Указатель на дороге гласил, что если ехать прямо, то через девяносто километров будет Катовице, а ещё через восемьдесят древняя столица Польши – город Краков. Прямо и поехали. Ночью опять был дождик и дорога сырая, глина и прочая грязь липнет на колёса, машины на поворотах идут юзом. В очередной раз Иван Яковлевич проклял затею с поездкой на «Мерседесе». Хорошо хоть догадался грузовичок прихватить. Два раза он зелёное чудо, ставшее жёлто-коричневым, из колеи глубочайшей вытаскивал. Сами без лебёдки бы и не справились. Катовице проехали насквозь, не останавливаясь, только на выезде у заправки был патруль полицейский. Вот там и заправились, и перекусили в придорожной корчме, которую посоветовали полицейские. Тут были солидные дядьки, на зачуханный немецкий автомобиль ноль внимания, проверили паспорта и культурно объяснили, где заправиться, где самим заправиться замечательным печёным гусем, и, где свернуть правильно, чтобы попасть на Краков, а не упилить в Олькуш. Панам ведь не надо в Олькуш? Там свинец добывают и пыль такая ядовитая, что все выздоравливают как мухи. И серые все ходят словно ведьмаки. Точно вам не надо в Олькуш?

– Dzięki panie policjancie (Спасибо, пан полицейский), – протянул Брехт стражам порядка сто злотых. Злотый это половина рейхсмарки, не большие деньги, но и не малые.

Не отнекивались, вырвали прямо из рук купюру с огромным зелёным дубом и ручкой помахали. Так и ехали до самого Кракова, из грязи «Мерседес» вытаскивая, один раз и «Форд» сел на брюхо, пришлось наоборот немцем американца дёргать. Словом, приехали в столицу, бывшую в обед, а сил на дальнейшее путешествие просто нет. Иван Яковлевич прикинул по карте, ещё триста километров до Львова. Блин, в двадцать первом веке промчались бы за три часа и даже не устали. А тут, точно целый день уйдёт. Потому, решили в Кракове заночевать, особо спешить теперь уже некуда, можно набрать газет почитать, а ещё обменять все рейхсмарки на злотые. А то тот мизер, что старый Лабес поменял им, полностью закончился в кафе, где гусь и вправду оказался замечательным. Одна хрустящая корочка чего стоит.

В банке, когда узнали про сумму в двадцать тысяч марок, сначала за голову схватились, но вызванный управляющий – солидный такой мужичок с брюшком, покарябал рейхсмарку, с номиналом тысяча, ногтём, хмыкнул, пшикнул на прочих панов и панёнок, и через десять минут они вышли из банка с мешком денег. В прямом смысле этого слова, с огромным мешком джутовым, набитым мелкими польскими банкнотами, почти не было банкнот в сто злотых, десятки и пятёрки. А ведь сумма не малая получилась, больше сорока тысяч злотых.

С таким мешком и завалились в отель «Polski Pod Bialym Orlem», что Брехт сам перевёл, как «Польша под сенью белого орла». Отель для богатых. Так, а они кто? Сняли три номера на ночь, один люксовый для Ивана Яковлевича и два двухместных для Лабесов и интербригадовцев. Время обеденное, быстро помылись и спустились в ресторан. Всё как в лучших домах Лондона, Дели и Конотопа, официанты с белым полотенцем через руку, бабочки на них шкодные, усики тоненькие у всех. Цивилизация, не хухры-мухры. Спросили у усатенького борща. Есть! Бинго! А то сто лет не ели. И принесли быстро. И сметана есть у братушек. Нет, это просто в рай попали. Называлось блюдо «Красный борщ» (barszcz czerwony). И борщом не является «это» вообще. Хрень полная. Просто свекольный бульон. А там ничего. Как ни ловили, ни картофеля, ни мяса, ни даже простой капусты. Вот тебе и рай, только для веганов.

– Что это? Где мясо? Положить забыли? – позвали официанта.

– Может вам тогда нужно "Борщ красный с ушками" (Barszcz czerwony z uszkami)? – Понял усатенький обманщик и кайфоломщик.

– Тащи с ушками, только, чтобы мясо было, – Малгожата пшекала довольно долго.

Ушёл, и минут пятнадцать, кроме морса и хлеба на столе ничего не было. Потом принёс официант «борщец с ушками» и очередной шок. Оказалось, что это не только полная хрень, но ещё и когнитивный диссонанс.

Ушками поляки называют обычные пельмени с различной начинкой. Свекольный бульон этого борща тоже был довольно острым и, кроме ушек, в этом бульоне больше ничего не было. То есть, взяли мелкие пельмени и залили свекольным бульоном. Зачем? Лучше бы отдельно пельмени принесли. Но голод не тётка, умяли маленькую тарелочку и не заметили. Все потребовали продолжения банкета. Даже Малгожата, хоть машины из колеи и не тягала. Берегли даму.

– Стоять. Бояться. Милой, ты брось в миску две порции этих ушек, а бульона чуть плесни, а сметаны три ложки. И так всем. И хлеб есть белый? Кислый у вас ржаной. Есть? Неси. И водочки можно мне и вот этим двоим, а девушке и вьюноше по бокалу красного вина не сильно крепкого.

Вылезли из-за стола, можно сказать, под аплодисменты обслуживающего персонала, потом ещё раз то же самое заказали. Недельную выручку им на этом борще сделали. Третья порция Брехту даже понравилась, есть какой-то изыск из красной жижи пельмени вылавливать.

Событие двенадцатое

О светлом будущем заботятся политики, о светлом прошлом – историки, о светлом настоящем – журналисты.

Газеты Ивана Яковлевича порадовали. Англичане молодцы, не отнять. Сволочи, конечно, последние, и всё норовят чужими руками делать, но … Вот в этот раз своими руками дали Гитлеру серьёзную пощёчину. Пиндосы нанесли бомбовый удар по Гамбургу. Потеряли целую кучу самолётов, но своего добились, разбомбили в пух и прах верфи «Блом унд Фосс», на одной из которых был заложен тяжёлый крейсер «Адмирал Хи́ппер». Нет больше ни верфей, ни «Адмирала». А ведь это монстр. Полное его водоизмещение – 18 210 т. Длинна 205 метров и ширина 21,3 метра. Главный пояс бронирован 80 миллиметровой броней. Мощность всех четырёх машин «Адмирала Хи́ппера» – 132 тысячи лошадиных сил, а скорость хода – 32 узла или 59,3 км/ч. Монстр! И теперь монстр на дне. Его достанут, это понятно, немцы народ упёртый, но, сколько теперь ещё времени и денег потребуется, чтобы сначала привести его в порядок, а потом доделать. На этой же верфи стоял ещё один монстрик Гитлера. Линкор «Бисмарк», который создавался как наследник «карманных линкоров» и в основном предназначался для ведения рейдерских операций против торговых кораблей. Корабль был не на плаву и пострадал меньше, если верить газетам. Однако пострадал, да и верфи разрушены. Два этих корабля теперь не будут охотиться за кораблями северных конвоев, ну, если Вторая Мировая война всё же будет.

Гитлер бомбит Францию, но продвинулись немцы всего на несколько километров, взяли Страсбург и упёрлись в линию Мажино. Или не додумались атаковать через Бельгию, где скупердяи французские почти не построили укреплений, а, может, нет гениального стратега Манштейна и некому разработать в Германии удар через Ардены. Тем не менее, немцы уже неделю ломают себе зубы о сплошную полосу укреплений, что работящие французы понастроили. И с бомбёжками всё хуже, опять же, если верить польским газетам. Зенитки наловчились сбивать «лаптёжников» и «тетушек Ю», а с учётом того, что куча самолётов у Германии в легионе «Кондор» и их из Испании теперь придётся гнать через территорию враждебной Франции, то о них можно и позабыть, их там русские и испанцы без подвоза новых и без подвоза горючего, и запчастей перемножат на ноль. Заводы работают и новые самолёты делают, но если французы их будут сбивать быстрее, чем немцы клепать на заводах, то это ведь другой расклад.

А вот в Польше не всё так радужно. Скорее всего, правда, это можно узнать только из косвенных оговорок, немцы движутся к Познани. Тоже неспешно. По пятьдесят километров день не проходят. Войско Польское огрызается, но немцы наступают. Поляки под давлением Англии войну-то Гитлеру объявили, но отмобилизоваться не успели, войска двинуть к границе тоже. На что вообще надеялись, ну, хотя англичане своего добились – Германия опять воюет на два фронта.

Брехт добился большего. Не будет «Мюнхенского сговора». Прочитав газеты, Иван Яковлевич такой вывод для себя сделал. Война больше месяца не продлится. Подпишут мир, все останутся при своих. И взбешённый таким феерическим провалом Гитлер бросится ещё быстрее наращивать мышцы стальные. Как бы и не надорвался, но теперь уже точно в июне 1941 года Великая Отечественная не начнётся. Значит, они с Толстым были не правы, историю, как раз делают личности. Нет Манштейна и не попёрло у немцев, есть Брехт и война началась на год раньше и совершенно по другим лекалам. Вот вам и «буря в стакане», дорогой Лев Николаевич.

Иван Яковлевич отложил газеты. Остальные более подробно можно и вечером почитать. Сейчас у них запланирован поход в антикварные магазины, всё же хотел Брехт оставить себе эти двадцать тысяч рейхсмарок или сейчас – сорок тысяч злотых. Пусть и не в виде чего полезного, но хотя бы картины прикупить или какие дорогие старинные кубки с кучей самоцветов. Ну, а отберут в СССР, так можно будет потом коту говорить: «Всё, всё, что нажито непосильным трудом. Два пиджака замшевых …».

Правда тут его Малгожата своим чириканьем на один интересный план надоумила. Не ход конём, так, «контргамбит» против Ежова. Нет, убивать не будет. И без него расстреляют. Хитрая хитрость одна.

Глава 5

Событие тринадцатое

– А вот бы накупить китайских часов по дешёвке, на машине времени махнуть в прошлое лет на 20, там их загнать по высоким ценам и накупить на полученные деньги доллары по 60 копеек!

– Или лучше изобрести такую машину как Ксерокс только для предметов, а потом взять кусок золота, и ксерить его… ксерить!..

– Так, господа министры… ещё будут предложения по оздоровлению экономики?

Поход по антикварам можно назвать неудачным. Можно, если не одно но … Совсем не главный по тарелочкам Брехт был в живописи. Как все люди двадцать первого века был в «Эрмитаже», был в «Русском музее» и на нескольких выставках, как москвич ещё и чуть больше остальных средних жителей России, наверное, но отличить не самые известные картины и назвать автора по манере письма, конечно не мог. Может быть, ему подсунули копию, может просто выдали одну картину за другую, а может, ведь, и правдой оказаться. Картина называлась: «Подавление индийского восстания англичанами». Пустынный такой пейзаж с хмурым небом и бравые английские солдаты в красных клубных пиджаках привязали к пушкам доисторическим с огромными колёсами индусов, судя по одеждам, и готовятся пальнуть. Не самый главный и по историческим тарелочкам Брехт, но должно быть – подавление «восстания сипаев».

Продавец и хозяин магазина – еврей. Вот, как их на картинках рисуют, в шапочке – ярмолке. С горбатым носом и кучерявой головой. По-русски говорил совершенно без акцента. Должно быть, сбежал бедняга от большевиков. Звали, понятно, Мойша. Мойша Абрамович. Предок, всяко разно, фаната «Челси». Запросил за картину десять тысяч злотых. Брехт посмеялся и пошёл к выходу. Вообще, магазин не подвал, как обычно, а первый этаж в двухэтажном большом доме с мезонином чуть не в центре Кракова. Именно это и вселяло надежду, что картина подлинная и именно кисти Верещагина. Не бедный человек пан Абрамович, если может себе такой дом и магазин позволить держать в центре бывшей столицы Польши.

Брехт сначала долго ходил вдоль стен, даже присмотрел одну картину с таким средиземноморским пейзажем и кусочком синего моря. Солнечную. А потом, как бы совсем и не интересуясь, спросил, а чего, родной, есть ли у тебя русские художники, говорили через переводчика Малгожату на немецком, ну, первую минуту, потом сам хозяин перешёл на немецкий, и немецкий такой же плохой, как и у Брехта с кусками из идиша. Иван Яковлевич под нос проговорил:

– Не мне одному нужно произношение поправить.

По-русски проговорил. И тут Мойша уже на русском и говорит:

– Так давайте не мучить девушку и себя, и будем говорить на языке товарища Пушкина.

– По-французски что ли? – решил пошутить Иван Яковлевич.

Посмеялись, и Мойша подвёл Брехта к этой картине. Нет, не понравилась. Уныло, и жалость к белым индусам, если честно, не вызывает. Но если верить Абрамовичу, то это Верещагин. Вернуть решил полковник его на родину. Хватит шастать по заграницам.