Подойдет к нему и скажет: «Эй, красавчик, тебе не надоело повсюду ходить одному?» – «А что, у тебя есть какие-то предложения?» – заинтересуется он. «Кстати, у тебя самые красивые татуировки на свете!» – похвалит она. «Спасибо, Алина, – польщенно ответит он. – Не знал, что ты интересуешься татуировками». – «Естественно, интересуюсь, – кивнет она (на самом деле нет). – Но еще больше я интересуюсь тобой!» – «А что же ты раньше молчала? Я ведь с самого начала учебы от тебя без ума. С первого же дня, когда встретил тебя у списков поступивших. Может, встретимся сегодня вечером, и я покажу тебе те татуировки, которые ты еще не видела?» – «С радостью, – уверенно ответит Алина. – А потом пойдем на набережную и будем гулять под луной до самого утра».

И тут Бузулуцкий ее крепко обнимет и прижмет к груди. Ее ноги будут болтаться над землей, а носки кроссовок – стукаться об его колени.

Но подобное происходило лишь в ее мечтах. В реальности Алина в жизни не осмелилась бы подойти к Степану и заговорить с ним о чем-то подобном.

Задумчиво разглядывая правый бицепс Бузулуцкого, покрытый татуировкой, она вдруг поняла, что парень что-то сказал. И, похоже, даже ей.

– Что? – встрепенулась Алина.

– Я говорю, и это все? – недовольно повторил Степан, усаживаясь прямо на верхнюю ступеньку парадной лестницы музея. – Нам толкнули краткую речь и отпустили по домам. Да я сюда добирался дольше!

– А что тебе не нравится? – спросила Алина, присаживаясь рядом. – Или ты мечтал сразу приступить к работе? Забиться на какой-нибудь пыльный склад и перебирать там обломки старых глиняных горшков?

– Я предпочел бы, чтобы этот толстопузый не называл меня уголовником, – сказал Степан, покрутив головой по сторонам. – Он прямо удовольствие от этого получает. Можно подумать, вокруг мало людей с татуировками. Мои – еще не самый худший вариант.

Егор Кукушкин примостился рядом с Алиной, подставил веснушчатое лицо солнечным лучам и блаженно зажмурился. На площади перед историческим музеем еще подсыхали лужи после ночного ливня, но небо над городом уже расчистилось от туч, и воздух прогревался все сильнее.

– Но у тебя и правда довольно странные татухи, – осторожно заметила Алина. – Черную паутину на плечах я еще ни у кого не видела.

Она сняла очки и принялась протирать круглые стекла краем футболки.

– Мне их сделали в тринадцать лет, – пояснил Степан. – Сам не знаю, о чем тогда думала моя пустая голова. Конечно, сейчас я бы не стал такое набивать!

– В тринадцать лет? – удивилась Алина. – И родители тебе позволили?

Егор напрягся. Он знал, что Степан терпеть не может расспросов о родителях. Алина тоже знала об этом, но частенько забывала. Бузулуцкий бросил на нее красноречивый взгляд, и девушка покраснела.

– О, прости! – торопливо проговорила она, снова надевая очки. – Но где ты взял на это деньги?

– Деньги не потребовались. У нас тогда один парень во дворе планировал стать великим тату-мастером, и ему требовались добровольцы, чтобы набивать на них руку. Ну я и вызвался сдуру. Так что он разукрасил меня совершенно бесплатно. Но теперь, чтобы свести эту красоту, понадобятся приличные деньги, которых у меня нет. Поэтому хожу пока разрисованный. На радость Перелозову и ему подобным.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал другу Егор, вытянув длинные ноги. – Привыкнет и перестанет тебя пилить. Пару-тройку недель вполне можно его потерпеть. Сегодня на презентации подноси ему напитки покрепче и почаще, авось он сменит гнев на милость.

– Главное, никого не облить, – хмыкнул Степан. – Я подносов отродясь не носил.

– Не обольешь, – заверила его Алина. – Слушайте, чего вы переживаете? Уж если я, такая неуклюжая коротышка, таскала полные подносы, нагруженные тарелками с едой и стаканами с горячим чаем, и никого не обварила, значит, и у вас, двух дылд, точно все получится!

Она и правда была невысокого роста, с точеной фигуркой, которую вечно скрывала под бесформенными футболками, мешковатыми джинсами и толстовками оверсайз. Зато у Алины было несколько пар очков в пластмассовой оправе разных цветов, и она меняла их почти каждый день, а также красила короткие волосы в яркие цвета, так что ее было издали видно в любой толпе, несмотря на невысокий рост.

Сегодня Алина нацепила очки в ядовито-желтой оправе, а ее волосы топорщились ярко-синими и темно-красными прядями.

Егор и Степан, которые учились в одной школе, как познакомились с Алиной в день поступления в университет, так с тех пор и ходили повсюду вместе.

– Кстати, – вспомнил вдруг Степан, – белую рубашку с длинным рукавом я еще найду, но как быть с черными брюками? Я даже на школьный выпускной в синих джинсах пришел… С дырами на коленях.

– У меня найдется лишняя пара черных штанов, – подумав, сообщил Егор. – Одолжу тебе на время.

– Хорошо, что вы оба одинакового роста, – хихикнула Алина. – Не нужно заморачиваться с поиском одежды.

– Да, хоть в этом повезло, – мрачно согласился Степан.

В этот момент у подножия парадной лестницы остановился дорогой автомобиль, черный и блестящий. Из него выскочил крепкий, коренастый, наголо обритый водитель в строгом темно-коричневом костюме. Он обошел автомобиль и распахнул дверцу пассажирского салона. Первым вышел худощавый мужчина лет сорока в дорогом костюме-тройке. У него было несколько хищное лицо с острым носом и узким подбородком и черные с проседью волосы. Мужчина огляделся по сторонам, задержав прищуренный взгляд на студентах.

За ним показалась молодая девушка с длинными темными волосами, ровесница Степана, Егора и Алины. Замыкала шествие пожилая женщина невысокого роста, одетая дорого и элегантно. Когда она выходила из машины, водитель услужливо подал ей руку. Она поблагодарила его, затем все трое начали подниматься к главному входу исторического музея.

Шофер вернулся в машину и направился к ближайшей стоянке.

– Это еще кто такие? – заинтересовался Степан. – Только гляньте, еще немного, и деньги из них прямо на лестницу посыплются.

– Наверное, спонсоры, о которых недавно упоминал Перелозов, – предположил Егор, не сводя глаз с темноволосой девушки.

Когда троица поравнялась со студентами, она с улыбкой покосилась на Егора.

– А я ведь ее знаю, – вспомнила вдруг Алина. – Она же у нас учится. Кажется, на кафедре новой истории. Сейчас вся их группа тут соберется.

Тут из музея выбежал Константин Аркадьевич Перелозов и поспешил навстречу гостям.

– Владимир! Зинаида Николаевна! – суетливо воскликнул он, приближаясь. – Не ждал вас так скоро. Остальные члены правления еще даже не приехали…

– А мы вот пораньше решили, – сухо ответил ему Владимир. – Чтобы рассмотреть все не торопясь, а заодно проверить, как идет подготовка к открытию выставки.

– Зал уже оформили, – сообщил Перелозов. – Все идет своим чередом.

– Вот сейчас и проверим, – сухо кивнул Владимир. – Надеюсь, везде указаны фамилии тех, кто предоставил экспонаты для выставки?

– Только фамилии тех, кто сам попросил об этом. Многие предпочли остаться инкогнито. Но вас-то с братом мы точно указали!

– Замечательно, – одобрил Владимир. – Тогда идем, покажешь нам все, пока есть время. Вдруг мне что-то приглянется… Буду хоть знать, с кем связаться по поводу покупки нового артефакта для своей коллекции.

Перелозов протянул ему руку для приветствия, но Владимир сделал вид, что не заметил.

Константин Аркадьевич слегка побледнел и быстро опустил протянутую руку, а его собеседник обратился к сопровождавшей его девушке:

– Дорогуша, ваша группа уже собирается?

– Не волнуйся, пап, я не стану путаться у вас под ногами, – улыбнулась девушка и направилась к дверям музея. – Ба, можете меня не дожидаться, мы с подругами договорились сходить в кафе.

Старая дама, которую Перелозов назвал Зинаидой Николаевной, проводила ее теплым взглядом. Степан взглянул на Егора. Его приятель смотрел в спину уходящей девушке не менее нежно.

– Ну, хватит уже рассиживаться. – Степан легонько ткнул его кулаком в плечо. Егор вздрогнул и нервно моргнул. – Поехали за штанами, а то до вечера не управимся.

– Я, пожалуй, с вами, – решила Алина. – Все равно мне до вечера делать нечего.

– Поехали, – пригласил Егор.

Все трое поднялись со ступеньки и зашагали вниз, а Константин Аркадьевич тем временем провел важных гостей в музей.

Глава 5
Единственная отрада

Владимир Эдуардович Решетников славился тяжелым характером. Он железной рукой управлял большой строительной компанией и требовал от всех подчиненных особого усердия и пунктуальности. Своей семьей Решетников руководил примерно так же. Его побаивалась даже собственная мать, не говоря уже о дочери, а прислуга старалась не появляться лишний раз в его присутствии.

Лишь родной брат Артур, который так и не обзавелся собственной семьей и отдельным жилищем и всю жизнь провел в фамильном особняке, ни во что его не ставил и всячески показывал свое пренебрежение. Но с младшим братом Владимиру делить было нечего, поэтому он мирился с его выходками.

Владимир Решетников имел огромное влияние в определенных кругах. Его компания построила в городе и области не один десяток зданий, жилых и промышленных. Также он владел двумя заводами по производству стройматериалов и целой сетью магазинов, торгующих продукцией этих предприятий.

Помимо строительного бизнеса, Решетников много лет увлекался коллекционированием старинных антикварных предметов: эта страсть передалась ему от покойного отца. В подвалах фамильного особняка хранилось огромное количество картин, статуй, ритуальных предметов, приобретенных в разных частях земного шара.

Благодаря этому увлечению Владимир Эдуардович был знаком со множеством других коллекционеров, покупателей и продавцов. Некоторые из них имели неприятности с законом. Но если Решетникова интересовала какая-то вещь, то он готов был заключить договор с кем угодно, лишь бы заполучить ее в свою коллекцию, и его не особо заботило, каким образом те или иные артефакты попали к прежнему хозяину.

Владимир Решетников владел крупным состоянием, но еще бо́льшие суммы были вложены в предметы его коллекции. Другие члены семьи понятия не имели об истинной стоимости некоторых артефактов, и Решетникова это вполне устраивало. Меньше знают – лучше спят. К тому же с кем из них это обсуждать? Лишь отец в свое время увлекался коллекционированием, и это хобби в конце концов и принесло ему впечатляющее состояние.

Артур же нашел себя в медицине и стал отличным хирургом. Мать, Зинаида Николаевна, занималась ведением хозяйства и командовала прислугой. А дочь Владимира Даша внезапно изъявила желание изучать историю. Это давало надежду, что когда-нибудь в девчонке проснется голос крови и она заинтересуется коллекцией отца.

Кроме того, в особняке жила мать Даши, Наталья, но с этой женщиной Решетникова уже давно ничего не связывало. Кроме дочери. Если бы не Даша, Владимир уже давно вышвырнул бы Наталью прочь.

Решетников был меценатом и учредителем нескольких музеев, состоял в попечительских советах многих художественных галерей. Он с удовольствием предоставлял экспонаты своей впечатляющей коллекции для различных выставок. Он любил покупать редкие диковинные вещицы, но терпеть не мог расставаться с ними навсегда. К нему неоднократно обращались с просьбами продать тот или иной артефакт, но Решетников всегда отвечал отказом. Не для того он собирал все эти вещи, чтобы продать их первому встречному. Ни один истинный коллекционер так не делает!