Баня обнаружилась в огороде. Маленький сруб с крышей из дранки.

– Отец ставил, – сказал Дюлька, – и печь клал. Он много умел. Летось умер, – он вздохнул.

Топилась баня по-черному. Ну, хоть так. Дюлька натаскал воды в бочку. От моей помощи он отказался – негоже гостя припрягать. Подумав, я попросил тряпку и сел чистить оружие. Ружейное масло нашлось в рюкзаке. Раскидав «Сайгу» и ТТ на повозке, я приступил к процессу. Рядом крутились девочки, тут же получившие по леденцу.

– Не балуйте их, господин! – посоветовал подошедший Дюлька. – Я их накормлю.

Он достал из мешка окорок. Так вот кто его прибрал! Дюлька вытащил нож и напластал мяса. Отрезал по куску хлеба – он его тоже прихватил. Хозяйственный мужичок! И одежды взял два комплекта. А куда денешься – глава семьи. Вроде моего деда в войну.

Получив по куску мяса с хлебом, дети убежали в дом. Тем временем пришла мать Дюльки. В одной руке она несла за ноги двух куриц, в другой – каравай хлеба. Ясно. В доме еды нет, вот женщина и тревожилась.

Тем временем истопилась баня, мы с Дюлькой пошли мыться. Веников не было – здесь не парились. Воду Дюлька грел просто. Брал с печки щипцами горячие камни и бросал их в бочку. Вода получалась мутной, с пеплом, зато теплой. Мыла здесь не имелось, но у меня нашлось. Я говорил, что рюкзак у меня разъездной? Без мыла в машине нельзя.

– Купцы мыло возят, – сообщил Дюлька, – но просят дорого. Пять медяков за горшок! А это ползолотого, – он вздохнул.

Странные у них цены.

– Мать с сестрами будут мыться? – спросил я.

– Конечно! – сказал Дюлька. – Я ж истопил. Зря, что ли, дрова жег?

– Тогда оставлю…

Запасных носков у меня не было – не рассчитывал задержаться. Я простирнул свои, отжал и надел. Высохнут. В армии так делали.

Пока мать с дочками мылась, мы поужинали. Вареная курица, хлеб. Помня голодные глаза девочек, ел я мало. Куриная ножка, ломоть деревенского каравая. Вернулись женщины. Мать усадила дочек за стол, налила в глиняную миску куриный бульон. В нем плавали куски потрохов. Дети хлебали жадно. Я попросил Дюльку показать хозяйство. М-да… Соха, деревянная борона, повозка. Один бык и более никакой живности. Со смертью отца семье трудно. Кур съели зимой, новых купить не за что. Зерна остался мешок. Мать мелет его жерновами, печет хлеб. Тем и живут. Еще были корнеплоды – что-то вроде репы, но она кончилась – уродилась плохо. Правда, брент обещал помочь с семенами. Если сдержит слово, они выживут. Трава, корешки, грибы… Дюлька умеет ловить рыбу, словом, не пропадут.

– Занять тебе денег? – спросил я. – Золотой? Купите кур, хлеба.

– Нет, господин, – сказал Дюлька. – Отдать трудно. А просто так не возьму. Ты и так много дал.

– Ладно, – сказал я. – Мы это обдумаем. Пошли в дом.

Спали здесь на полатях, проще говоря, нарах, настеленных от печи до стены. «В покат», как говорят у нас. То есть, все в ряд. Мне отвели место у печи, постелив какое-то рядно поверх свежего сена. Спалось на нем хорошо. Но перед сном мы с Дюлькой поговорили. И он кое-что рассказал…

***

Утром во двор явились два воина. Я как раз вышел из дома подышать свежим воздухом – внутри он спертый. Воины были не знакомы. Люди, не анты, как звали клыкастых, одеты единообразно. Одинаковые кольчуги, тесаки на поясе, в руках – короткие копья. На головах – шлемы.

– Кто тут купец Гош? – спросил один.

– Я.

– Пойдешь с нами.

– Куда?

– Там узнаешь, – буркнул воин.

– Я соберу вещи?

– Потом, – он ткнул копьем в сторону улицы. – Пошел!

Выбора не оставалось, и я подчинился. Мы шагали по улице, на нас смотрели селяне и их дети, и я чувствовал себя преступником под конвоем. Злился. Застали со спущенными штанами! Оружие в доме, даже нож и ТТ. Без них я телок, которого ведут на убой. Затевать драку глупо. Копья воины держат ловко. Ткнут разок – и прощай Гоша! Сходил за золотом…

Я заставил себя успокоиться. Да, меня куда-то ведут, но вряд ли на смерть. Хотят что-то спросить или предложить. Я убеждал себя в этом, поскольку иного не оставалось.

Во дворе замка я увидел две группы воинов. Одни походили на шедших со мной конвойных. Похоже одеты и вооружены. Другие – разномастно. Кто с копьями, кто с мечом. Последние встретили меня злыми взглядами. Это с чего?

Меня завели в дом. Мы оказались в большой комнате первого этажа. В ней было многолюдно. Слева я разглядел брента, знакомых мне воинов, кмита и Мюи. Справа стоял старый ант в дорогой одежде и с мечом на поясе. Пояс и ножны отделаны серебром. На голове анта красовался берет с медальоном из серебра. Рядом стоял воин пониже и одетый беднее. На его поясе висел нож. Старик встретил меня злым взглядом, его спутник – испуганным. В центре комнаты за столом сидел полный мужчина лет сорока. Не ант. Черная мантия, такая же шапка на голове. Выглядел он добродушно, но, поймав его взгляд, я съежился. Взгляд толстяка не сулил счастья.

– Купец доставлен! – доложил приведший меня воин.

– Встаньте у двери! – приказал толстяк. – И будьте наготове, – он посмотрел на меня. – Назовись!

– Гош.

– Занятие?

– Купец.

– Я судья Мюррей, – сообщил толстяк. – Прибыл по заявлению достопочтенного глея, – он указал на старика. – Провожу следствие о смерти его сына. Глей утверждает, что тот вместе с воинами был убит неким колдуном. Что скажешь, Гош?

– Это ложь.

– Мерзкий хрым! – глей схватился за рукоять меча.

– Стой смирно! – рявкнул судья. – Здесь мне решать, кто мерзкий. Еще раз возьмешься за меч, и я прикажу вышвырнуть тебя вон.

Глей сверкнул взглядом и убрал руку. Хм, а судья хорош.

– Расскажи нам, Гош! – судья посмотрел на меня, – и подробно. Как ты познакомился с брентом, почему оказался вместе с ним на дороге, что видел и слышал.

– Я прибыл из дальних краев, ваша честь, – начал я.

– Как ты меня назвал? – встрепенулся судья. – Ваша честь?

– В моих краях это обращение к судье.

– Хм! – он почесал подбородок. – Звучит хорошо. У нас говорят «достопочтенный судья», но мне твое обращение нравится. Продолжай!

– У меня был товар, который следовало продать.

– Что за товар?

– Нир.

– Здесь нечего пить? – засмеялся Мюррей.

– Такой вы не пробовали.

Он уставился на меня.

– Я продал бренту сто фляг чудного нира. Прикажите принести на пробу.

– Прикажу! – согласился Мюррей. – Брент?

Клай посмотрел на кмита, тот вылетел из комнаты. Обратно вернулся с кувшином и кубком. Поставил их перед судьей. Тот указал пальцем на кубок. Кмит плеснул в него из кувшина. Мюррей взял кубок и сделал глоток.

– Хух! – сказал изумленно. – И вправду чудно. Такого прежде не пил. Крепкий и ароматный напиток. Ты удивил меня Гош. Кто посоветовал тебе обратиться к Клаю?

– Никто, ваша честь. Встретил его случайно.

Судья поднял бровь.

– Я не знал никого в ваших краях, поэтому вышел к дороге. Клай и его воины проезжали мимо. Они направлялись в город. Я предложил им нир. Брент и его воины попробовали и купили флягу. Брент дал мне золотой, пообещав, что купит товар на обратном пути.

– Покажите флягу! – Мюррей посмотрел на брента.

Кмит вновь вылетел из комнаты и вернулся с трехлитровой банкой в руках. Поставил ее перед судьей.

– Странный сосуд, – удивился судья, – никогда не видел таких. Чужеземный, из стекла… В нем шесть питов, не меньше. Цена справедливая. За такой нир можно и больше. Продолжай, Гош!

– Брент сдержал слово, вернувшись в назначенный срок. Но не смог заплатить мне, поскольку потратился в городе. Предложил ехать с ним и рассчитаться в замке. Я согласился. Мы погрузили товар…

– С этим ясно, – перебил судья. – А что насчет сына глея?

– В пути я говорил с возчиком. Он поведал, что было в городе. К Клаю подошел сын глея и потребовал отдать ему дочь. Просто в девки.

– Не было этого! – воскликнул старик.

– Неужели? – хмыкнул Мюррей. – У меня есть свидетели этого разговора. Они слышали, как твой сын угрожал бренту, а наутро во главе воинов поскакал ему вслед. Это тоже видели. Дальше, Гош!

– Сын глея и его воины нагнали нас на половине пути. Брент и его слуги развернули повозки поперек дороги. Молодой глей подъехал и потребовал отдать ему девушку. В противном случае обещал всех убить, списав злодейство на разбойников. А Мюи отдать воинам на потеху.

Старик зашипел. Мюррей бросил на него ироничный взгляд. «А ведь он на стороне Клая, – догадался я. – Видимо, сынок всех достал. Это хорошо». Судья сделал знак продолжать.

– Брент отклонил предложение. Дальше был бой, где воины Клая победили.

– Пять воинов побили три десятка наемников?

А вопрос-то с подвохом. Клай смотрит умоляюще.

– Не могу сказать, как, ваша честь. Бой я просидел под повозкой. Видел, что все стреляли. Дочь брента – из лука, воины – из арбалетов. Потом они полезли через повозки. Когда я набрался смелости и посмотрел, все было кончено.

– Хм! – сказал Мюррей. – А вот глей говорит, что там был колдун. Он убил всех. Колдун изрыгал грохот и дым. Есть свидетель, – судья указал на спутника старика. – Он единственный уцелел. Смотрел за кхарами. Увидев гибель отряда, поскакал к глею сообщить весть. Что скажешь?

– У страха глаза велики.

– Как? У страха большие глаза?

– Да, ваша честь. Этот воин бросил товарищей, сбежав с поля боя. Ему нужно оправдать свою трусость. Вот и придумал колдуна, – я вперил взор в спутника глея. Тот испуганно заморгал.

– Это так? – судья посмотрел на свидетеля.

Тот втянул голову в плечи и что-то пробормотал.

– Не слышу!

– Я… – выдавил воин и замолк.

– Понятно, – сказал судья и повернулся ко мне. – Скажи, Гош! Не давал ли тебе брент что-либо из добычи? Ну, там доспехи, оружие?

А голос-то вкрадчивый. Так…

– Ничего, ваша честь. Только деньги за нир. А Мюи подарила кхара.

– За что?

– Я дал ей напиток и не взял платы. Флягу нира специально для женщин.

– Принесите!

Кмит метнулся из комнаты и вернулся с банкой. Наливки в ней менее половины. Дает девка! То-то язык заплетался. А я думал, что это из-за меня. Судья снял крышку, отхлебнул прямо из банки.

– Сладко! В самом деле, для женщин. Кхар за такой нир будет много, но это трофей. Ты говоришь правду, Гош. Готов поклясться, что ты не колдун?

– Да, ваша честь!

– Подойди!

Я приблизился. Мюррей полез в кошель на ремне, достал странный камень. Тот походил на грубо вырезанную человеческую фигуру. Руки и ноги намечены бороздами, лица нет. На груди фигуры незнакомые знаки.

– Это Камень Правды, купец. Он убьет тебя, если соврешь. Не боишься?

– Нет.

– Положи руку на камень, повторяй: «Клянусь, что я не колдун!»

– Клянусь, что я не колдун.

– Жив, – заключил судья и забрал камень. – Что ж… Я, Мюррей, судья Великого короля Караха в этом округе, объявляю решение. Брент Клай, его воины и купец Гош не виновны в предъявленном обвинении.

– Это несправедливо! – завопил старик.

– Ты так считаешь? – рассердился судья. – Молчи, глей! Твой сын заслужил смерть. Пока он хватал горожанок, я терпел. Тем более, он им платил. Но покуситься на благородную! Угрожать Клаю, выйти на дорогу как разбойнику? Хвала светлому Моуи, что брент и его воины победили. В противном случае я присудил бы щенка к смерти, а твои земли – в казну. Ты утомил меня, глей! Лишил сна, заставив скакать ночью. Я согласился, узнав, что в округе завелся колдун. И кого увидел? Обыкновенного купца. Какой колдун станет торговать ниром? Если Гош убивал воинов, почему он не в доле? Почему брент не дал ему оружия и доспехов? Их ведь можно продать. Почему Гош ночевал в селянской избе? Разве так поступают с колдунами? Тот ведь может обидеться и сжечь замок. Иди, глей, и помни этот урок! Мало родить сына, нужно его правильно воспитать.