– Товарищ Чебнева, конечно, не первый год в нашем деле, – медленно сказал Лазута, поигрывая перочинным ножичком, – но я бы не очень доверял ее поверхностным выводам. Ей бы неплохо…

– Что ей неплохо, я сам решу, – мгновенно оценив ситуацию, резко прервал Березин. – Тебя спрашивать не буду. Давай свои соображения, Анна.

Она стала излагать эти самые соображения. Несмотря на скептическую улыбку, кривившую рот, Лазута слушал внимательно, и Анна сочла это хорошим знаком.

Однако радость оказалась преждевременной. В отместку негодник стал откровенно ее игнорировать. Она сделала вид, что не замечает, потому что по опыту знала: долго он не продержится. Надо же как-то работать! Помогло и то, что в УГРО о ее прошлых делах помнил не только Березин, а значит, какой-никакой авторитет у нее имелся. Знал об этом и Лазута. Поэтому через две недели стал общаться как ни в чем не бывало, правда, только в случае крайней необходимости.

То первое дело все равно закончилось крахом. Грабители исчезли, оставив пустую кассу и два трупа.

Анна восприняла провал близко к сердцу.

– Нехорошо начинать с неудачи, – пожаловалась она Фефе.

– Ничего, как-нибудь справимся, – успокаивала та. – Может, Господь рассудил, что так ты скорее в дело вольешься.

– Это еще почему? – удивилась Анна, справедливо полагая, что все как раз наоборот: удача окрыляет.

– Злость тоже помогает, ежели надо.

Рассудив, она решила, что Фефа права. Злее, значит, внимательнее, настойчивее и упрямее.

Притираться им с Лазутой пришлось еще долго. После первого столкновения были и второе, и третье. А потом случилось убийство на окраине города, подмога запаздывала, и они остались вдвоем против пятерых матерых бандитов. И тут оказалось, что в критической ситуации они понимают друг друга буквально без слов. Если бы не эта непонятная им самим слаженность, лежать бы обоим в грязном сугробе под полуразвалившимся забором бандитского логова.

Потом они рассказывали друг другу, что ощутили в эти мгновения, будто действовали как одно существо, но с двумя парами глаз, рук и ног.

С того дня все пошло по-другому. Лазуту, конечно, могла исправить только могила, но перед ней он выпендривался теперь нечасто, так, иногда, чтобы не забывала: он тоже не лаптем щи хлебает, кое-что умеет, во всяких переделках бывал, к тому же с теорией вопроса у него все в порядке!

А еще через некоторое время оба удивлялись, с чего их потянуло цапаться.

Ведь у них так здорово получается вместе работать!

Словно не было никогда

Иван Лазута был фрондером по природе. Даже манера одеваться выдавала в нем человека, который ни за что не станет следовать общей привычке выглядеть кое-как.

Большинство сотрудников донашивали военную, времен Первой мировой форму. Основу их простого гардероба составляли гимнастерки с широкими ремнями, косоворотки, толстовки, в редких случаях – френчи. Лазута любил щеголять в пиджаке с накладными плечиками, цветных рубашках с отложным воротником, коротких, до щиколотки брюках с манжетами, светлых носках и до ужаса модных ботинках «джимми». Была в его гардеробе также шляпа «борсалино», но эту надевать он опасался, как бы не упрекнули в мещанстве, поэтому носил кепочку. Впрочем, та очень ему шла.

Самым главным опознавательным признаком, оповещающим всех, что Лазута где-то рядом, был запах «Тройного». Длилось это до тех пор, пока Березин не вызвал модника к себе и строго-настрого запретил душиться одеколоном.

– Тебя каждый преступник за версту унюхает! Подведешь себя и товарищей! Еще раз учую эту парфюмерную лавку, получишь строгий выговор с занесением!

Анне эту историю рассказал вернувшийся из Кишинева, куда был послан на помощь молдавским товарищам, Макар Бездельный. Встретив в коридоре, Анна чуть на шею ему не бросилась. Оказалось, страшно скучала по нему.

Бездельный и сам обрадовался.

– Ты как? Уже шуруешь вовсю? Ну погодите, преступнички! Анна Чебнева идет!

Он долго тряс ее руку. Анна поняла: хотел обнять, да не решился. Не в ходу в УГРО нежности.

– Мне сказали, что ты в нашем отделе. Вот здорово! Будем вместе бандитов бить!

И начали бить! Да так успешно, что к двадцать шестому году бандитизм в Ленинграде был практически ликвидирован как явление, о чем заявил во всеуслышание Народный комиссар внутренних дел РСФСР Белобородов. Крупные, насчитывающие по несколько десятков человек банды практически исчезли, а волков-одиночек пересажали. Чего стоил только разгром банды «попрыгунчиков», нападавших на одиноких прохожих, одевшись в белые саваны и колпаки!

Даже давний знакомый Анны товарищ Троцкий, выступая, заявил, что всех бандитов пересажали.

Так думали все, кроме самих сыщиков.

Всех, да не всех. Самые умные сохранили основной костяк, набрали новых членов и освоили современные методы. Затаились, но не исчезли.

К умным следовало отнести и тех, что продолжали грабить ленинградские сберкассы.

Почти через год после ее восстановления в отделе уголовного розыска история повторилась. И с тем же результатом: труп сотрудницы, исчезнувшие деньги и никаких улик. Бандиты снова были в медицинских масках и перчатках, поэтому очевидцы ничего толкового сказать не могли. Ни описаний, ни примет, ни отпечатков пальцев.

Другими словами – полный провал.

Начальник управления Семенов рвал и метал. Березину и то с трудом удавалось сохранять спокойствие, что уж говорить о таком самолюбивом субъекте, как Лазута! Иван так переживал, что практически перестал спать.

– Все равно изловлю этих гадов! – как мантру повторял он, разрабатывая все новые и новые способы выйти на удачливых грабителей.

Анна тоже нервничала, но головы старалась не терять.

Было очевидно, что новое ограбление совершила та же шайка. А раз так, можно говорить о почерке. Предыдущее ограбление произошло почти полгода назад. Значит, готовятся тщательно. Присматриваются, изучают, выбирают время.

Лазута считал, что бандиты пользуются услугами наводчика.

– Как пить дать, какая-то сволочь сообщает, когда в кассе находится максимальное количество денег! – горячился он.

– Они нападают в день зарплаты. Это ни для кого не тайна.

– Да погляди, как они работают! Слишком четко для бандитов.

– Мы с тобой тоже четко работаем.

– Сравнила! Где мы и где бандиты!

– Если бы мы были умнее их, эти гады давно бы сидели!

– То есть они без наводчика обходятся, так считаешь?

– Вполне обошлись бы. Мне кажется, их успех строится на железной дисциплине.

– Дисциплине? Намекаешь, что их главный – военный?

– Необязательно. Но этот человек умеет мыслить логически. Как стратег. Он тщательно разрабатывает план, продумывает, как должен действовать каждый член шайки до и во время ограбления.

– Дожили! Бандиты переиграли нас в стратегии!

– Характер действий преступников постепенно меняется, Вань. Можно сколько угодно объявлять с трибуны, что с бандитизмом покончено, – я не верю, что мы изловили всех до единого. Они просто пытаются адаптироваться к новым условиям. Раньше власть не опиралась на население. Теперь все наоборот. И преступники это поняли. Наши сориентировались быстрее других, поэтому действуют не нахрапом, внаглую, а четко и продуманно.

Лазута задумался, а потом спросил:

– Как ты представляешь себе их главаря? Кто он, по-твоему?

– Это образованный человек с большим жизненным опытом, – подумав, ответила Анна.

– Старый?

– Не старый. За сорок примерно. Очень активный, но при этом без юношеских взбрыкиваний.

Лазута поглядел подозрительно. Насчет взбрыкиваний – это она про кого?

– Работает, скорей всего, на какой-нибудь незаметной должности, – продолжала Анна, не замечая его подозрительных поглядываний. – Не привлекающей к себе внимания.

– С чего ты взяла?

– Он должен быть незаметным. Не бросаться в глаза. Имеет свободу передвижений или его работа связана в поездками. Поскольку о похожих по почерку ограблениях в других местах мы пока не слышали, он из местных. Город знает хорошо.

– Не факт, что только он. Чтобы раствориться в Ленинграде с такой быстротой, каждый должен знать город.

– Верно. Скорей всего, от членов шайки требовалось изучить не только пути отхода, а город в целом. Это подтверждает мою мысль, что в банде – железная дисциплина.

– Все-таки попахивает пусть бывшим, но военным.

– Возможно, но необязательно. Просто раньше не было случая использовать имеющиеся таланты. Он точно из бывших.

– Согласен. А остальные?

– Не поручусь, но основной костяк – не обычные тупые гопники. Главарь привлекает и удерживает их не только жаждой денег. Они убедились в его удачливости, значит, банда не распадется.

– Пока не переловим. Вот только когда встретимся в следующий раз?

– Не беспокойся, Вань. Встретимся. Раз для них все прошло успешно, значит, продолжение следует.

Однако вышло по-другому.

Через месяц случилась попытка ограбления сберкассы на Васильевском. Преступников поймали по горячим следам и сперва обрадовались.

– Услышал нас Господь! – забывшись от счастья, объявил Семенов.

Поверил даже Лазута. Лишь Анна ни минуты не сомневалась: это не те, кого они упустили.

– Посмотри, Вань! Почерк совсем другой! Да, марлевые маски! Да, перчатки! Но это ерунда! Все не так делают на самом деле!

– Сам вижу. Ну, может, их главный, который стратег, сдох, а сами они ни на что не годятся? – с надеждой в голосе предположил Лазута.

И сам себя одернул:

– Нет, так быстро опыт не пропьешь, как говорили древние греки.

– Они говорили: талант не пропьешь, – задумчиво отозвалась Анна, думая о чем-то своем. – Талант – это единица веса такая была. Аттический талант – примерно двадцать шесть с четвертью килограммов. Потом талантом стали называть денежную единицу. Чтобы пропить талант, надо было несколько тысяч литров выпить.

– Непростое дело, – согласился Лазута и поглядел с уважением.

Все-таки жаль, что ему не пришлось в гимназии учиться. Тоже много чего знал бы.

– Пошли к Березину! – вдруг схватила его за рукав Анна. – Надо остановить Семенова, пока он наверх не успел доложить.

И они пошли к Березину.

Анне казалось, что все очевидно, но доказать свою позицию в кабинете начальника не удалось. И помешал ей вовсе не Семенов, желающий получить благодарность комиссара.

Дело было в другом.

Она ждала, когда та шайка, о которой они говорили с Лазутой, пойдет на новое ограбление, и тогда разница станет видна всем, но те, кого они упустили уже несколько раз подряд, неожиданно исчезли. За два следующих года ни одного преступления с похожим почерком не случилось.

Что могло заставить бандитов затаиться? Они просто испарились. Словно их и не было никогда.

Щелкун

В Молдавии Бездельный пристрастился к красному вину. Ясно, что в Ленинграде хорошего не найти, поэтому пил, какое попадалось. Все это было обычным делом для холостого мужика, однако кроме, как он сам выражался, «винопития», Макар пристрастился также и к рюмочным, бесперебойное открытие которых обеспечивал ленинградский «Спиртотрест». Там подавали в основном дешевую водку и пиво, но для завсегдатаев завозили и вино.

За прошедшие после возвращения из теплых краев три года он так привык проводить вечера в питейных заведениях, что, когда был нужен, его именно там и искали.

Обычно находили.

Во хмелю Макарка делался буйным, мог нарваться на драку, а это было чревато увольнением со службы.

В один прекрасный день так и случилось. Прямо в отдел прибежал мальчонка и передал от Бездельного записку с одним лишь словом – «Европейская».

– Велел передать, чтобы поспешали, – добавил посыльный и, шмыгнув носом, убежал.

Предчувствуя недоброе, Анна помчалась на угол Невского и Михайловской улицы и через некоторое время обнаружила своего товарища в ресторане «Крыша» гостиницы «Европейская».