Господи, как я была счастлива в этот момент! До сих пор помнила, как отваливались руки от бесконечных, а главное, бесплодных укачиваний, как разрывалось от страданий сердце, как душило меня чувство беспомощности и безысходности.

Я не хотела обратно в тот ад. Чудо. То, что случилось со мной и Молли, иначе назвать было нельзя. Настоящее выстраданное чудо.

И неважно, что за него приходилось платить. Все в этом мире имело цену.

Зыбкое ощущение радости сохранялось все утро. Пока Молли спала. Пока я кормила ее из бутылочки смесью, а потом показывала малышке небольшую комнатку, которую нам выделили на базе. Окон здесь не было, зато были кровати: одна – взрослая, одноместная, с лаконичным деревянным изголовьем, вторая – детская на колесиках, с мультяшными зайчиками на постельном белье. Эту веселую простынку я захватила с собой из дома, как и одеяльце, как и мягкие розовые бортики, чтобы Молли не ушиблась во сне о твердые боковины кровати. Дочкины вещи были единственным ярким пятном в стерильной белизне нашей спальни. Белыми стенами, простыми линиями, даже запахом комната напоминала больничную палату.

Мое хрупкое душевное равновесие было нарушено после обеда, когда в наш с Молли счастливый мирок на двоих ворвалась тень. Лысый пришел напомнить о моих обязанностях.

– Призрак согласился вживить под кожу чип, который станет его контролировать. Мы пытались сделать это, когда он был в животном обличье, но безуспешно. Инородное тело отторгалось. Возможно, получится в человеческом. Еще мы собираемся сделать пару тестов.

– А я вам зачем?

Как же не хотелось уходить от Молли, высовываться из своей раковины!

– Мотивирующий фактор. Эти тесты, – лысый подвигал губами, словно давая себе время аккуратнее подобрать слова. – Не совсем приятные.

Ясно. От дурного предчувствия руки покрылись гусиной кожей.

В коридоре уже стояла женщина, готовая присмотреть за Молли в мое отсутствие. Забавно, но я не знала ее имени, как не знала имени и должности лысого. Ни тот, ни другая мне не представились.

– Няня, – ответила девица, когда при первой встрече я спросила, как ее зовут.

– Зачем тебе знать? – буркнул лысый на тот же самый вопрос.

– Надо же мне как-то к вам обращаться, – растерялась я тогда.

– Не надо. Я сам буду к тебе обращаться.

У женщины, которой я каждый раз отдавала Молли, было суровое лицо с кривым шрамом у виска, широкие ладони и наколки, которые она старательно прятала под длинными рукавами водолазки. Она выглядела на тридцать пять, загорелая, с продубленной кожей, с короткой, почти мужской стрижкой. Военная, переодетая в гражданскую, – я раскусила ее маскарад.

– А эти тесты, – спросила я у лысого по дороге, – ну, о которых вы говорили. Они психологические?

Мне почему-то представилось, как Призрак, этот гигантский мускулистый блондин, сидит на маленьком стульчике перед тщедушным мужичком в белом халате, а тот, как в фильмах, показывает ему картинки с черными кляксами, на которых пациент должен что-то увидеть.

– Да? Психологические? – повторила я с надеждой, а желудок все скручивало и скручивало от страха.

Лысый скосил на меня взгляд и насмешливо хмыкнул.

Поворот в лабораторию мы пропустили. Я проводила его растерянным взглядом и почувствовала, как пульс подскочил на несколько значений. Куда ты меня ведешь, лысый?

Как выяснилось – в комнату с еще одним зеркальным окном из тех, которыми снабжают допросные в полицейских участках.

Призрак уже был там, за стеной, в смежном помещении – сидел в медицинском кресле с руками, прикованными к подлокотникам. Растрепанные белые волосы частично закрывали лицо. Губы кривились в злобной ухмылке. Всем своим видом зверь показывал суетящимся вокруг него медикам свое презрение.

В этот раз он был одет. В черные джинсы, которые трещали на нем по швам. Обнаженный до пояса, Призрак сидел, широко раздвинув ноги, и лениво, на пробу дергал руками в массивных кандалах, пристегнутых к креслу, словно проверял, может ли освободиться. От этих движений мышцы на его плечах надувались, как шары.

Сзади к пленнику приближался врач со странным прибором, похожим одновременно и на шприц, и на пистолет.

– Что… что он собирается с ним делать?

Отчаянно захотелось постучать ладонью по стеклу – предупредить Призрака об опасности.

Глупая. Думала, он не слышит шагов?

В последний момент, когда врач со своей непонятной, устрашающего вида конструкцией уже был у кресла, зверь повернул голову и оскалился. Мужчина в белом халате отшатнулся от него в ужасе, да так и не рискнул больше приблизиться.

Раздраженно вздохнув, лысый вдавил палец в кнопку на пульте управления и заговорил. Его голос механическим эхом раздался в комнате за стеклом.

– Ну-ну, Призрак. Мы же все обсудили. Ты согласился принять чип.

Взгляд оборотня метнулся к окну-зеркалу. Лысый снова нажал какую-то кнопку, и стекло со стороны зверя стало прозрачным, потому что его блуждающий взгляд вдруг нашел мое лицо.

Пленник смотрел на меня. Пронзительными голубыми глазами. Смотрел как на самого дорогого человека в своей жизни.

– Ну так что, мы договорились? – повторил лысый, и зверь кивнул, не сводя с меня глаз.

Доктор за его спиной медленно, явно опасаясь, приблизился к креслу. Призрак не шевелился. Прибор, похожий и на шприц, и на пистолет, прижался к крепкой шее под волосами. Палец спустил курок.

– Хорошая киса, – довольно проговорил лысый. – Теперь ты наш. Проявишь агрессию без приказа – получишь разряд в сто двадцать тысяч вольт.

Зверь не повел и ухом. Он смотрел. По-прежнему смотрел на меня. Все это время. Не двигаясь, почти не моргая. Под этим взглядом я внезапно рухнула в бездонную пропасть чувства вины.

Это я помогла окончательно подчинить Призрака. Это с моей помощью ему на горло надели рабский ошейник. Насколько я успела понять, в человеческом облике пленник уязвимее, чем в животном. Из-за меня он обернулся. Из-за меня позволил себя чипировать. Из-за лживой обманщицы, которая даже не его истинная пара.

– А теперь тесты.

Мне показалось, что лысый сейчас потрет руки в предвкушении.

В тот момент я еще не знала, какое испытание меня ждет.

* * *

В этот раз панель управления лысый не трогал – из кармана пиджака он достал нечто, формой и размером напоминающее автомобильный ключ зажигания. Тоже с кнопками.

Одно нажатие – и оборотень на стуле за стеклом задергался в страшных судорогах. С ужасом я увидела, как стиснулись его зубы, как напряглись мышцы, а под кожей – на шее, на руках, на лбу – проступили веревки вен.

– Что вы творите! – с криком я бросилась на лысого, пытаясь отобрать злополучный пульт, да только меня отшвырнули, словно мелкую шавку.

– Отвали ты! Это всего лишь короткая демонстрация. – Лысый убрал палец с кнопки, и зверь обмяк на своем пыточном кресле, однако уже в следующую секунду повернулся к нам.

– Не впечатляет, – криво ухмыльнулся пленник. В его голосе смешались презрение и насмешка. На лысого Призрак смотрел с чувством превосходства, будто сам был хозяином положения, будто всё, абсолютно всё держал под контролем.

– А так? – прищурился яйцеголовый садист.

Скрипнуло кресло. Оборотень выгнулся в своих путах. Чип в его шее снова пустил по телу разряд электрического тока. На это невозможно было смотреть.

– Пожалуйста, хватит, – из моих глаз брызнули слезы. – Хватит! Это бесчеловечно!

– А он и не человек, – оскалился проклятый ублюдок.

Он давил и давил на кнопку пульта, словно поставил своей целью вырвать из груди пленника крик, но зверь только скалился и рычал сквозь крепко сжатые зубы. Светлые волосы намокли и прилипли к лицу. Голубые глаза сверкали яростью. Сжимая кулаки, Призрак дергал руками, прикованными к подлокотникам кресла.

– Да хватит, черт! – закричала я и с размаха вдавила каблук в ногу лысого. Жаль, что сегодня на мне были не шпильки.

– Ах ты, сука!

Зрение смазалось, голова резко дернулась назад, сначала я услышала звук – звонкий шлепок – и лишь потом поняла, что произошло. Щека горела.

Меня ударили.

Жесткими пальцами лысый сдавил мое лицо, вынудив посмотреть ему в глаза.

– Место свое забыла, девка? Думаешь, контракт тебя защищает? Знаешь, как легко Корпорации избавиться от человека? И концов не найдут.

– Вы этого не сделаете.

Из-за пальцев на щеках говорить было сложно, но я нашла в себе силы ответить. Нашла храбрости не опустить взгляд.

– Сделаем. Незаменимых нет.

– Есть. Вы сами сказали, что я ваша курочка, несущая золотые яйца.

Ноздри лысого раздулись, брови сдвинулись. Он попал в свою же собственную ловушку.

– Если я исчезну, Призрак вам этого не простит. И другую женщину не примет, – я понизила голос до едва уловимого шепота. – Не будет у вас на него рычагов давления. И чип не поможет. Либо я, либо никто. Так что ничего вы мне не сделаете.

От злости и унижения лицо лысого пошло пятнами. Возразить ему было нечего.

– Твоя дочь…

– Вы не будете меня шантажировать. Не получится. Я завишу от вас, но вы точно так же зависите от меня.

Не знаю, откуда во мне взялась эта твердость, – всегда считала себя человеком мягким, даже робким. Похоже, трудные обстоятельства вытащили наружу доселе скрытые черты, а может, бессонные ночи с орущим ребенком на руках закалили мой характер.

– Не зарывайся, —лысый отпустил мои щеки.

И он, и я прекрасно понимали, что это капитуляция.

Справилась. С такими людьми нельзя давать слабину – затопчут.

Когда мы повернулись к окну в соседнюю комнату, то сразу встретили взгляд голубых глаз оборотня. Взгляд, полный ледяной, арктической ярости.

– Я убью тебя, – спокойно, даже лениво произнес хищник, глядя на лысого через разделяющее нас стекло. От его голоса мурашки побежали по коже даже у меня. – Отгрызу тебе ту самую руку, которой ты ее ударил. Расслабишься, на секунду потеряешь бдительность – и нет руки. – Он резко щелкнул зубами, показав, как именно откусит лысому конечность.

– Ну-ну, тешь себя иллюзиями.

Несмотря на бодрый тон, я видела, что слова Призрака заставили его тюремщика напрячься. Еще бы! Когда тебе угрожает гора стальных мышц, сложно оставаться невозмутимым.

Боялись. Они все боялись Призрака. Даже закованный в кандалы, даже в клетке из самого прочного металла в мире, даже с чипом в шее он пугал их до мокрых подштанников.

Лысый нерешительно покрутил черный прямоугольник пластика в руках, затем кивнул сам себе.

– Тесты. – Его тон стал холодным и деловым. – Мы хотим проверить твой болевой порог. Хотим узнать, какая боль способна вышвырнуть тебя из животной ипостаси в человеческую.

Они… станут проверять его болевой порог?

Каким образом?

Ты знаешь, каким. Знаешь. Не прячь голову в песок.

Мерзавцы будут его пытать. Будут пытать связанного пленника, а он позволит им творить с собой всякие жуткие вещи, потому что в руках у этих людей его истинная пара. Я. Их сообщница.

Всхлипнув, я зажала ладонью рот.

– Увидите ее, – отвернулся Призрак от окна. – Нечего ей на это смотреть.

– А если я скажу нет? – мстительно оскалился лысый.

– А если я проверю, успею ли сомкнуть зубы на чьей-нибудь шее, прежде чем ваш проклятый чип отправит меня в нокаут?

Лысый поколебался, затем небрежно махнул рукой охранникам у двери.

– Уведите.

– Не делайте ему больно, – взмолилась я.

Два шкафа в серых комбинезонах уже шли на меня. Они схватили меня под локти и вытащили в коридор, затем поволокли по нему, удерживая стальной хваткой.

Ноги подгибались, меня подташнивало, колотило со страшной силой, так, что зубы отбивали мелкую дробь. Я даже не сразу сообразила, что привели меня не в мою спальню. В какую-то другую комнату.

– Эй! – закричала я, спохватившись. – Вы ошиблись, это не…