– Рад, что вы пришли, товарищ Огнев, – Сталин отошел от окна и сел за свой стол. – С товарищем Вышинским вы уже знакомы, а рядом с ним стоит товарищ Винокуров, председатель Верховного суда нашей страны. Он разделяет ваши взгляды по поводу работы ОГПУ, даже начал бить тревогу гораздо раньше. Увы, он был не столь убедителен в своих доводах, как вы.

При этих словах Винокуров посмотрел на меня неприязненно, но промолчал. Похоже, здесь и до меня состоялся серьезный разговор, правда мне пока непонятно о чем. Да и к чему товарищ Сталин так демонстративно «опускает» столь серьезного человека передо мной, сущим сопляком, я тоже не понимал. И это меня напрягало.

– Итак, товарищи, – продолжил Иосиф Виссарионович, – все мы в курсе, как далеко зашло ведомство товарища Менжинского в своем рвении по поиску врагов нашей страны. Конечно, их выявление и наказание – очень важно для страны и находится в приоритете. Но и перегибать с этим не стоит. Товарищ Огнев уже имеет опыт создания законодательной базы для пресечения подобного безнаказанного рвения. Я оцениваю его как крайне положительный. Поэтому разработку нормативной документации ведения следствия поручаю ему, – огорошил меня, да и Винокурова, генеральный секретарь.

А вот Андрей Януарьевич остался невозмутим. Стоял спокойненько и слушал, что еще скажет товарищ Сталин.

– Товарищ Вышинский, – обратился тем временем генсек к нему. – Вы уже работали с товарищем Огневым, да и имеете опыт работы в прокуратуре. Считаю, что ваша связка и в этом деле пойдет лишь на пользу. Поможете молодому поколению, у вас это отлично получается.

Вышинский молча и спокойно кивнул.

– Вам, товарищ Винокуров, необходимо передать товарищам Огневу и Вышинскому все собранные вами материалы по чрезмерному усердию ведомства товарища Менжинского. Также передайте товарищам ваши наработки в области подчинения ОГПУ в рамках конституции и их правах, обязанностях и взаимодействия с органами прокуратуры, – внезапно расширил Иосиф Виссарионович круг материалов по ОГПУ.

– Товарищ Сталин, – впервые при мне подал голос Винокуров, – но мы и сами можем все это сделать. Без вмешательства… – быстрый и недовольный взгляд в мою сторону, – сторонних лиц. К тому же, товарищ Огнев наверняка не понимает в силу возраста и опыта всей нашей специфики…

– Это вопрос решенный, – перебил его Иосиф Виссарионович. – Для понимания вашей специфики, как вы выразились, товарищу Огневу поможет товарищ Вышинский.

– Но я все еще не понимаю, почему это дело не поручить Верховному суду? – возмутился Винокуров. – У нас же есть для того все полномочия!

– Александр Николаевич, – впервые обратился к мужчине по имени-отчеству генсек, – мне напомнить вам, сколько времени и споров заняла разработка постановления о «реорганизации местных органов юстиции»? Вопрос должен быть решен оперативно!

Винокуров упрямо поджал губы, не соглашаясь с товарищем Сталиным.

– К тому же в первую очередь товарищи займутся созданием методички для следователей ОГПУ, – продолжил Иосиф Виссарионович. – Как должно вести следствие. Вы же будете оценивать и утверждать подготовленные Огневым и Вышинским постановления перед тем, как они вступят в силу.

Только последнее уточнение примирило председателя Верховного суда с тем, что ему не дали поучаствовать в создании законов для ОГПУ. После этого Иосиф Виссарионович отпустил Винокурова, и уже оставшись с нами двоими разъяснил, что он конкретно от нас хочет.

– Врагов советской власти в стране еще полно, поэтому ОГПУ должно реагировать на их устранение быстро. В связи с чем сильно уж по рукам и ногам вы их не сковывайте. Но и контроль, как показала практика, и присмотр за этой службой необходим. Разумный. Главная задача – найти баланс между контролем и их полномочиями и подчинением. Срок вам – месяц. Тянуть с этим смерти подобно. Товарищ Винокуров этого не понимает, поэтому и поручаю это дело вам. И про методичку для следователей – задача еще более острая, чем вопрос с постановлениями. К сожалению, многие работники ОГПУ не имеют достаточной квалификации для ведения следствия. Но других нам взять неоткуда. Вот и нужно этих людей научить, причем в кратчайшие сроки. Через неделю жду черновик методички. Чтобы вы осознавали всю серьезность задачи – на время написания методички все дела будут приостановлены, а задержанные продолжат находиться под стражей. И их набралось уже приличное количество. Товарищ Огнев, отложите все остальные дела, – посмотрел Сталин на меня. – На неделю даже учеба ваша подождет. Вам выделят кабинет в Кремле. Можете и своего секретаря туда привести. Товарищ Вышинский, вас это тоже касается.

– Я понял, товарищ Сталин, – спокойно и с достоинством ответил Андрей Януарьевич.

– Тогда можете готовиться.

Первым на выход двинулся Вышинский. Я пропустил его вперед, все еще пребывая в замешательстве от внезапно свалившейся на меня работы. Что-то круто Иосиф Виссарионович стал мне ее подкидывать. Не много ли для всё еще студента? Ведь Винокуров прав, раз это входит в полномочия Верховного суда, пусть те этим и занимаются. Но нет, меня припрягли. Как бы не переломиться под этой тяжестью.

Уже делая шаг за порог кабинета, меня остановил голос Сталина:

– А вас, товарищ Огнев, я попрошу остаться.

Глава 6

Конец ноября 1930 года

– А вас, товарищ Огнев, я попрошу остаться.

Знакомая почему-то фраза, пробирающая до мурашек, словно я шпион какой-то в стане врага. Где я ее мог слышать?

Молча поворачиваюсь и с ожиданием смотрю на товарища Сталина. Дверь за Вышинским закрывается, и лишь тогда Иосиф Виссарионович продолжает.

– Товарищ Огнев, как у вас продвигаются дела по наблюдению за ведением следствия сотрудниками ОГПУ? Есть какие-то результаты, или ничего не поменялось?

– Увы, товарищ Сталин, все также, – пожал я плечами. – Я посмотрел на работу как минимум десятка уполномоченных, но их методы не сильно разнятся. Да и документацию они все ведут кое-как. У кого-то данных по задержанным больше, у кого-то меньше, но четкой и полной картины ведения дела не заполняет никто.

– Вот как, – нахмурился генеральный секретарь. – И что вы по этому поводу думаете?

– Либо так получилось, что это мне пока что попались только такие специалисты, – с легкой иронией в голосе, сказал я, – либо такие люди в ОГПУ не задерживаются. Что их совсем нет – не верю.

– Я вас услышал, – медленно кивнул товарищ Сталин. – Продолжайте работать.

Вот теперь и я покинул кабинет вождя. И, лишь выйдя из Кремля, вспомнил, где я слышал подобную фразу, которой меня остановил Сталин. В моей прошлой жизни мой дед любил подкалывать окружающих ей! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Так вроде она звучала. Как раз из кинофильма про нашего шпиона во Второй Мировой. Уж анекдотов про этого «Штирлица» я слышал кучу. И не только от деда. Забавное совпадение получилось. Ведь такого фильма в этом времени точно еще нет.

Выкинув это из головы, я поспешил домой. А то из-за срочного вызова в Кремль даже поесть не успел. Пора восполнять силы!

***

Сталин посмотрел на закрывшуюся за Сергеем дверь, после чего вернулся к своим мыслям о нынешнем руководстве ОГПУ. Вячеслав совсем сдал. Здоровье все сильнее сказывается на его работе. Пора найти ему замену на столь ответственный пост. Но кого? Раньше самым логичным шагом стало бы назначить на это место его заместителя. Проблема была в том, что Генрих и так уже давно в значительной степени подменяет своего начальника. То есть не может быть не в курсе дел службы и тем более мог бы хоть что-то сделать для улучшения дел. Но нет. Наоборот, судя по тем документам, что изучил Сталин, именно при Ягоде и стал развиваться курс на ужесточение работы с задержанными и ускоренным выполнением судопроизводства. Была у Иосифа Виссарионовича слабая надежда на то, что Огнев найдет опытного следока среди службы. Для поста руководителя он может и не подошел бы, но на роль заместителя – почему нет? А на пост главы ОГПУ Сталин бы поставил верного партийца, которому с грамотным замом не обязательно быть профессионалом своего дела. Не срослось.

– Ладно, – прошептал себе под нос генеральный секретарь, – совсем уж спешить не стоит. Пускай Огнев с Вышинским снова проявят себя.

Заодно будет время присмотреться к другим членам ОГПУ из руководящего состава, – про себя закончил свою мысль Сталин.

***

На следующее утро я «переезжал» в Кремль. Андрей обрадовался этому. Его даже не смущало, что нам придется пропустить неделю занятий. А ведь на четвертом курсе большинство предметов – профильные!

– Теория без практики мертва или бесплодна, – весело ответил мне Кондрашев, когда я спросил его, почему он так рад. – А уж такая практика не у каждого юриста бывает! Что уж про нас, студентов, говорить.

Тут он прав. Это я «зажрался» после работы с Жижиленко и Вышинским над законами по коллективизации.

Вопреки моим ожиданиям, кабинет нам выделили не маленький. Квадратов двадцать. Но как оказалось, это было помещение «на троих». В дверях я столкнулся с Андреем Януарьевичем, который руководил двумя рабочими, заносящими мебель.

– Сергей, здравствуй, – протянул он мне руку, после чего перевел взгляд на Кондрашева.

Тот не растерялся и, как только Вышинский отпустил мою руку, представился сам.

– Андрей, – протянул он первым руку. – Работаю под началом Сергея.

– Тезка значит, – хмыкнул Вышинский и представился сам. – Андрей Януарьевич.

– Очень рад познакомиться.

– Чтож, сейчас нам расставят мебель, после чего нужно будет сходить за материалами к Александру Николаевичу, – продолжил Вышинский руководить процессом на правах старшего. – Вот ты, Андрей, и сходишь. А мы с Сергеем пока обсудим, как приняться за это дело.

Кондрашев кривиться не стал, лишь молча кивнув, после чего мы дождались, когда нам расставят столы, стулья и шкафы. Даже телефонный провод принесли с самим аппаратом. Правда лишь один на всех. Его Вышинский тут же определил на стол Андрея – раз уж он выполняет обязанности секретаря, то ему и отвечать на звонки.

Сами столы по распоряжению Андрея Януарьевича были поставлены буквой «П». Во главе оказался стол самого Вышинского, прямо у окна, справа от него мой стол, а слева – стол для Кондрашева. Получилось, что если позвонят, то ответить сможет любой из Андреев, а вот мне для звонка придется уже подниматься из-за стола и обходить его. Но спорить я не стал. Вряд ли такая ситуация будет возникать очень уж часто, если вообще произойдет.

– Итак, – Вышинский уселся за стол и дождался, когда я усядусь за свой, после чего продолжил, – расскажи, в чем ты видишь проблемы в ведении следствия сотрудниками ОГПУ. Своими словами.

Андрея сейчас в кабинете не было – убежал за материалами, которые должен передать Винокуров.

Я коротко пересказал мужчине примерно то же, что сказал и товарищу Сталину.

– Если я правильно понимаю, первоочередная проблема – не компетентная регистрация задержанного и причин, по которым вообще возник к человеку интерес этой службы, так?

– Получается так, – кивнул я.

– Хорошо. Идем дальше. Ты вот сказал, что уполномоченные не ловят задержанных на противоречиях в показаниях. Но это ведь не так? Разве не было, что кто-то из следователей не ловил задержанных на противоречивых показаниях, когда дело касалось работы против государства? Создания той же партии?

– Ну, – задумался я, – было что-то подобное.

– Вот! – стукнул пальцем по столу Вышинский. – Получается, что ловить на противоречиях они умеют. Но почти не делают. Почему?

Он вел себя словно экзаменатор перед сдающим студентом. Наверное в его глазах я таким и был. Да и его наводящие вопросы позволяли мне самому взглянуть на дело под иным углом. Вот как сейчас.

– У них не стоит такая задача? – догадался я.

– Именно. Уверен, среди сотрудников ОГПУ достаточно людей, способных грамотно докопаться до сути дела. Из-за чего был получен донос, и кто виноват. Однако их задача – найти и покарать врагов нашей страны. И как я понимаю, они настолько на ней сконцентрировались, что отметают любые другие версии. Вот в этом и нужен за ними контроль.