Так и просидели, пока не стали засыпать.

Он хотел остаться в комнате со мной, но на часах итак, было почти шесть. А я не хотела рисковать, чтобы кто-то увидел. Мало ли. Мне, и так показалось, что я видела движение в конце длинного коридора, когда Айяз, вздумал обнять меня на пороге моей спальни, когда уходил.

Завтрак был вкусным, наверное, потому, что я вообще не ощущала вкуса. Мое решение уехать, необходимо было сообщить как можно раньше.

Сегодня воскресенье, я поискала билеты в Россию и составила план моей будущей жизни.

Хотелось исчезнуть. Поэтому нужно уйти с работы. Ведь Айяз может не смириться с моим поступком. Я мечтала о работе в Европе или Канаде.

Составила емкое резюме и разослала в топы фирм разных отраслей. Пока буду ждать ответ, успею уладить кучу вопросов. Главное – успеть уехать, чтобы никто не пострадал.

Документы фирмы в полном порядке. Никаких нарушений и прочего, что могло бы насторожить, я не нашла. Эта машина работает как часы, и я рада, что была ее частью.

Билет на самолет я перехватила на четверг. Через три дня.

Всего три… ничтожно мало. Хотя никакого времени не хватит, чтобы насытиться им. Наговориться с Лейлой. Нагуляться по прекрасному городу.

День проходил в тоске. Бродила по саду, любовалась искусственным прудом, который нашла случайно, решив пройтись до конца сада.

Вечером, когда сказала, что уже не выйду, решила собрать вещи. Странное спокойствие заполнило меня, и я поняла, что поступаю правильно.

Это был прекрасный, запоминающийся и, конечно же, поучительный этап в моей жизни, и пора попрощаться с ним.

В понедельник я встала рано. Неожиданно ко мне зашла мать Айяза.

– Доброе утро, дочка, – улыбнулась и посмотрела на чемоданы, оставленные за диваном.

– Доброе утро, Лейла.

Стало неудобно, что я не сказала ей о своих планах. И она дала понять, что расстроена данным фактом, глазами.

– Ты ведь хотела рассказать мне о том, что уезжаешь?

– Конечно. Сегодня хотела. Только вы меня опередили.

– Думаешь, я не знала? – прошла и села на край софы. – Ты же на лице словно транспарант с объявлением повесила.

– Простите. Не знала как сказать.

– Забыла родной язык? Я ведь предлагала на русском говорить.

Мы грустно рассмеялись.

– Мне очень плохо, Ася, – тяжело вздохнула.

– Что с вами? – я забеспокоилась.

– Помнишь, у тебя болело в области сердца в день помолвки Айяза? – кивнула. – У меня так же душа разрывается.

– Я не понимаю.

– Ты уезжаешь, а мне неспокойно.

Я накрыла ее руки, сложенные на коленях, своими.

– Все хорошо. Мы можем поддерживать связь с вами. Иногда встречаться в Испании на концертах Давида Бисбаля.

– Береги себя, Ася.

– Обещаю. И вы себя тоже… и… – не смогла договорить.

Пустили по слезе и вышли к завтраку с красными глазами.

– Вы чего? – спросил Айяз.

Мустафа поднял взгляд, но выглядел недовольным. Причем таковым был его взгляд, направленный только в мою сторону. Что я сделала?

– А что мы?

– Глаза красные. Сериал обсуждали?

– Рано тебе знать, сынок.

На работу мы ехали в одной машине. Почему-то тишина в салоне ощущалась слишком остро. Было какое-то напряжение. И утреннее настроение главы дома и компании мне не понравилось.

Хотела выяснить, но не пришлось. Мустафа пришел в обед сам.

Зашел и встал посередине.

Отец Айяза посмотрел на меня холодным взглядом. Я никогда не испытывала страх перед этим человеком, всегда было лишь уважение. Но я понимала его чувства. Он отец и уважаемый человек, он не имеет права отступать от негласных правил, даже ради сына.

– Я принял тебя в нашу семью Ася и привел в свой дом. Ты была мне как дочь. Именно поэтому я не могу простить, того что…

Он замолчал, но я поняла его. Он видел Айяза, выходящего из моей комнаты. И я понимаю, что он подумал.

– Господин Мустафа, – я смотрела в пол и не смела поднять свои глаза, – я не сделала ничего, что могло вас как-то унизить в глазах общества или в кругу семьи.

– Может быть, об этом не знают другие, и я рад, что это так, но достаточно того, что об этом знаю я. Я не могу предположить, чего наобещал тебе мой сын, но ты слишком поверила в сказку девочка. Он женится, и в его жизни нет места любовницам.

Больно. Это очень больно слышать. Словно он разочарован во мне, хотя, так оно и есть. Кто я теперь в его глазах?

– Я не знаю, что вам известно, но Айяз никогда, не обещал мне большего. Он был честен. И мы не сделали ничего, что могло нарушить закон вашего дома.

– Это правда?

– Он коснулся лишь моего сердца. Ваш сын, достойный человек и вы, можете им гордиться. Все, о чем он думает, это обязательства перед вами и вашей семьей. Айяз женится поверьте, и никогда не пойдет против вашего слова.

– Посмотри на меня, – словно приказ прозвучал голос, и я не могла его ослушаться.

Подняла голову и увидела пронзительный взгляд, как же они похожи. Айяз красив сейчас и через много лет, будет таким же прекрасным.

– Я верю тебе, но не могу оставить здесь. Ты должна это понять.

– Я понимаю вас.

– Ты его любишь, Ася?

Не ожидала такого вопроса от него. Но решила ответить честно.

– Да.

– Ты хорошая и достойная девушка. Поверь, я бы очень хотел, чтобы такая невестка появилась в моем доме. Я бы с радостью принял тебя как дочь. Если бы у меня был еще один сын, Айяз стал бы твоим мужем, но я не могу.

И это откровение, тоже стало неожиданным. Все мы заложники, чьих-то и каких-то обещаний. Абсолютно все.

– Спасибо, господин Мустафа. Я уже заказала билет в Россию. Самолет через два дня. В компании я тоже не останусь. Я не появлюсь в вашей жизни. Не переживайте. Я обещаю.

Он молча кивнул и вышел из кабинета. А я не стала, даже на обед идти.

Вечером ко мне на улице подошел Айяз. Он на меня не смотрел, мы глядели на закат.

– Странный вечер сегодня.

– Почему?

– Закат слишком красный, день слишком прохладный, а ты слишком далеко.

– Но я тут.

– Пока что.

Я не знала, как продолжить этот странный разговор. Что еще более глупое, можно сказать?

– Встретимся через десять минут возле ворот.

– Айяз, – хотелось протестовать.

– Айсель, у тебя осталось две ночи тут. Просто приди через десять минут к воротам.

Развернулся и ушел.

Он прав? Идти ли? Или остаться?

Мы приехали на то самое место за городом. Ночью тут невероятно. Пустыня прекрасна. А небо над ней, словно укрывает собой. Я бы хотела рассказать этой бескрайней красоте свои секреты.

– Айяз, ты решил уйти в пустыню со мной и умереть там как Акиль и Алима?

– А ты согласна? – спросил он, доставая с заднего сидения какую-то корзину.

– Я еще слишком молода. Но может быть лет через тридцать, сорок, можем отправиться сюда, – рассмеялась я.

Поставил все на землю и приблизился ко мне возвышаясь.

– Тогда давай договоримся, что через тридцать лет, в этот день, седьмого октября, мы сюда вернемся.

– Ого. Ты что серьезно?

– Вполне. Или ты уверена, что так быстро забудешь меня?

– Через тридцать лет, – тяну к нему мизинец.

Он смотрит непонимающе.

– Давай свой.

Протягивает руку, переплетаем пальцы и мы клянемся. Как дети.

Айяз не отпускает мою руку и тянет за собой. Мы шли недолго. Песок был таким горячим, таким приятным. Как оказалось, мужчина взял с собой покрывало, подушку и немного закусок.

Мы разместились так, чтобы нас не было видно с дороги, можно немного расслабиться и чуть более свободно себя вести.

Смеялись как раньше, болтали, ели. Это был хороший вечер. По-настоящему, хороший.

Мы прикасались друг к другу. Мимолетно, ласково, нежно. Улыбались, флиртовали. Это был отличный способ забыться, и мы забылись. К чему сидеть и убиваться будущим, если сегодняшний день еще не закончился.

Он тоже был спокоен. Немного странно, но мне понравилось, что мы поладили, потому что последний месяц был взрывным.

– Кстати, все забывал сказать, тебе очень идет платок Айсель.

– Спасибо, – было приятно слышать этот комплимент.

Мне действительно понравилось ходить в платке. Это очень удобно. А еще безумно красиво. Даже не знаю, захочу ли его снимать после отъезда.

Когда мы перекусили, Айяз устроился на подушке и притянул меня к себе. Я легла на его грудь и обняла рукой поперек живота.

Потом он вдруг зашевелился, достал из кармана брюк что-то, блестящее и поднес к нашим лицам.

Это была восхитительная брошь. Цветок. Белая лилия, усыпанная бриллиантами. Настолько тонкая работа и прекрасная вещь.

– Она прекрасна Айяз. Просто слов нет. Большое спасибо тебе, за этот подарок.

Вместо ответа он просто зацепил ее на моем платке, в месте крепления булавки и поцеловал.

Так странно. Я уезжаю через день. Он женится через две недели. И мы, вот так спокойно, лежим посреди пустыни, глядя на ночное небо. Прощаемся. Отпускаем. Он, видимо, тоже смирился со всем.

Нет обид. Только благодарность за эти чувства.

Я дотронулась его щеки и прикрыла глаза. В голове было столько мыслей и слов, но произнести их никак не могла. Ком в горле, что я пыталась сдержать, стал давить, принося боль. Слезы еще были спрятаны глубоко во мне, а ощущение потери чувствовалось уже наяву.

Последняя ночь. Что я могла предложить тому, кого придется отпустить и навсегда оставить свое сердце, оберегать любимого мужчину.

Это сумасшедшая и сладкая любовь, которую я приобрела и отдалась как никогда. Моя первая и самая настоящая любовь… такая печальная. Эта боль будет питать меня темными ночами и приятными вечерами моего одиночества.

Я не хочу думать и успокаивать себя тем, что пройдет время и я вновь полюблю, или просто позволю себя любить, какому-нибудь достойному человеку. Но не факт, что я не буду его сравнивать, пытаться втиснуть и подкорректировать в рамки того, кого буду любить всю жизнь.

Это будет самая нечестная моя игра.

И тем более я не стану думать об этом сейчас. Сегодня я буду думать, что все хорошо. Что все мои мечты осуществляются в эту минуту, под этой обманчивой луной.

Он смотрел на меня всегда как на нечто красивое и ценное, и я всегда ему верила. Ощущала себя именно такой, какой он меня видел. И верю сейчас, когда он касается моей кожи рук, губ. Эта ласка настолько приятная, нежная, что хочется навсегда запечатлеть эти касания, выжечь их на теле.

– Айяз, – прошептала я его имя, – ты ведь знаешь, что послезавтра…

Он приложил палец к моим губам, прося замолчать. Но я должна сказать, иначе не смогу уйти.

– Не нужно. Не хочу сейчас говорить.

– Нет. Я должна, сейчас, иначе потом просто не смогу. Выслушай и впервые в жизни не перебивай меня, – я улыбнулась.

– Я буду стараться, – поцеловал мою кисть и посмотрел мне в глаза.

– Айяз, твой отец очень тебя любит, и ты это знаешь. И мы оба понимаем, что ты никогда не пойдешь против его слова, а я, в свою очередь, никогда не попрошу тебя о такой жертве. Мы не обманывались с самого начала, не стоит это делать и сейчас. Я знаю, что ты женишься, и прошу тебя вложить в этот союз по максимуму. Она не виновата в том, что в твоей жизни появилась я. И мне жаль, что все вышло именно так. Не обижай. Она тебя полюбит. Дари ей свою ласку и ночи, полные любви. Постарайся полюбить ее. Айяз, пожалуйста. Это все, чего я хочу.

– А ты? Ты тоже будешь дарить ночи другому Айсель? – голос стал грубым, почти стальным.

Мой ревнивый мужчина. Знал бы ты, чего стоили мне эти слова и пожелания принадлежать другой женщине, с которой ты пройдешь свою жизнь рука об руку.