Они разошлись в стороны по дороге и часто стреляют наверх холма по кому-то из наших.

Вот так, пожалел вчера этих гадов, лучницы не стали их сразу выбивать, сосредоточившись на настоящих воинах, а они реально засыпают моих людей стрелами, подонки!

Я рычу диким голосом и бегу к ним, размахивая копьем, один из охотников, ближний ко мне, начинает выцеливать мое лицо, которое я прикрываю рукавом кольчуги и потом рукой с копьем. Явно, что стрелы у него не для того, чтобы пробивать кольчуги. Подпускает меня на самом деле очень хладнокровно метров на пять, пытаясь точно прицелиться в щель между руками и с этого расстояния сам жестко получает по сознанию, выпуская натянутую стрелу вбок от меня и безвольно валясь на дорогу.

Второй, еще не разобравшись, что у нас случилось, тут же перестает целиться куда-то выше и переводит только что наложенную на тетиву стрелу на меня, так же пытаясь выцеливать до верного. Но ему самому сверху сразу прилетает ответная меткая стрела и пробивает лицо. Стрелок валится, как подкошенный, а я слышу сверху крик Кситы, снова ее непередаваемым голосом:

– Андер, Фиалу подстрелили! И Терека тоже!

Черт, схватка пошла совсем не по нашим правилам, это все очень плохо! С ранеными все плохо получилось! А то уже и с убитыми! Знал бы, как все сегодня пойдет, убил бы вчера безжалостно мужиков!

Я смотрю по сторонам, активно больше никто не противодействует, но это ненадолго и взлетаю на холм, огибая каменные глыбы.

Терек сидит на земле, сильно кривясь от боли, болт вошел ему в плечо, так под углом снизу вверх пробил кольчугу, хвостовик торчит.

– Как ты? – бросаюсь к нему.

– Насквозь пробил, из плеча острие вышло, – сдавленным от боли голосом говорит он.

Понятно, что выталкивать болт надо дальше, не обратно же его тащить, только кольчуга сейчас здорово мешает. Придется ее сильным ударом пробивать, снова нужен тяжелый топор.

Ксита около Фиалы в ужасе прижимает руки к груди и у меня самого все холодеет внутри. Стрела охотников пробила ей шею и вышла сзади. Девушка с круглыми глазами смотрит на оперение, торчащее у нее перед лицом.

– Ну, тут попроще, только оперение нужно отрубить! Спирта жалко нет, нечем стрелу протереть. И так, понятно, что заражение будет, но лишнего бы обеззаразить не помешало, – бормочу я сам себе. – А, бутылек же с ним остался в моем мешке!

Я быстро убегаю к повозке, где сразу же нащупываю оставшийся у меня с Земли бутылек из темного стекла.

Потом отвешиваю приходящим в себе дружинникам и остальным раненым еще по разу по головам МЕНТАЛЬНОЙ СИЛОЙ, чтобы лежали спокойно и дальше не выеживались. Пришло вам время покинуть этот белый свет, и никто не поможет теперь. Догнали нас на свою голову, ретивые наши загонщики, так что не взыщите от полученной взаимности.

Поднимаюсь обратно и внимательно рассматриваю рану Фиалы.

Кровь течет и спереди, и сзади, но пока не очень обильно, наконечник тонкий и сама стрела такая же, явно, что охотничья на какую-то птицу или некрупного зверя. Поднимаю девушку и подвожу к ближнему дереву, осторожно поворачиваю ее так, чтобы оперение легло на ствол.

– Терпи, милая! – резким ударом ножа перерубаю стрелу.

Потом сажаю Фиалу на камень, милосердно глажу ее сознание, протираю подолом своей рубахи, намоченной спиртом из бутылька, торчащий конец древка и резко пропихиваю его через шею. Девушка теряет сознание, но стрела уже извлечена, и я передаю ее в руки сестре.

– Перевяжи ей шею! Я спущусь вниз за топором и займусь Тереком!

Да, время поджимает, нужно еще освободить наемника от болта и разместить их обоих на подводе. Пока я добегаю до брошенного там же топора, но первым дело сначала добиваю раненого в лицо воина, принимая его посмертную энергию. У него ее очень много, изрядно сильный оказался мужик и народу перебил много, наверно, что старший здесь, в этом отряде.

Так что целую минуту стою над ним и еще столько же над вторым воином, получая солидное такое по ощущениям удовольствие помимо самой новой силы.

Скоро мне понадобится много-много своей ЭНЕРГИИ, поэтому придется собрать ее со всех еще живых воинов. Это дело обязательное сейчас. Обязательно собрать, ведь сколько ее уйдет на лечение Терека и Фиалы, я точно не знаю.

– Андер, я перевязала! – слышу я крик Кситы.

Понятно, я принимаю энергию еще с одного воина, добиваю прижатого лошадью и пораженно глядящего на мои действия дружинника и с него тоже забираю энергию. А то он скоро совсем кони двинет без малейшего толка для меня и нашего дела. Или орать чего лишнего начнет про проклятого колдуна.

– Андер, ты где? – как-то совсем испуганно голосит лучница, не понимая, где я там так долго пропадаю.

Тихо внизу совсем, а она меня не видит и не слышит, поэтому не понимает, где я нахожусь.

– Здесь я! Не голоси! – поднимаюсь я к ним.

Гляжу на Фиалу, только приходящую в сознание, с перевязанной подготовленными тряпками шеей и улыбаюсь ей:

– Не бойся! Я тебе спасу! Сейчас вытащу у Терека болт, и мы сразу поедем отсюда!

– Ксита, за мной!

– Терек, придется потерпеть! – отрывисто бросаю я. – Ксита, найди ровное место для его плеча! Хотя нет, осторожно спускай его вниз к повозке! Там доставать болт будем!

Пока наемник может ходить хоть как-то сам, лучше его туда отправить, он потом много времени без сознания будет находиться, так что это самое верное решение.

Сам пока возвращаюсь к своей подруге, подхватываю ее, как пушинку, спускаю вниз на руках, еще раз прохожусь по сознанию уже очнувшегося дружинника и присев под деревом, осторожно опускаю девушку на землю около повозки.

– Андер, это конец, – вдруг тихо произносит моя красавица, все уже понимая про свою судьбу. – Я умру.

Да, с пробитой насквозь шеей это неизбежно. И заражение, конечно, будет, но главное, что внутреннее кровоизлияние скоро начнет распирать шею и пережимать артерии. Конец становится неизбежен, придется все-таки мне делать свое дело, распространять СИСТЕМУ, как и должен поступать ее Обращенный адепт.

Вот и траурная кайма сильно черного цвета появилась вокруг девушки, провидение наглядно предупреждает меня, что смерть без реально экстремальных методов лечения будет скорой и неизбежной.

– Был бы конец, если бы меня с вами не было! А так не переживай, есть у меня сила, чтобы спасти тебя, – шепчу я ей. – И даже Терека вытащу.

Зеленые глаза широко раскрываются в изумлении, губы тянутся к моим губам, но потом безвольно закрываются, что-то сильно повредила стрела в шее, Фиала снова теряет сознание.

Она меня не слышит, но и времени около нее сидеть у меня тоже больше нет. Я слышу, как Ксита медленно ведет сюда Терека, но хорошо понимаю, что барьер в виде срубленного мной дерева им никак не преодолеть.

Нагибаться так низко наемнику точно противопоказано, сознание потеряет сразу.

Поэтому подрываюсь, жестом останавливаю их обоих, собравшихся как-то пролезать под деревом, быстро срубаю топором ствол и заношу его вдоль дороги. Пока девушка ведет снова медленно шагающего маленькими шажками наемника, еще сильно кривящегося от боли к повозке, успеваю пробежать вдоль дороги, снова отвесить паре приходящих в себя дружинников по сознанию и добираюсь наконец до лежащего крайним охотника.

– Этот мертв уже, стрела Кситы попала ему точно в глаз, – констатирую себе.

Оглядываюсь кругом, его лук нам без надобности, да и времени нет лишнего, придется все самое ценное собирать только, а это сейчас оружие, какие-то доспехи, которые можно быстро снять и пояса.

Остались бы мы вчетвером – другое дело, а так хлопоты с ранеными забирают все свободное время для мародерки. Поэтому я подхватываю за пояс мертвого охотника и вытаскиваю его быстрым шагом к полю, чтобы преградить путь снова потянувшимся по дороге повозкам.

Бросаю его перед первой лошадью, как опущенный шлагбаум, за ней видно еще две повозки, но я грожу первому вознице своим копьем, даже не срезаю пояс с охотника и спешу обратно. Добиваю второго оглушенного охотника и какое-то время забираю с него энергию, потом так же оставляю с поясом и, дотащив волоком за руку, бросаю к его товарищу, чтобы еще раз подтвердить свои суровые намерения перед уже собравшимися в кучку местными крестьянами.

Пока они не видят за кустами мои подозрительные бдения над телами, но дальше их пускать нельзя, у меня там еще есть, кем и чем заняться без посторонних глаз.

Забегаю на холм, собираю луки, стрелы и колчаны девушек, потом оба арбалета с мешком для болтов Терека и тащу все к повозке, забрасывая на нее. Нервы горят из-за полной нехватки времени на лечение и серьезную мародерку, но нужно выбирать главное – это сначала достать болт из наемника, потом снять с него кольчугу, понятно, что уже с совсем бессознательного тела.

– Уложила? – спрашиваю Кситу, но вижу, что Терек уже лежит на родном месте около повозки и страдальчески смотрит на меня.

Ну, хоть подчиняется беспрекословно, и то какой-то хлеб.

– Есть ли смысл какой-то? – слышу я его слабый голос. – Андер, ответь мне.

– Есть! Обещаю, что есть! Придется потерпеть, Терек, – и сам гашу осторожно его сознание.

Тоже понимает, что с такими сквозными ранами сейчас выживают просто чудом, если найдется рядом хорошая знахарка и полный покой на пару месяцев, да еще кипяченая вода и всякие отвары, которые вытягивают грязь и заразу из раны.

Но порванные нервы, сухожилия и мышцы ему не восстановит никакое лечение в любом случае.

А у нас ближайшую неделю всего этого точно не ожидается, да и сейчас мы, хоть и перебили целый отряд стражи, но сильно далеко уехать не успели, так что все наши движения могут оказаться только лишней, бесполезной суетой перед неминуемой смертью.

Терек к ней уже готов, все хорошо понимая, но я за него еще поборюсь с костлявой.

Присаживаюсь к нему, безвольно раскинувшемуся на траве, прижимаю плечо к каменистой здесь земле, нащупываю хвостовик толстого болта, охватываю его колечком из своих пальцев и бью обухом топора по нему.

Потом поднимаю его плечо, ощупываю руками и чувствую, что наконечник смог раздвинуть плетение кольчуги, вылез наполовину, но весь не прошел весь через нее, за что-то еще цепляется, а это значит, что придется бить еще.

Бью уже осторожнее еще два раза, придавил тело в нужном месте и на второй раз наконечник вылез уже полностью.

Подцепляю его кинжалом и вытаскиваю болт целиком из плеча Терека. Потом, все так же находящегося в беспамятстве, мужика вытряхиваю из кольчуги, стягиваю поддоспешник и разрезаю рубаху вокруг плеча.

Кровь на открывшейся ране пошла сильнее, поэтому перевязкой плеча занимается рыдающая Ксита, пока я держу Терека за плечо и шею.

– Наматывай побольше, чтобы остановить кровь, – командую я ей. – Я поднимусь наверх и осмотрюсь!

Самое время это сделать, ибо перед холмом с обоих сторон скопились повозки в солидном таком количестве и нам пора срочно удирать от возмущенной перекрытой дорогой общественности.

Но делать это нужно после сбора всей энергии и еще необходимо беспощадно для этого процесса добить всех раненых. Чтобы никто больше не мог рассказать, кто они такие, кому честно служили, за какими страшными бандитами сейчас гнались и какая очень большая награда назначена благородными людьми хорошо известного всему королевству семейства Апольчивер за наши головы.

Это сейчас самое главное для нас.

Ни к чему передавать эстафету нашей погони местным феодалам, пусть для них какое-то время мы останемся просто неизвестными отморозками, перебившими непонятную погоню. Непонятную, но из хорошо понятных чьих-то дружинников.

Хотя, я тоже понимаю, что станет сразу ясно дружинникам местного правителя, теперь мертвые воины – их собратья по службе, а значит – именно мы бандиты и разбойники, которых нужно гнать и рубить безжалостно.