Анна не ответила. Она надела соломенную шляпу, которую захватила с собой из дома, взяла за руку Лоренцу и пошла вместе с ней по горячему песку в поисках свободного места. Задача казалась невыполнимой: везде кто-то лежал и загорал, дети с ведрами и лопатками строили замки из песка, взрослые играли в мяч, размахивая обтянутыми кожей деревянными ракетками. В конце концов им все же удалось отыскать незанятый клочок пляжа: Карло и Антонио сели спиной к спине, а Анна и Агата, посадив детей в середину, пристроились рядом, вытянув ноги.

Анна чувствовала себя пленницей этой удушающей жары и кишащего повсюду многоголосого человеческого роя. Ей докучали даже звуки диалекта, этого все еще совершенно непонятного ей языка, со всеми его «U» на конце слова и «Z», которые выскакивали в самых немыслимых местах. Но никто из ее спутников не обращал на это никакого внимания. Все, кроме нее, казалось, были абсолютно счастливы здесь находиться.

Карло вдруг встал и снял с себя рубашку и брюки, под которыми оказались купальные шорты в бело-синюю полоску до середины бедра. – Пойду окунусь, – объявил он. – Кто со мной?

– Я. Не могу больше, мне пора охладиться, иначе я расплавлюсь, – пожаловалась Агата, продолжая обмахиваться веером. – Лоренца, пойдем с нами, тебе надо намочить голову, чтобы плохо не стало, – добавила она, вставая. Агата сняла с дочери футболку, и та осталась в желтом купальном костюме с шортиками.

– Тетя Анна, пойдем с нами, – взмолилась Лоренца.

Анна погладила ее по голове и сказала, что пока предпочитает остаться здесь.

– Антонио, ты идешь? – спросил Карло.

– Как только дочитаю главу, – ответил тот, кивая на страницу.

Карло наклонился, чтобы чмокнуть в лоб Анну, а потом Роберто.

– До скорого, – сказал он. – Смотри не обгори. – И с улыбкой поправил ее соломенную шляпу, съехавшую на бок.

Анна следила за ним взглядом, пока он шел в сторону моря, перекидываясь шутками с идущими рядом Агатой и Лоренцой. Увидев, что они зашли в воду, она подняла глаза и посмотрела на Антонио, который продолжал читать, не замечая ничего вокруг.

Почувствовав на себе ее взгляд, он оторвался от романа и взглянул на нее.

– О чем она? – спросила его Анна.

Антонио растерялся.

– Кто?

– Книга, которую ты читаешь, – рассмеялась она.

– А, книга, – воскликнул Антонио, краснея. – Ну, даже не знаю, – продолжил он, удерживая между страницами большой палец вместо закладки, – там говорится о человеке, погрязшем в грехе уныния, который сидит запершись в своем доме и ничего не делает, но при этом завидует всем, кто способен активно действовать. Называется «Записки из подполья».

– Да, знаю, это Достоевский. Но я ничего у него не читала.

– А какие книги тебе нравятся?

Анна откинулась назад, опершись на локти.

– Джейн Остин, сестры Бронте…

– То есть ты предпочитаешь дамские романы?

– Не только. Я прочла всего Флобера, Толстого… и потом, прости, почему ты так говоришь?

– Как «так»?

– Таким снисходительным тоном. Как будто романы, написанные женщинами, недостаточно хороши.

– Нет, нет, ты неправильно меня поняла. Я ни в коем случае не хотел их принизить, поверь. Я, например, тоже читал «Гордость и предубеждение».

– И как, тебе понравилось?

Антонио пожал плечами.

– Я просто предпочитаю других писателей, вот и все.

В этот момент мимо них прошел мальчишка с тележкой, громко выкрикивая:

– Свежий миндаль! Покупайте свежий миндаль!

Анна поморщилась.

– Почему вы так кричите?

– Кто «вы»? – спросил Антонио.

– Южане.

Тот скривил губы в горькой улыбке.

– Ну, не все. – И посмотрел ей прямо в глаза.

– Ты нет. Я знаю. И Карло тоже не такой, – смягчилась Анна.

– Знаешь, я тут подчеркнул одну фразу, которая навела меня на мысли о тебе.

– Обо мне? С чего вдруг?

– Хочешь, я тебе ее прочитаю?

– Да, конечно.

Антонио полистал книгу в поисках нужной страницы.

– Вот. – И начал читать спокойным голосом: – «Мучило меня тогда еще одно обстоятельство: именно то, что на меня никто не похож и я ни на кого не похож. "Я-то один, а они-то все", – думал я и – задумывался». – Он закрыл книгу и посмотрел на Анну.

– Такой я тебе кажусь? – спросила она, нахмурившись.

– А разве ты не так себя чувствуешь?

Анна не успела ответить, потому что в этот момент к ним подбежала Лоренца, с которой стекали струйки воды:

– Тетя, папа, пойдемте! Море теплое-претеплое!

3

Октябрь–ноябрь 1934 года

Дымя сигарой, Карло шел по тихим узким улочкам городка. В воздухе стоял густой запах томатного соуса, доносившийся из распахнутых настежь окон. Карло остановился у двери ателье и, насвистывая веселый мотивчик, постучал.

Дверь отворила Кармела. На ней было платье в цветочек, а на шее, как ожерелье, болтался портновский метр.

– Какими судьбами? – удивленно спросила она.

– У тебя еще осталось вино твоего отца? – улыбнулся Карло.

– Нашел, когда вспомнить, – ответила она, поморщившись, и со вздохом сказала: – Заходи, раз пришел.

Карло подчинился, и Кармела закрыла за ним дверь. Ателье располагалось в аккуратной и чистой комнатке, где все было на своих местах: швейная машинка, деревянный рабочий стол, в углу – манекен, на полках – рулоны тканей и стопки журналов, а в коробочках – всевозможные портновские инструменты, рассортированные по типам. У стены напротив стола стоял начищенный до блеска стеклянный столик с вазой цветов, а рядом – два кресла, обитые красным бархатом.

– Присаживайся, – сказала Кармела, указывая на одно из кресел. – Пойду принесу вино. Подожди здесь. – И она скрылась за дверью, ведущей из ателье в жилую часть дома.

Вскоре Кармела вернулась с бутылкой в одной руке и хрустальным бокалом в другой. Она налила вина и протянула бокал Карло.

Он сделал глоток, закрыл глаза и причмокнул от удовольствия.

– Настоящая амброзия, – сказал он и поставил бокал на столик. – Как ты поживаешь?

Кармела пожала плечами.

– Сам видишь. Работаю без продыху, – ответила она, скрестив руки на груди.

– А твой муж? Я познакомился с ним, представляешь? Перекинулись парой слов в баре у Нандо. Он показался мне порядочным человеком.

– Так и есть, – подтвердила Кармела.

Карло снова взял бокал и сделал еще глоток.

– Пожалуй, он немного староват для тебя, нет? Сколько ему? Пятьдесят?

– Почти. Ты к чему клонишь? – начала заводиться Кармела.

– Да ни к чему, ни к чему, – примирительно вскинул руку Карло. – Вообще-то я пришел не только ради вина. Мне нужно поговорить с доном Чиччо.

– С папой? Зачем?

– Ну как же, ты ведь знаешь про землю, которую оставил мне дядя Луиджи.

– Конечно, знаю. Об этом всем известно. И что с того?

– Надо же мне что-то с ней делать… Я тут подумал: может, самому заняться вином. Твой отец мог бы дать мне пару советов.

Кармела нахмурилась.

– Вот у него и спрашивай. Я-то тут при чем?

– Перед тем как идти к нему, я хотел узнать у тебя, не сердится ли он на меня. Он едва здоровается, когда видит меня на улице… Хотя, может, мне просто так кажется?

Кармела жестко посмотрела на него.

– Ты уехал много лет назад. А у нас тут жизнь шла своим чередом, и не вертится она вокруг тебя.

В этот момент в дверь постучали. Кармела пошла открывать. На пороге стояла пожилая женщина с ввалившимися глазами и крупной родинкой на подбородке. На сгибе руки у нее висели четыре аккуратно сложенных мужских пиджака.

– А, донна Марта… Заходите, заходите, – пригласила ее Кармела.

Карло поставил бокал и поднялся с кресла.

– Добрый день, донна Марта. Как поживаете?

– Да грех жаловаться, слава Богу, – ответила женщина. – А вы? Я видела вашу жену с малышом. Красавица она у вас.

Карло улыбнулся и бросил смущенный взгляд на Кармелу.

– Карло зашел попросить меня сшить ему костюм, но он уже уходит, – поспешно объяснила она.

– Да-да, – кивнул Карло. – Что ж, тогда я зайду, когда все будет готово.

Кармела проводила его до двери.

– До свидания, донна Марта, – попрощался Карло. – До свидания, Кармела, – добавил он, глядя ей в глаза.

– Передавай привет семье, – сказала она, прежде чем закрыть за ним дверь.

Карло зашагал по вымощенной булыжником улочке, которая через километр с небольшим выходила прямо к дому дона Чиччо. Он прошел вдоль стены из туфа, за которой виднелись кроны дубов, и миновал арочные ворота, ведущие на площадку с каменным колодцем посередине. Вокруг площадки теснились маленькие домики со слегка облупившимися фасадами. Карло постучал в двустворчатую зеленую дверь одного из них и, покачиваясь с пятки на носок, стал ждать.

Когда дон Чиччо открыл дверь, он на миг опешил и уставился на Карло своими угольно-черными глазами – точь-в-точь как у Кармелы. Судя по мягкому животу, выпиравшему из-под рубашки, за эти годы дон Чиччо изрядно раздобрел. Однако руки его остались такими же мощными и мускулистыми, какими их помнил Карло. Приплюснутый нос покрылся мелкими коричневыми пятнами, а некогда густые и волнистые волосы теперь были коротко подстрижены и поредели на висках.

– Добрый день, дон Чиччо, – жизнерадостно поздоровался Карло.

– Добрый день, – буркнул дон Чиччо, сохраняя суровое выражение лица. – Чего надо? – Он явно хотел сразу перейти к делу.

Карло смущенно потер шею.

– Я хотел узнать, можем ли мы перекинуться парой слов.

Дон Чиччо распахнул дверь пошире и скупым жестом пригласил его войти. Затем развернулся и зашагал по темному коридору.

– Как поживает ваша супруга? – спросил Карло.

– Вот сам у нее и спросишь, – бросил дон Чиччо.

Он толкнул первую дверь слева и вошел в едва освещенную кухню. В воздухе стоял густой аромат чеснока и рапини^[8], которые как раз жарились на сковороде. На стене висели две большие грозди помидоров. Джина, жена дона Чиччо, сидела у погасшего камина и вязала. На полке над ее головой стояла рамка с фотографией Бенито Муссолини в военной форме и каске.

– Глянь-ка, кто пришел, – обратился дон Чиччо к жене. Карло уловил в его голосе легкий сарказм.

Джина широко раскрыла глаза, отложила вязание и поднялась со стула.

– Карло, сколько лет, сколько зим… – негромко произнесла она.

– Очень рад снова вас видеть, донна Джина. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, – сказал Карло, взяв ее за обе руки.

– Бог милостив, – ответила женщина.

Она не утратила своей нежной улыбки, отметил про себя Карло, глядя на ямочки в уголках ее губ. И по-прежнему собирала волосы в аккуратный пучок, как делала всегда, только теперь они стали совсем седыми. Однако кожа на лице оставалась все такой же упругой и гладкой. Кармеле повезло с наследственностью.

Дон Чиччо отодвинул стул и сел, жестом предложив Карло последовать его примеру.

– Приготовь-ка нашему гостю кофе, – распорядился он, обращаясь к жене.

Карло было положил руки на стол, сцепив пальцы, потом спохватился и достал из кармана пиджака еще одну сигару.

– Вы не возражаете, если я закурю, дон Чиччо?

Тот жестом показал, что не против. Карло раскурил сигару, выпустив облако ароматного дыма, который тут же смешался с кухонным запахом рапини.

В наступившей тишине Джина принесла кофе в маленьких чашечках из парадного сервиза, расставленных на серебряном подносе. Поставив поднос на стол, она вернулась на свое место и продолжила вязать. Допив последний глоток кофе, дон Чиччо спросил:

– Так чего надо-то?

Карло откашлялся.

– Видите ли, как вам известно, дядя Луиджи оставил мне в наследство десять гектаров земли, которые купил незадолго до болезни. Он так и не успел ими толком заняться… Вот я и решил засадить их – хочу развести там виноградник.

Дон Чиччо поставил чашку на поднос и переглянулся с женой. Затем впился взглядом в Карло и нахмурился.

– И ради этого ты пришел ко мне?

– Кто же даст совет лучше, чем вы, с вашим-то опытом? Я в жизни не пробовал вина вкуснее вашего, даже когда жил на севере. Прошу вас, научите меня всему, что знаете, дон Чиччо. Как сына.