Пока Яна заваривает чай, на мой телефон приходит сообщение, что все данные по этой женщине уже на моей почте. Потираю подбородок. Скоро я узнаю, кто ты, кошка.

Яна на удивление быстро справляется с посудой, подаёт мне чай, желает приятного аппетита и убегает в кладовую, скрываясь.

Так неприятно в моем обществе?

Хочется пойти за ней, зажать ее в темной кладовой и целовать, ласкать, терзать, кусать, пока не сдастся. Рефлекторно дергаюсь, но торможу себя, что-то подсказывает, что мои маньячные порывы лишь усугубят.

Быстро доедаю, беру чашку чая и ухожу в свою комнату.

Снимаю с себя рубашку. Рука уже почти слушается меня, от допинга в виде обезболивающего отказался пару дней назад. Тянущая боль еще мешает спать, но уже не так критично. Я, в общем, могу покинуть этот дом и больше не пользоваться гостеприимством Эмина, но теперь здесь меня держит женщина.

Устраиваюсь на кровати, облокачиваясь на мягкую спинку, открываю ноутбук, проверяю почту.

«Ларина Яна Александровна. Двадцать шесть лет. Состояла в браке семь лет с Лариным Тарасом Владимировичем. Имеет дочь трех лет Ларину Марию Тарасовну. Место работы ОАО «Аспект», замдиректора по маркетингу. Уволена по собственному желанию. Разведена пару месяцев назад. Лишена родительских прав. Выписана из дома и нигде не прописана…»

Захлопываю ноутбук. Потираю лицо, поднимаюсь с кровати, беру сигареты, распахиваю окно, сажусь на подоконник, прикуриваю, выпуская дым в окно.

В голове, сука, не укладывается!

Ладно, была замужем. Ребенок – неожиданно, но окей. Развелась – хорошо. Свободна. Но бывший замдиректора по рекламе в процветающей компании теперь моет полы?

Серьезно?

Лишена родительских прав?

За что?

Суды при разводе у нас всегда благоволят матерям…

Понятней от этого не стало от слова совсем.

Какого хрена происходит в ее жизни?

Все объяснить без сухих фактов может только Яна.

Но не объяснит же!

Она в глаза мне боится посмотреть!

Сюда устроилась без документов, под чужой фамилией…

Тарас – это у нас, значит, муж…

Ты его боишься, что ли?

Снова вынимаю телефон, набираю своего человека.

– Данные мне скинь на Ларина Тараса Владимировича.

Глава 7

Яна

Эсма вернулась с больничного, и мне дали пару выходных. Идти некуда. Дома своего нет. Я собираюсь увидеться с дочерью. Нет, Тарас не позволит. Но я знаю расписание Машеньки. Я сама ее записывала на танцы. Она очень любит танцевать. И я молюсь всем святым, чтобы ее расписание не поменяли. Мне нужно увидеть дочь. Я сдыхаю от тоски. Каждый день хочется в петлю, держит только дочь. Мне нужно обнять ее, прижать к себе, вдохнуть ее запах, расцеловать, и самое главное – сказать, что я рядом, что я не бросила, люблю ее и скоро заберу. Чего бы мне этого ни стоило.

Я заберу дочь!

Настроение с утра паршивое. Впрочем, как и каждое утро до этого дня. Открываю глаза, и хочется выть от тоски и безысходности. Мне ничего в этой жизни не нужно: ни богатства, ни карьеры, не любви и женского счастья. Мне нужна только дочь, ради которой стоит жить.

Собираю себя, уговаривая подняться с кровати, и иду в душ. Быстро моюсь, сушу волосы феном. Я давно не наношу макияж и не пользуюсь никакой косметикой, только крем на лицо и руки, и то для того, чтобы не сушило кожу. Не хочу быть красивой, мне все равно, как я выгляжу. Это все не имеет значения. Заворачиваюсь в полотенце, выхожу из ванной.

– Ой! – вздрагиваю от неожиданности, стягивая полотенце на груди.

В моей комнате стоит Эсма. Странная, страшная женщина. Коренастая, с черными глазами и заострёнными чертами лица. Алина за глаза называет ее ведьмой, на полном серьёзе. Никогда не верила в эту мистику, но здесь трудно поспорить. От этой женщины действительно исходит аура холода, мрака и чего-то темного. Я до конца не понимаю, кто она в этом доме. Домоправительница. Всей прислугой занимается она. Как только женщина вернулась с больничного, сразу отлучила меня от кухни, она очень ревностно относится к еде и всему, что с ней связано.

– Что вы здесь делаете? – возмущаюсь я.

– Ты плохо почистила ковер в гостиной. Переделай! – распоряжается она. Да господи ты боже мой! Там стерильный ковер. Невозможно плохо его почистить супермощным современным моющим пылесосом.

– У меня выходной, – стараюсь говорить спокойно, но выстраиваю границы.

– Выходной у тебя начнётся, как только ты доделаешь дела. Почисть ковер еще раз прямо сейчас! – настаивает она.

Сжимаю губы, чтобы не послать ее матом. Не могу я прямо сейчас. Танцы у дочери заканчиваются через час, мне нужно успеть купить ей подарок. Нет, моя дочь ни в чем не нуждается. Тараса нельзя обвинить в скупости. Но мне хочется, чтобы у Маши что-то было от меня, что каждый день будет напоминать ей, что я не забыла, не бросила и очень ее люблю.

– У меня важная встреча, я могу опоздать. Я почищу ковёр еще раз вечером.

– Ну если встреча дороже, чем работа, – взмахивает рукой и покидает мою комнату.

Женщина, которая получает власть в какой-то сфере, беспощадна. Я не знаю за что, но Эсма невзлюбила меня с первого взгляда. Я все делаю не так и переделываю по несколько раз. Вчера я стирала белье три раза. Потому что ей оно показалось недостаточно чистым. И невозможно объяснить, что стираю не я, а машинка и средства, которые мне предоставили. И уволиться тоже не могу. Мне пока некуда идти.

Быстро одеваюсь, натягивая черные брюки, персиковую блузку, наспех собираю волосы вверх, закидываю в сумку телефон, кошелек, накидываю пальто и выбегаю из комнаты. Бегу назад в хозяйский корпус, по дороге вызывая такси.

Нахожу Эсму с пылесосом в гостиной. Оцениваю загрязнённость ковра и ничего не нахожу. Он как новый.

– Пожалуйста, дайте мне шанс переделать все через пару часов. Мне с дочерью нужно встретиться, – по-человечески прошу ее я. Женщина сжимает губы, задумываясь.

– Привет, – к нам выходит Алина, супруга хозяина. – Что происходит? – прищуривается, посматривая на Эсму.

– Ничего, – тушуюсь. Я не привыкла жаловаться. Мне не нужна ничья жалость.

– Иди, – разрешает мне Эсма, кивая. Выдыхаю.

– Спасибо, хорошего дня, – киваю Алине и убегаю.

– Яна, стой! – идет за мной Алина. Оборачиваюсь.

– Достает тебя ведьма? – шепотом спрашивает она.

– Ну… Мне кажется, она мной недовольна, – пожимаю плечами.

– Не обращай внимания. Если что, говори мне. Она не имеет права тебя уволить, – хитро улыбается Алина. – Ты мне нравишься и единственный человек в этом доме, который мне по душе.

– Спасибо, – киваю. – Я очень тороплюсь. Такси приехало, – мне неловко, но время идет.

– Да, конечно, беги, – улыбается Алина. Мы хорошо общаемся. Супруга хозяина милая, добрая девочка, немного наивная, но в этом возрасте ей положено быть такой.

Убегаю. Сажусь в такси, пытаясь выдохнуть.

Выхожу возле студии танцев, посматриваю на часы, у меня есть еще двадцать минут. Забегаю в ближайший детский магазин, рассматриваю игрушки. Машка любит мягкие, она спит с ними, обнимая, укрывая одеялом. Покупаю забавного длинного, как сосиска, кота, со специальным наполнителем, с которым удобно спать, обнимая, закидывая ноги. Ей понравится. Запаковываю его в подарочный пакет, выхожу. Дышу. Волнуюсь. Сердце колотится в панике. Дочь для меня – все, но неизвестно, что ей наговорил про меня Тарас.

Я бы хотела посмотреть, как танцует моя дочь, но в студию меня не пустят. Строгий пропускной контроль из списка, которого меня исключили. Прохожу в здание, присаживаясь в холле. Жду. Еще пять минут, и я увижу Машу. Самое страшное – не встреча с дочерью, а отпустить ее после.

Глотаю воздух, как загнанная собака, не в силах справиться с волнением.

Из залов начинают выбегать детки с мамами или нянями. Я всех их знаю, я часто приводила сюда дочь сама. Все таращатся на меня с удивлением, кто-то сочувственно кивает, кто-то цокает с пренебрежением. Это все последствия развода. Меня вычеркнули из этого общества. Тарас постарался очернить меня как можно публичнее. Но мне все равно на их косые взгляды, глубоко плевать, кто я в их глазах и во что они верят, главное, чтобы мне поверила дочь. Ищу глазами Машу. Она копуша, долго собирается, поэтому выходит самая последняя. Рядом с ней женщина. Не знаю такую. У нас была другая няня, которую нанимала я. Эта же намного старше. На вид строгая, чопорная.

– Машенька! – поднимаюсь с места, бегу к дочери.

– Мама! – дочь сначала тормозит в растерянности, а потом кидается в мои объятья. Хватаю ее, поднимаю на руки, прижимая к себе, целую в волосы, висок, щеки, носик.

– Машенька, маленькая моя! Девочка моя! – стараюсь не плакать, не пугать ребенка, но губы дрожат.

– Мама! – только и повторяет Маша, обнимая меня крепче, цепляясь в меня ручками.

– Я так соскучилась, – всхлипываю, пряча лицо у нее в волосах. На нас оглядываются люди, косится охрана здания, и застыла как вкопанная новая няня.

– Мама, смотри, – показывает мне браслет с бабочками на руке.

– Очень красиво, – прижимаю ее к себе и никак не могу отпустить.

– Женщина, – няня выходит из ступора. – Отпустите ребенка! – требует она.

– Это моя дочь! – в голосе истерика и угроза, которая заставляет отойти от меня женщину на пару шагов.

– Если вы ее сейчас же не отдадите мне, я вынуждена буду позвать охрану!

Не обращаю никого внимания. Отхожу с Машей к диванам, сажаю ее, опускаюсь к ней на корточки, целую пальчики.

– Я тебе кота принесла, – отдаю ей пакет. Дочь ловко вытаскивает игрушку, складывая губки буквой «о», обнимает игрушку.

– Как его зовут? – спрашивает Маша.

Теряюсь.

– Тиша, – выдумываю на ходу, краем глаза замечая, как няня выбегает на улицу, а это значит, что у меня очень мало времени.

– Поехали домой? – зовет меня Маша, и сердце разрывается.

– Тебя обижают? – с тревогой смотрю ей в глаза.

– Нет, – мотает головой, откидывает кота, повисая у меня на шее. – Поехали домой! – повторяет дочь, начиная всхлипывать.

– Послушай меня, Машенька, – торопливо шепчу ей. – Домой я не могу, но я обязательно тебя заберу, очень скоро. Понимаешь? – шепчу, стискивая ребёнка в объятиях.

– Я хочу сейчас, – начинает плакать дочь.

– Машуля, девочка моя. Я очень тебя люблю.

Все, сама рыдаю, слыша позади себя шаги.

– Маша, потерпи немного, я очень скоро тебя заберу, – повторяю ей, боясь посмотреть ребёнку в глаза. На самом деле отпускать не хочу. Это моя дочь! Моя! Я никому ее не отдам. Ни за что!

– Отпустите ребенка! – на мое плечо опускается давящая рука охранника. Не обращаю внимания, цепляясь за дочь.

Ну не могу я.

Не могу!

Собираюсь, оборачиваюсь. Над нами возвышаются няня и два охранника. Я их знаю. Прихвостни Тараса.

– Пожалуйста, позвольте нам пообщаться, погулять здесь рядом, в парке. Совсем немного. Часик. Тарас не узнает.

– Женщина! – шипит на меня няня. – Вы в своем уме?! Тарас Владимирович приказал не подпускать вас к ребёнку вообще! Вы не имеете права!

– Да кто вы такая, чтобы говорить мне о моих правах?! – взрываюсь, тоже шиплю. Хочется орать, оттолкнуть их всех, схватить Машу в охапку и бежать. Я хоть и помешалась, но еще понимаю, что у меня ничего не выйдет. Отберут ребёнка насильно, чем напугают Машу. – Еще хотя бы полчаса, – с мольбой обращаюсь к охранникам. – Я заплачу, – спешно открываю сумку в поисках кошелька. Денег у меня не так много, но я готова отдать все.

– Нет, Яна Александровна, – качает головой охранник. – Простите, сами понимаете. Нам работа дороже, – в голосе жалость. Он меня знает и все понимает. – Давайте вы просто отдадите нам ребёнка. Не будем травмировать Машу.

Оглядываюсь на дочь.

– Маша, маленькая моя, – сжимаю ее ладошки. – Я очень скоро тебя заберу. Я обещаю. Тиша будет с тобой, – отдаю ей кота. – Все рассказывай ему, он предаст мне.