Но иногда – в дополнение к ней – на коленных чашечках татуируют цветы.

Хорошие прозвища:

Коля Птичка и Витя Мудрец.

Морозы, выяснилось, я переношу лучше, чем можно было ожидать. На воле, бывало, очень мучился в предвечерние холода, когда солнце неживое и на сердце смерть. Здесь не так. Соответствие помогает. Как-то весь напрягаешься с утра, чтобы пережить день.

Зрелище в самом деле величественное, и вокруг луны большая слепящая сфера. Звезды дробятся, как льдинки, и не уцепишься за них. Однако этот спектакль почему-то приободряет. Ах так? – так вот!

19 декабря 1966

Я часто берусь за письмо не потому, что имею намерение написать тебе что-то серьезное. А просто прикасаюсь к листку, который ты будешь держать… Все беды – от раздвоения: хотим – но не можем, можем – но не хотим. Качания между жизнью и смертью (агония), не доведенные до конца чувства и поступки. Страх, нетерпение: будет – не будет. Ожидание или мечта, не перешедшие в явь. Но стоит перейти границу и погрузиться во что-то, пускай безнадежное, полностью, без надобности поворачивать вспять, избегать, выкраивать, как эта цельность существования, не угрожающая потерей, не сулящая выгоды, – обнимет чувством покоя и безмятежной доверчивости.

…И от больших холодов собаки выли почти человеческими голосами.

II

Тем временем первый день года склонился уже к вечеру и наступило утро опять очень холодного дня.

2 января 1967

– На улице мороз 42-го года.

Мороз вчера доходил до 37-ми, и столбы дыма, сверхъестественные – как на детском рисунке, упираются вертикально в пунцовые небеса и так стоят часами – не растекаясь. Похоже на извержение гейзера или вулкана, а к печкам больше подошло бы название – «топка».

Лежит на койке и изучает космические пространства:

– И вся наша система несется в созвездие Козерога!..

На вагонках, что бегают по Заводу, большими буквами написаны их имена – как на кораблях: «Лолита», «Гертруда», «Сюзанна» и сплошь в этом роде.

Йог ходил босиком по снегу и таинственно говорил, что всем кажется, будто он в сапогах.

– Видите – я достиг третьей степени посвящения!

Но все видели, что он без сапог, и смеялись.

– Бог дал нам время – чтобы собраться с мыслями…

Пороги холода для выскочившей души. Нагишом. Как холодно. С открытым ртом. Глотая воздух. Тонны воздуха.

– Писателю и умирать полезно!

Огорчает непроизводительность жизни, вылетающей дымом в трубу, лишь на один процент осаждаясь теплым чувством к тому, что можно назвать непрофессиональностью, неумением превратиться в занятие мыслящих и пишущих дядей, имеющих опыт и стаж, к сохранению дара в виде слабости или ребячества, отрочества, не поднявшего глаз с земли, с застенчивого детства, кончающего жить, как начали, на нижней ступени, без титула, вне названий, из художников в сапожники, не научившиеся тачать сапоги, с растерянной, виноватой улыбкой бездействия, к бесформенности, на вопрос – кто ты и что? – отвечающей: никогда…

Спасибо, снег немного рассеивает. Зима вернулась, и снег валит круглые сутки. И как-то усмиряешься, видя, как он идет себе и идет, невзирая ни на какие капризы. Ему и горюшка мало. Знает свое дело и сеет, и сеет, как манна небесная.

Снег еще тем приятен, что падает совершенно бесшумно. Как свет.

– Не все ли равно, через какой костер уйти, если дверь открыта?..

Слово писателя (чем больше размышляешь об этом) может быть каким угодно. Образность, точность, предметность, грамотность и даже художественность – не обязательны. «Какой меткий эпитет!» – восхищение дилетанта. Абсолютность – единственный признак. Слово сказано – и оно абсолютно.

Жить так, чтобы никого не объесть.

Чурки нетяжелы и приятны на ощупь, горяченькие, как пирожки, немного поджаренные и слабо припахивающие каким-то керосином. На самом же деле это выжаренная смола. Потеешь главным образом от их количества и неслыханной быстроты, с какою нужно все это подвозить, разгружать, складывать, кидать и подхватывать. Похоже на игру в кубики. Я думаю, Егору было бы интересно.

Тоже и весь Завод создает у меня ощущение чего-то реального и полезного. Не то что прежние железки или абстрактный «продукт», но вполне достоверные стулья, шкафы. Завод имеет в себе занимательность: очень фокусно, виртуозно закладывается простое бревно с одного конца и вылезает мебель с другого, а посередине вереница промежуточных звеньев в виде раскройки, полировки, кишок, по которым летит сжатый воздух, образующих Конвейер…

Стоит призадуматься: что являет собою Завод? Не может быть, чтобы такая большая и мудреная затея ничему не учила, не имела бы аналогий в природе мира и человека. Зачем-то нужен этот процесс, обеспечивающий, как здесь говорят, «выпуск стула»?

Сравнение с живым организмом напрашивается. Кровообращение, пищеварение, метаморфоза вещей и веществ, проходящих эмбриональные стадии. Но сходство нарушается, едва посмотришь, как все изменения вносятся наружным путем, извне, и не содержат ничего таинственного.

Скорее процесс производства воссоздает известную схему биологического развития, примем ли мы за основу Ламарка и воздействие внешней среды (сушилка сойдет за пустыню, пилорама с бассейном – за земноводный период) или остановимся на Дарвине с его отбором, устраняющим из примитивной доски все лишнее, нежизнеспособное в породе стула. Теория эволюции принимает в этом прообразе несколько пародийный оттенок и наводит на подозрение, не зародилась ли она под впечатлением фабрики, откуда, получая первые уроки-примеры, и позаимствовала идею всемирного прогресса-конвейера…

12 января 1967

– Работа царская – думать не надо.

– Один хер – удовольствия я на этом свете не получу.

Внезапный вопрос:

– Андрей, а что ты думаешь о драконах?

– ?!

– Куда они подевались?

– Рок судьбы.

– Зачем перелопатили материю?

– Курил два года (опиум) и был почти у самых врат.

– Нет, есть Бог. Кто скажет – Бога нет, я тому глаз выколю.

– Это такой человек, что если есть на том свете загробная жизнь, то его там надо двадцать раз повесить! О рубахе со вшами:

– Я в ней живу!

О Земле, на которую сбросят водородную бомбу:

– С орбиты она не сойдет, конечно, но содрогнуться она содрогнется.

Сидел как все, разговаривал. Вдруг шепотом:

– Кто-то вошел, ребята.

Мы смотрим – никого. Дверь заперта. Он опять:

– Кто-то вошел!

И выскочил в окно. Потом уже его ловили в запретке.

(Как сходят с ума)

…Описали, как резали поросенка, и тот, с ножом в сердце, вышел из сарая, посмотрел вокруг и пошел назад – подыхать. Всё молча. Вся сцена – ни звука. Только хозяйка под окном жене резника – шепотом:

– У меня дрожат ноги. Давай матом ругаться, погромче!..

Мне так и послышался в этом месте – полет валькирий.

– За что сидите, мальчик?

(Способ знакомства)

Искусство, кажется, только тем и занято, что перерабатывает материю в дух и обратно, по методу растений, которые, дыша и питаясь, создают нам атмосферу и почву и перетаскивают грузы снизу – вверх, сверху – вниз, взяв эту работу в образ существования.

На чьей-то тумбочке, смотрю, – журнал дамских мод!

Как током ударило, разводишь руками: находчивость…

– Все-таки женщина пользуется большой популярностью в мире!

Там далеко на Севере далеком
Я был влюблен в пацаночку одну,
Я был влюблен и был влюблен жестоко,
Тебя, пацаночка, забыть я не могу.

А где же ты теперь, моя пацанка?
А где же ты, в каких ты лагерях?
Я вспоминаю те стройненькие ножки,
Те ножки стройные в фартовых лапарях^[1].

Идут года, летят часы, минуты —
Так пролетит твоя любовь ко мне,
И ты отдашься вновь другому в руки,
Забудешь ласки, что я дарил тебе.
Отдашься вновь, не понимая чувства.
Хотя ты женщина, но все же ты – дитя.
О, милая, любимая пацанка!
Ребенок взрослый, как я люблю тебя!

А где же ты теперь, моя пацанка?
А где же ты, в каких ты лагерях?
Я вспоминаю те стройненькие ножки,
Те ножки стройные в фартовых лапарях.

Так где же ты и кто тебя ласкает?
Или начальник, или уркаган?
Или в расход ушла уже налево?
Или в побеге уложил наган?

Пройдут года, пройдут минуты счастья —
Так пролетит и молодость твоя,
И ты отдашься вновь, не понимая ласки,
И так забудешь, как я любил тебя…

– Если хотишь раскусить женщину, читай «Декамерон», и тогда узнаешь, что это за яблоко!

– Я еще не знаю, что такое женщина. Жизнь-то пролетела. Как ни смешно, но это факт.

– С женщинами я был безжалостен!

– Меня интересуют только женщины и автомашины.

– Я выбил из себя женщину!

На свидании (двадцать лет не видались) сестра спросила у брата – с интересом взрослой уже, замужней женщины:

– А правда, говорят, у вас тут лошадей пользуют?..

– Такая была человек!

– Ее за две минуты уговорить можно.

– Перед последней девкой чувствуешь себя гимназистом. Не испуг – благоговение.

– Нам даже по радио женский голос был сладок, как яблоко.

– У нашей кассирши розовые трусы. Я во сне видел!

– Мне больше подходят женщины типа мадам Бовари.

– С поварихой сожительствовал.

– Одел ее по моде: чтобы все выделялось – как у русалки.

– Валёхается на мене. Смотрю – дочь генерала.

– Все они потом сожалели, что я в них не влюбился.

– Девочки меня любят: я им даю покурить.

– Это непотребные женщины любят – чтобы мужчина курил.

– Всякая женщина имеет свое стремление к жизни!

– Она была такая по сравнению со мной, что я никогда не рассчитывал. И то меня друг толкнул. А она никому не жалела.

– Ну так и идет на меня во всей прелюбодейной одежде и улыбается, показывая все 38 зубов!

– Я, говорит, себе возьму с золотыми погонами, а ты мне не нужен.

– Познал городскую женщину.

«Познакомился с дамой ночной красоты…»

(Из песни)

– Одна баба была красивая, я тебе серьезно говорю.

(Серьезно о бабе? да еще о красивой?! – требует оговорки.)

– Как я посмотрел на бабу – форменно кукла! Да не до бабы, не до кина: мене уже ищут…

– А в общем-то, все дело из-за бабы получилось, я так считаю. Из-за красавицы-жены погиб.

(О Пушкине)

Красивую кофту одела,
Ты очень мне нравишься в ней,
Ты душу мою ей задела,
Немного ее пожалей.

– Из уст ее должны только красивые слова исходить, а она ругается!

– Златогривая еврейка.

Сделав глоток кофе:

– Точно по груди прошла мордовочка в лапоточках!

«Вдали мелькала мокрая фигурка хрупкой девушки».

(Из сочинения)

– Девушка всесторонне грамотная.

– Девка хорошая – засадить можно.

– Если бы там была девушка, которая рассуждает в высоком духе, я бы с нею скорее общий язык нашел.

– Я не хочу ей голову крутить: я не знаю, что со мной завтра будет.

– Бывает – инженерша, или целка, или проституточка какая-нибудь… Встанешь перед ней на колени: – Прошу руки!..

– Я при женщине еще ни разу не заругался.

– Фигурная дама.

– И будет целовать меня в губы интересная женщина!..

– Под ножом каждая даст. Но еще вопрос – будет ли она подмахивать?

– Для коллекции.

(О вдове)

– Имел с ней половое общение.

– Взломали лохматый сейф.

(Групповое изнасилование)

На погрузке не следует чересчур напрягаться – и поэтому говорят:

– Сама ляжет. Как баба.

У одной бабы, рассказывают, на брюхе была наколка:

«Добро пожаловать».