чашечку кофе и попросит поделиться рецептом морковного торта. Поинтересуется, как дела у твоих детей, и обсудит с тобой опасности, связанные с современными технологиями и социальными сетями. Чарльз даже не слушает, а Джек, пожимая плечами, говорит: «Когда у меня будут дети, я и близко не подпущу их к интернету. Слишком много там отморозков».

Он помог мне передвинуть тяжелый горшок в саду. Он знает, как зовут мою маму. Вот он какой. Из тех, кто никогда не заведет интрижку. Но когда он все-таки ее завел, я простила Джека, зато винила себя в том, что использую своего друга. Он ведь не женат. Это я несчастна в браке без любви. Я – ползучая пиявка.

Сказать по правде, мне не нравится называть наши отношения интрижкой. Интрижки коротки и развратны, в них важен лишь секс. А у нас – роман. Джек гладит меня по голове, пока я лежу голая на его волосатой груди, целует меня, мы держимся за руки, сплетаемся пальцами и мечтаем однажды переехать за город и забыть о жизни в мегаполисе, завести лошадей и проводить вечера у камина. Мы никогда не говорим о моем муже. А когда я вижу Джека на светских вечеринках, он перестает быть моим любовником и снова становится молчаливым партнером Чарльза. В такие минуты он по-прежнему добр и приветлив, но держит дистанцию.

Все началось совсем не так, как обычно бывает. Как правило, интрижки или тайные отношения случаются в тот момент, когда вы оба пьяны и хотите секса; один из вас делает первый шаг, второй соглашается, и вы трахаетесь. Нет, я не из тех, кто идет привычным путем. В тот день я полезла в буфет, чтобы достать кофейник; Джек стоял у стойки на нашей кухне, а Чарльз одевался наверху. Джек сказал, что ему нравятся мои волосы, а я ответила, что мне нравится, как он на меня смотрит. Мы улыбнулись друг другу – и сразу всё поняли. Я налила кофе, придвинула к нему чашку и коснулась его сжатого кулака, пробежав указательным пальцем по каждой костяшке. Прикосновение было электрическим, и внутри у меня все закипело. Я наклонила голову, коснулась губами волосков у Джека на руке и вдохнула маслянистый запах мужчины.

Неделю спустя, когда Чарльз куда-то уехал, я пошла на девичник. Точнее, сказала, что пошла. На самом деле я гуляла по ботаническому саду, держа Джека за руку и обсуждая с ним цену местных ферм. Цену нашего будущего.

Сейчас

Сценарий был уже у меня на языке. Мне не терпелось произнести свой монолог перед аудиторией в лице Чарльза и Джека. Я вот-вот расскажу мужу о нашем романе: «Я от тебя ухожу. У нас с Джеком будет ребенок, он не твой, и тебе ни за что меня не остановить. Никакой контроль, никакая финансовая эксплуатация, никакие угрозы не помешают мне тебя бросить».

Увидеть, как мрачнеет лицо Чарльза. Стоять рядом с Джеком, готовым меня защитить. Сообщить о разводе детям в присутствии юриста и психолога. Предпринять все меры предосторожности. Открыть новую бухгалтерскую фирму Джека. Наш будущий дом уже готов к заселению. Просторное здание с полированным деревянным полом и массой света, которого мне так не хватает. У Кики лиловая комната, а у Купера – зеленая. В следующую субботу привезут мебель. Из наших окон открывается вид на океан, который ничто не загораживает, и в каждую комнату проникают теплые солнечные лучи. Джорджия будет жить с нами, потому что души не чает во мне и детях, словно преданная мама и бабушка, которой у Кики и Купа никогда не было. Но теперь всему конец.