Малышей я очень люблю и хочу в будущем, но пока не готова. Поставлю кафе на ноги, появится прибыль, тогда можно. А пока моя финансовая ситуация слишком шаткая.

Я многое поставила на бизнес и не могу проиграть.

– Ну, я… – Гаврила виновато чешет затылок, – слушай, Люб, я правда облажался. Если забеременеешь, я возьму ответственность, клянусь тебе!

Я резко остываю. Сейчас мужчина выглядит растерянным. В конце концов, я тоже впустила его без резинки, так что половина вины на мне. Подхожу и стягиваю с Гаврилы одежду.

Мне не нравится огонь, который разгорается в груди. Я влюбляюсь в Гаврилу очень быстро и не успеваю привыкнуть…

Знала же, что так будет.

Внезапно из сумочки раздается вой мобильного.

– Алло? – нехотя беру трубку, увидев номер Маратика.

– Люба, у меня к тебе дело, – ни тебе «привет», ничего.

Хамло невоспитанное! И о нём я фантазировала во время секса? Бес попутал, не иначе!

– Завтра в кафе обсудим. Я занята, – отрезаю.

– Не получится. Я уже у твоего подъезда стою…

Глава 5

Люба

Вздыхаю.

– Кто там, Любаш? – хмурится Гаврила.

– Ну, как тебе сказать, – хмыкаю, – Марат, я не одна. Не знаю, зачем ты…

– Я поднимаюсь, – кладет трубку.

Какое-то время я непонимающе хлопаю ресницами. Что за хамло? И наглый какой! Мне нравится… так, фу, Люба! Это не моего поля ягода.

– Марат что тут забыл? – хмурится Гаврила, стоя голышом посреди моей квартиры.

– Это ты у него сам спроси, – хмыкаю, одолеваемая противоречивыми эмоциями.

С одной стороны, мне очень не нравится, что оба мужчины так нагло вторгаются в моё личное пространство. А квартирка – моя тихая гавань, в которой я отдыхаю от мирской суеты и проблем в кафе.

А с другой… смотрю на огромного голого богатыря, покрытого татуировками, и понимаю, что не хочу, чтобы Гаврила сегодня уезжал. Хотя это наверняка всего лишь эффект от нескольких обалденных оргазмов, которые мне подарил этот громила.

Глядя на меня, Гаврила расплывается в порочной ухмылочке. Но тут раздается настойчивый звонок в дверь.

Вздергиваю подбородок, осматриваю себя. Резко запахиваю халатик, встряхиваю темные локоны.

– Оденься, – бросаю мужчине в своей спальне, – а то Маратик упадет в обморок от шока…

– В смысле?

Дзынь! Дзынь!

Да чтоб тебя! Вот же нетерпеливый тип!

– В прямом, Гаврила! Маратик думает, что я старая дева и у меня нет секса.

– С чего ты взяла? – хмыкает. – Он тебя глазами пожирает, когда не видишь…, а я вижу. Давно уже хочу ему их выдавить.

Да ладно?! Сердце делает кульбит в груди. Так, стоп! Давно пора освоить методики шибари с собственной реакцией на некоторых персонажей…

И нещадно вязать своё предательское сердечко.

Я не нужна Марату, он не интересен мне. Фантазия не считается. Это была разовая акция моего неспокойного мозга. Ну, или двухразовая, ладно. Я себя прощаю!

Дзынь! Дзынь!

Иду открывать. Натягиваю на лицо очаровательную улыбку и распахиваю дверь, когда Маратик уже в третий раз тянется к звонку.

– Я уж думал, ты утонула, – зло шипит, – сколько мне ждать?

Осматриваю его. Весь взъерошенный, рубашка набекрень. А что случилось? Он бежал кросс?

– Сколько нужно, столько и ждать. Я гостей не люблю, – спокойно отвечаю, – зачем пришел?

– Я взял смету для строительства детского зала, нужно согласовать, – показывает на папку, зажатую под мышкой.

– Это терпит до завтра, – ледяным тоном заявляю, – еще что-то?

– Не терпит, Люба, документы нужно подписать сегодня, а без тебя этого не сделать. Могу войти?

Он скользит по мне настойчивым взглядом. Задерживается на груди. А у меня как раз соски встали. Упс!

Но мне стесняться нечего, так что расправляю плечи. Маратик зависает.

– Потрогать не дам, – резко возвращаю его в реальность.

– Больно надо. Я люблю небольшую аккуратную грудь, – фыркает, – а здесь сугубо по делу.

– Ну конечно! – за мной возникает массивная фигура Гаврилы, мужчина кладет ладони мне на плечи. – Ты поэтому притащился сюда после работы? Трудоголик дохуя?

Не реагирую. Посмотрю на реакцию недоступного качка. Как кисейная барышня, честное слово! Сам пялится, а потом пытается уколоть. Детская травма, не иначе.

– Ты не одна? – кадык Маратика дёргается, он плотнее прижимает к себе папку.

– Именно, – широко улыбаюсь, – а у тебя какие-то проблемы?

– В нашей компании служебные романы не приветствуются, – цедит.

– А я не работаю в вашей компании. Напомнить, как всё было, милый? – ухмыляюсь. – Тебя мне в аренду сдали за то, что в коллективе не уживаешься и вообще противный по жизни.

Босс Марата передал мне эту прелесть на перевоспитание. В коллективе от его дотошности и душности выли волками. А мне всё равно. Мне с ним детей не крестить.

– Я не виноват, что люди в большинстве своём ленивы, – рычит Маратик, – а мне нравится моя работа.

Видимо, только она.

– Отдай мне, я гляну и подпишу… – хмыкаю, не желая сейчас спорить.

Я бы поужинала в приятной компании Гаврилы, а потом уснула у него под боком. Хоть раз испытать бы, что такое быть беззащитной девочкой рядом с большим и сильным мужчиной.

– Нет, – отрезает, – некоторые пункты нужно обсудить.

– Ты душнила, в курсе? – вздыхаю, затем отхожу. – Проходи. Чай будешь?

– Буду благодарен, – сухо заявляет.

Закатываю глаза и иду на кухню. Гаврила усаживается за стол, Маратик проходит следом. Невозмутимо раскладывает бумаги.

А я чувствую на попе прожигающий взгляд. Резко оборачиваюсь и сталкиваюсь с тьмой в глазах Маратика. А Гаврила смотрит в окно.

– Ну так что в смете тебя не устроило? Шторы? Если что, я обожаю фабрику в Иваново, Марат. Но для кафе выбрала другие. Смирись.

– Плевать на шторы, – вздыхает наш дотошный, – я про мебель.

– С ней что не так?

– Класс эмиссии. Можно взять Е1, он будет безопасен.

– Это для детей, Марат. На их безопасности я не буду экономить. Только Е 0,5 и не больше.

– Е1 подойдет, – продолжает гундеть он, – мы оптом берем, скидка будет больше.

– У тебя купюры вместо мозгов, Марат? – рычит Гаврила. – Она сказала такой, значит, такой. Как строитель я подтверждаю, что у нас требования к безопасности мебели для детей очень высокие.

– Е1 допустима, – душнит мужчина, – это никак не повлияет на здоровье ваших маленьких посетителей.

– Наших, – невозмутимо заявляю, затем насыпаю чайные листья в заварку.

Я чувствую, как Марат взглядом прожигает во мне дыру. И не в спине, а кое-где пониже.

– Прекрати пялиться, любитель воблы, – рычит Гаврила, встает и нависает над нашим душным финансистом, – думаешь, я не вижу?

– Что ты не видишь? – Марат встает, они смотрят друг на друга.

– Как ты смотришь на мою женщину.

– А куда мне смотреть, если ее попа занимает всю кухню! – возмущается Маратик. Мои глаза ползут на лоб.

Охренел, что ли?!

– Я тебе сейчас глаза затолкаю в… – рычит Гаврила, отбрасывая стул.

– Так, хватит! – гаркаю. – Не нужно в моей квартире устраивать петушиные бои и портить мне стулья. Марат, я не пойду на то, что ты предлагаешь. В бюджет мы укладываемся, так что не надо тут копейки высчитывать. И тем более выкраивать их, ухудшая качество мебели.

– Но Люба…

– Никаких «но»! И тем более я не позволю оскорблять меня в моей же квартире. Собирай свои манатки и проваливай…

– Да, вали! – рычит Гаврила.

– И ты тоже! Оба – вон!

Глава 6

Гаврила

– Ты идиот, – рычу, когда мы вместе спускаемся по лестнице на первый этаж дома моей нимфы, – так тяжело держать язык за зубами?!

Люба сдержала слово и прогнала нас обоих. Этого кретина понятно за что. Но я-то ее честь отстаивал. Несправедливо.

Уверен, она бы предложила мне остаться на ночь. И я бы до утра погружался в ее мокрую узкую киску. А потом мы бы вместе позавтракали. Но всё, сука, испорчено. И из-за чего?! Из-за спора о классе эмиссии формальдегида?!

Пиздец!

– Я всего лишь правду говорю, – заявляет никчемный качок.

– Тогда нахера ты приперся? – выгибаю бровь. – Именно сейчас? Не звезди мне тут про сроки, я занимаюсь строительством и прекрасно знаю, что у нас есть неделя.

– Всегда лучше всё сделать заранее, – лицо Марата белеет.

– Сочиняй! – рычу. – Тебе Жанка сказала, что Люба со мной уехала, ты и подорвался. Заревновал, а?

– Ты смеешься? – выгибает бровь, но его кадык дергается, а челюсть сжимается.

Ревнует. Марат запал на Любочку. Но она моя!

Мы с ним знакомы довольно давно. Он работает на моего друга Стасика. Судя по многочисленным жалобам, достал даже своего босса. И весь офис в придачу.

– Тогда я повторяю вопрос: почему ты приперся? – хватаю мудака за грудки и прижимаю к стене.

– Отпусти! – рычит, с силой отталкивает меня. – В любом случае, тебя это не касается.

– А у тебя, смотрю, мускулы есть? Тогда почему ты оскорбляешь красивую женщину? Когда должен защищать?

– Она только для тебя красивая, – фыркает, – я ничего никому не должен.

– Яйца в глотку затолкаю! – реву. – Не смей больше никогда так говорить про Любашу. Ты лишь счетовод. Не тебе рассуждать о классах эмиссии формальдегида и женской красоте. Иди воблу жри свою!

– Я не люблю воблу, – блеет, когда мы всё-таки выходим из подъезда.

– Судя по твоим пристрастиям, очень любишь. Пёс, бросающийся на кости.

– Девушка должна следить за собой, – гундосит, – лишний вес – это нездоровая тенденция. Люба бы вместо того, чтобы обижаться, послушалась. Я бы посоветовал ей режим питания и хорошего тренера.

Еле держусь, чтобы рожей его асфальт не разукрасить. Только вот Марат сильный, паразит. Я его недооценил. Если запахнет жареным, он может удивить.

Хотя где-то в глубине души я хочу вывести его на настоящие эмоции. Этот кусок льда кажется мне подозрительным.

Почему-то он скрывает свою симпатию к Любаше. Обижает ее. Только потому, что она в какие-то его личные стандарты не вписывается? Как же бесит!

– Из-за тебя меня тоже выгнали, – фыркаю, – а мог бы сейчас наслаждаться прекрасным телом красивой женщины.

– А не нужно чуть что лезть сразу с кулаками.

– Нечего шляться по чужим женщинам ночами, мудила, – рычу, мы подходим к моей машине, – ты на автобусе, что ли?

– Тут пешком недалеко. Я узнал, что Люба живет в получасе ходьбы, и решил прогуляться, – сует руки в карманы и пожимает плечами.

Сплевываю, затем достаю сигарету.

– В общем, ты меня понял, счетовод. Еще раз хоть взгляд кривой на Любу бросишь – убью. Усвой это раз и навсегда.

Сажусь в тачку. Достаю мобильный. Решаюсь позвонить Любе и извиниться, но вдруг на экране высвечивается: Стася.

– Привет, дочурка, – улыбаюсь, – как твоё ничего?

– Пап, – строго говорит она, – ты ничего не забыл?

Судорожно перебираю в голове все даты, годовщины, праздники. Её мать в своё время плешь мне проела, что я слишком много работаю и забываю, что пять лет и два месяц назад мы в первый раз пошли в кино.

Кстати, Любочку нужно сводить будет. На последний ряд. И как следует потискать. Она такая мягкая, сладкая… блядь, у меня стояк.

– ПАПА! – голос дочки охлаждает разбушевавшиеся фантазии.

– Ну что, милая?

– Ты забыл, да? – губы дует.

– О чем? – сдаюсь.

– Мы сегодня с тобой должны были поужинать в той кафешке, ну, помнишь?

– Ааа, да! – вспоминаю и сильно стыжусь, что забыл. – Что-то на узкоглазом…

– Это японский ресторан, пап.

– Хорошо, милая. Переоденусь и приеду.

– Мама будет рада тебя видеть, – смеется дочурка, а я громко стону.

С Ольгой мы развелись пять лет назад, когда Стасе было тринадцать. Громко, со скандалами и обвинениями. Тогда я приобрел пару седых прядей…

Разворачиваюсь и гоню домой. По дороге пишу своей нимфе сообщение.