– Ну, Глашка, – не переставая хохотать, выходит на улицу старушка.

– Не Глашкай мне, карга старая. – Она поворачивается к Ивану и строго говорит: – Поди, унучик, забери вещи мои у этой мымры. Я больша с ней не вожуся. – И гордо выходит с калитки, даже не замечая нас.

– Да, бабуль, – улыбается Иван и идёт к дому. – Привет, баб Паш.

– Привет, Ванюша. А это кто там с тобой? – Наконец-то и нас замечают.

А я думаю: может, ну их эти каникулы, и домой уехать?

– А это к тебе приехали. Из города.

– Тёть Паш, – тихо начинает мама. – Это я, Маринка.

– Ой, мать честная! – орет баба Паша так громко, что даже я подпрыгнул.

Твою мать, у меня мужики в сервисе ведут себя тише.

– Девонька моя! – Бабулька бежит к нам, а я просто удивляюсь её прыткости. – Приехали. Слава Богу. Ой, а это Валерчик? Господи, как вырос. Хорошие мои. – Она начинает обнимать и тискать маму, а после и ко мне подходит.

Низенькая, меньше Ивана ростом, но пышная старушка с румяными щеками. Я и забыл, как выглядит наша баба Паша. Я стараюсь улыбаться в ответ, так как пока ещё не отошёл от первого впечатления.

– Вот, Глашка, теперь и ко мне внук пожаловал! – Орёт в сумерки наша бабулька, где уже скрылась первая старушка, да так, что эхо разносится везде. – Видишь, какой красавец вырос.

– А у меня внук всё равно краше, – летит ей ответ ничуть не тише по громкости.

– Тьфу ты, ведьма, – отвечает баба Паша.

– От ведьмы слышу! – кричит баба Глаша.

«Куда я попал?» – хочется заорать и мне, но тут замечаю тихо хохочущего Ивана, который вышел из дома и теперь просто слушал всё это.

Заметив мой взгляд, он подмигивает и, проходя мимо, тихо шепчет:

– Добро пожаловать. У нас скучно не бывает.

– Да, я уже заметил, – отвечаю я ошарашенно и под напором нашей бабули иду в дом.

Вероятно, мой отпуск будет запоминающимся.

Глава 2

Елена

– Мамуль, я дома, – кричит сын с порога, а я могу выдохнуть.

– Привет, сынок. Что-то ты долго. Бабуля пришла уже минут пятнадцать назад, – говорю я и краем глаза наблюдаю, как он заходит на кухню.

– Так, я же пока снегоход поставил в сарай, да скотину проверил. – Он обнимает меня сзади, а я выдыхаю.

– Ты мой помощник, – говорю я с любовью и, развернувшись, прижимаю своего мальчика к себе.

Высокий уже вымахал, почти меня догнал. А ему ведь только тринадцать. Мой защитник. Опора моя и поддержка. Если бы не Ваня, я бы, наверное, не выжила. Не смогла бы пережить предательство.

Сынок трется носом о моё плечо и тихо смеётся.

– Ой, мам, баба Паша над бабулей сегодня опять шутки шутить вздумала.

– Не шутки она шутит, а хочет меня в могилу свести, ведьма старая, – бурчит бабуля, заходя на кухню.

И уже я начинаю смеяться. У нас всё в деревне знают шутки наших бабок, но никто не рискует попасть им под руку.

– Бабуль, – весело говорю я, – ты же сама недавно так пошутила над баб Пашей, что я её два часа корвалолом отпаивала.

– Ты её защищать будешь, что ль? – шипит на меня моя бабулечка, а я просто умиляюсь.

– Ну что ты. Как я могу? Ты же моя опора, – начинаю подлизываться, и бабуля сразу тает.

– Ой, подлиза, – отмахивается она. – А ты-ка скажи мне, Ванюша, кого это ты привёл к этой ведьме сегодня? – Она резко переводит взгляд на Ваню, который уже стащил пирожок и наливает себе молока.

– Так это внук её с города приехал, как я понял, – отвечает сын и сразу полпирожка в рот запихивает, зажмуриваясь от удовольствия. – Шпащибо, мамуль. Ошень вкушно.

– Не разговаривай с набитым ртом, – строго говорю сыну, а бабуля, как назло, продолжает допытываться.

– Какой внук-то? У неё их отродясь не было. Разве что племянница, – сама с собой размышляет она. – А женщина была, Ванюш?

– Ага, – отвечает сын, доставая второй пирожок.

– Подожди, сейчас щей налью, Вань, – уже злюсь я.

– Точно! – выкрикивает бабуля, что я аж подпрыгиваю с тарелкой. – Это, видать, Маринка приехала. Племянница еёвына. Вот теперь пусчай она её и лечит. Нечего тебе, Леночка, ходить к этой ведьме.

– Бабуль, я так не могу, – смотрю на неё строго я. – Здесь я фельдшер, и если что, ответственность на мне. Так что давай ваши обиды будут между вами, а я буду делать свою работу.

– Злая ты, Ленка. Не любишь бабку свою, – обиженно говорит бабуля. – Она, между прочим, сегодня меня чуть до инфаркта не довела.

– Ну не довела же, – улыбаюсь я и целую бабушку в щеку, ставя и перед ней тарелку со щами.

– Эх, Леночка. Замуж тебе надо, – вздыхает бабуля.

– За кого это? – Вот и сын очнулся. – Нет у нас мужиков, которые достойны жить с моей мамой.

– Ишь ты какой! Из-за тебя мамка до сих пор в девках ходит, между прочим. – ворчит бабуля.

– Не из-за Вани, – останавливаю я её. Я-то знаю, что с каждым годом сыну всё тяжелее признавать то, что за мной вообще могут ухаживать.

В его понимании, я до сих пор только его мама. И ничьей быть не могу.

– А из-за кого? – Вот неугомонная.

– Из-за себя, бабуль. Из-за себя. Не нужны мне мужики.

– Правильно, мамуль. Мы и сами неплохо справляемся, – почувствовав защиту, взбадривается Ваня.

– Неплохо справляются они, – опять ворчит бабуля, но щи начинает есть. – А вот уедешь ты скоро учиться, а я помру. С кем мать твоя останется, а?

– Бабуль, – останавливаем её вместе, – не начинай, а? Ну что за разговоры, за столом? Ты как хочешь меня замуж выдать, так сразу помирать собираешься.

– А я и не начинаю, – обиженно отвечает она. – Но замуж тебе всё равно надо.

Решив быть умнее, я замолкаю. С бабулей не поспоришь, последнее слово всё равно должно остаться за ней, а я не хочу опять нервничать и не спать полночи.

Я уже однажды собиралась замуж. Ничего хорошего из этого не вышло. Хотя вру. Хорошее всё же вышло. Вот сидит напротив меня и уминает за обе щеки щи. Как же рыдала, когда узнала о беременности. А после рыдала, когда увидела впервые Ванюшу. До последнего надеялась, что он будет похож на меня, а он, как напоминание мне, взял все черты своего отца. Даже манеру общаться. И любовь к технике и всяким деталькам.

Вот так и живу уже четырнадцать лет с воспоминаниями и безмерной любовью, замешанной на лжи и предательстве. Хотя любовь к сыну всё же другая. Он моё спасение. А тот, кто стал погибелью, больше не явится.

За столько лет не явился, значит, и не любил никогда. В чудеса я не верю. Медикам не положено. А в судьбу… Она и так надо мной изрядно посмеялась. Обойдусь.

– Мамуль, ты задумалась. – Ваня трогает меня за руку и, забрав мою тарелку, начинает мыть посуду. А я и не заметила, что все уже поели.

– Да, сынок, прости, – улыбаюсь я.

– Не слушай ты бабулю, – говорит он серьёзно. – Я тебя не брошу. Далеко не поеду всё равно. Я уже узнавал, где можно поближе поступить. Каждые выходные буду к тебе приезжать.

– Ванюш, – вздыхаю, чувствуя, что слёзы подступают к глазам, – не говори ерунды. Ты со своими умениями и знаниями сможешь поступить и в область, и даже в столицу. Выбирай хорошее место, чтобы потом ты мог найти хорошую работу.

– А я и выбрал хорошее место. Тем более после девятого класса меня только в училище возьмут, а у нас в районе оно тоже хорошее.

Подхожу к сыну и, поцеловав его в щеку, иду доить козу. Корову мы не потянули в своё время, а вот коза самое то.

За домом звонким лаем меня встречает Дружок.

– Привет, мой хороший. Сейчас буду кормить и вас, – говорю нашему сторожу и начинаю заниматься хозяйством.

Пока справляюсь с козой и проверяю птицу в сарае, Ваня сам успевает покормить Дружка и помогает мне отнести молоко в дом.

Обхожу двор, проверяю, чтобы всё было заперто и животина не вышла ночью.

Мороз берётся крепкий. У нас всегда зима наступает раньше. Не зря севером называют наш край.

На небе видно миллионы звёзд. Я всматриваюсь в них, а в голове всплывает обещание: «Видишь, сколько звёзд на небе? Вот во столько раз сильнее я тебя люблю».

Обманул ты меня. Нагло и бессовестно обманул.

Вздыхаю и иду в дом. Завтра новый день. Много работы. Нужно будет пройтись по нашим старичкам да съездить в соседний хутор. Да ещё и баню хочу истопить. Давно не парились мы.

А там, глядишь, мысли дурные выйдут из головы. Разворошила бабуля опять воспоминания, а мне теперь ночуй с ними.

Глава 3

Валерий

Никогда бы не мог подумать, что можно выспаться на кровати-гамаке. Сколько мы ездили с Марго на острова, где этих средств отдыха полным полно, всегда они меня раздражали. Неудобные, всё затекает.

А здесь я лежу на кровати, с которой мне придётся выкатываться, но впервые за длительное время чувствую себя выспавшимся.

Я вчера, когда понял, где мне предстоит спать, охренел окончательно. Уже готов был идти в машину. Но наша бабулька встала горой и отправила меня в комнату. Точнее, в помещение, отгорожено от залы, как сказала баба Паша, обычной гардиной, «шторочкой» с вышитыми на ней цветочками.

И я бы продолжил лежать здесь в тепле и на супер-мягкой постельке, если бы мне не хотелось в туалет, которой здесь, естественно, нет.

Как сказала вчера наша бабушка:

– Здесь ваннами может похвастаться только Глашка. И то это всё благодаря унучке еёвыной. Ленка у неё всё сделала, когда переехала сюда.

Так вот, чтобы сходить в туалет и привести себя в порядок после сна, мне нужно – барабанная дробь! – выйти на улицу и сбегать за дом в деревянную коробочку с дырочкой. А после умыть лицо в тазу, который стоит в холодном коридоре.

И вот лежу я сейчас на этой удобной кроватке и уже мёрзну, так как на окне, что перед кроватью, по краям стекла собралась изморозь.

– И это даже не декабрь ещё. Что же здесь происходит, когда наступает календарная зима? – шепчу я тихо.

Только я собираюсь встать, как шторочка резко отодвигается в сторону, и в комнату входит улыбающаяся баба Паша. На ней какое-то интересное разноцветное платье и фартук, синий, с кучей карманов. Я таких даже не видел. На голове то ли платок, то ли тюрбан. Прямо как в русских сказках.

– Валерчик, проснулся унучик! – кричит она.

Ах да. Бабушка у нас громка, оказывается.

– Доброе утро, бабушка, – нервно отвечаю я и натягиваю одеяло обратно.

И как мне теперь вставать? Не буду же я перед бабушкой в трусах ходить.

– Ой, конечно, доброе. – Она хлопает в ладоши и идёт трогать стену, а после быстренько выходит из комнаты и возвращается уже с целой кучей вещей.

– А что вы делаете? – спрашиваю я и чувствую, что сейчас будет что-то интересное.

– Как что? – безобидно удивляется она и подходит к стулу, сваливая не негу всю эту кучу. – Принесла тебе вещи. Поглядела я вчера, в чём ты приехал. Ты у нас околеешь, Валерчик. Штанишки нужны хорошие, ватные. Со шнурочками. И валенки нужны. А то твоя обувка совсем не подходит. И гляди, какову рубаху я нашла. Дед твой ходил. Но ты не подумай, усё стираное.

Баба Паша продолжает говорить дальше, показывая мне каждую вещь, что принесла, а у меня начинает дёргаться глаз, от перспективы надеть вещи своего деда, которого я вообще никогда не видел!

А она так увлечена своим показом «мод», что даже не замечает, как я почти готов сорваться с места.

– Сынок, ты проснулся. – В дверном проёме появляется немного встревожена мама.

А я окончательно охреневаю!

Моя мама. Моя красивая, взрослая женщина, которая всегда одевается со вкусом и любит сочетать цвета, стоит сейчас передо мной в платье на манер бабы Пашиного, только оно не такое пёстрое. И тоже в фартуке. В красном. А ещё на маме чудная жилетка, обшитая по краям каким-то мехом.

И я бы, наверное, заржал, потому что нервный смешок уже выскочить у меня успел, но, замечая в маминых глазах непонятную мне радость, передумал.