Где-то в сознании промелькнула искра узнавания, но Элайн абсолютно точно была убеждена, что никогда ранее не встречалась с сыном Де Кольберов.

– Прошу, присаживайтесь, нам как раз должны принести чай и закуски. А пока мы приступаем к трапезе, окажите услугу, расскажите все, что знаете о произошедшем.

Джиневра и Мишель уселись по разные стороны дивана, Элайн же, спиной ощущая следящий за ней взгляд, покорно опустилась в середину, ставя чемодан подле себя. Присутствие позади нее молодого вампира волновало, его сила настойчиво вторгалась в чертоги разума девушки.

Слова главы семейства были приняты экономкой как призыв к действию, та мгновенно принесла на подносе чай с рулетами. Наконец Мишель Гатинэ обратила внимание на племянницу, ее пунцовые щеки, упорно смотрящий перед собой взгляд и, стараясь не выдавать эмоций, сказала:

– Не могли бы вы попросить вашего сына перестать пользоваться вампирскими чарами, сейчас это немного некстати.

– Уж поверьте, в моих планах не могло и быть подобного глупого поступка, вроде напрасного обольщения вашей родственницы, – саркастически проронил молодой вампир, буквально выплевывая последнее слово, отчего Элайн вспыхнула сильнее, раздражаясь, сама не зная почему.

Его отец легко рассмеялся, вероятно, желая разрядить обстановку, поднимая чашку вместе с блюдцем со столика, пока Матэуш обходил диван, перемещаясь к книжному шкафу, делая вид, что разговор ему неинтересен.

Юная ведьма вздрогнула, подумав, что ранее никогда не слышала об этой их способности. Неужели недостаточно природного обаяния для покорения и подчинения себе чужих жизней?

– Простите моего сына, он бывает порой…

– Высокомерным и заносчивым? – внезапно осмелев, вставила девушка, крепко сжимая зубы, сверля взглядом черноволосый затылок отпрыска Де Кольберов, хотя на щеках еще алело смущение.

– Мой муж хотел сказать «самоуверенным», что вполне неплохо для мужчины, но если вам удобно именно так трактовать его слова в отношении вас, пускай. Порой юным особам нужно самим совершать ошибки, иначе они навсегда останутся беспомощными в этом жестоком мире.

Без тени улыбки Иштван сделал глоток пряного напитка, с теплотой смотря на супругу, которая в это время глазами улыбалась, глядя на спину сына. Элайн почти физически ощущала ее любовь к Матэушу, в глубине души чувствуя удовлетворение от подмеченного факта, отчего все раздражение мигом улетучилось, забрав с собой и толику обиды, успевшей зародиться в сердце.

Кротко начав в очередной раз описывать события злополучного вечера, Элайн поначалу говорила не спеша, но к концу повествования голос ее дрожал и торопился, набирая обороты. Она закончила, наспех отпив чай, промочив пересохшее горло, и без сил отклонилась на мягкую спинку.

– Итак, что мы имеем: ведьму по имени Люсьен Маранси убивают в чужом городе, в заброшенном доме, некто неизвестный и очень жестокий. Самый главный вопрос: зачем? Что было такого у Люсьен, что стоило ей жизни? Или же существо обезумело и напало без причины? Едва ли ради этого стоило так далеко забредать в поисках цели. Безумие и самоконтроль стоят по разные стороны баррикад, – скорее, для себя самого вслух подытожил Иштван, закидывая одну стройную ногу поверх другой. Он облокотился на кресло и скрепил руки в замок для лучшей концентрации.

– Люсьен Маранси? Вы узнали, кем она была?

Перед взором Элайн всплыло омытое кровью лицо ведьмы, ее полные страха глаза, бегающие в поисках убийцы, и грудь сдавило в тисках от печали. Старший Де Кольбер кивнул, продолжая:

– Она прибыла из Франции в Мишкольц, чтобы помогать в исследованиях существ одному из наших кланов. Туда нам еще предстоит нагрянуть. Маранси точно больше ничего не сказала?

Девушка подумала о бутыльке с кровью, прямо сейчас покоившемся под грудой вещей в чемодане, но, сделав вид, что задумалась, покачала головой. Она обещала Люсьен сберечь священную жидкость, а посему решила пока умолчать о существовании оной, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствует, что может доверять этой семье, если подобное вообще возможно. Иштван махнул рукой, словно отгоняя невидимых призраков, полностью пребывая в собственных мыслях.

– Что ж, дорогой, думаю, раз мы выяснили все, что хотели, можно пока отпустить гостей отдохнуть с дороги. У нас будет время познакомиться поближе.

Хадринн незаинтересованно скользнула взглядом по чемодану Элайн, кивнув в сторону выхода. С последним словом дверь в зал открылась, вошла прислуга, забрала поднос с пустой посудой и, ожидая у двери, произнесла:

– Гостевые покои готовы, господа. Я провожу наверх.

– Большое спасибо.

Мнением женщин вновь никто не интересовался, но, в отличие от прошлого раза, Элайн была довольна таким положением событий. Сильнее всего на свете ей сейчас хотелось лечь в постель и забыться спокойным сном, но она сомневалась, что в новой обстановке произойдет именно так. Однако лучше маяться от бессонницы в комнате, чем чувствовать давящую силу и недремлющее око вампиров. Прямо как сейчас, когда Элайн проходила мимо стоявшего вполоборота Матэуша, ощущая, как он провожает ее взглядом.

Распрощавшись, экономка повела гостей по широкой дубовой лестнице на второй этаж, где показала комнаты, отведенные каждой ведьме, оказавшиеся рядом, через стену. Убранство комнаты Элайн было таким же вычурным, как и все встреченное ей на пути в замке Де Кольберов.

Даже не потрудившись как следует осмотреться, бросив чемодан под кровать, девушка переоделась в любимую ночную рубашку, дарящую мимолетное ощущение привычного и родного. Опустившись на колени перед кроватью с шелковым балдахином, принялась молиться за упокой несчастной Люсьен, крепко сжимая пальцы. А после, лелея в душе скорбь, задула разом все плачущие свечи на напольном канделябре, погрузив комнату в непроглядную тьму.

Глава 7

Тусклый утренний свет неприветливо щекотал смеженные веки, заглядывая в единственное брамантово окно, как бы напоминая любителям понежиться в кровати подольше не забывать задергивать плотные шторы. Благо Элайн Мелтон была не из таких. Привыкшая к ранним подъемам, она медленно вынырнула из сна, чувствуя себя недостаточно отдохнувшей.

Сморгнув остатки дремы, она на миг задумалась о своем местонахождении, пока воспоминания о ночном прибытии в поместье окончательно не укрепились в сознании, став явью. Сев в постели, пригладив растрепанные волосы, молодая ведьма оглядела комнату, в которой было все, что необходимо, и даже больше, для юной барышни. Особенно обрадовало наличие ванной комнаты – не хотелось в чужом доме бегать по коридору в ночной рубашке с полотенцем на плече и щеткой в руках и быть застигнутой врасплох, сгорая от стыда. Тщательно расчесывая черные пряди перед туалетным столиком, Элайн вздрогнула, когда прислуга без стука отворила двери и, широко улыбаясь, провозгласила:

– Мисс Мелтон, завтрак будет подан через пять минут. Вниз по лестнице, вторая дверь справа.

– Благодарю, сейчас спущусь.

Положив пальцы на грудь в попытке унять бешено бьющееся сердце, девушка смотрела в зеркало на удаляющуюся фигуру экономки, размышляя, сколь долго предстоит привыкать к подобному образу жизни. Ей не хватало их маленького уютного дома с характером, шуршания камина, пронзительного свиста громоздкого чайника, готового в любой момент утешить особенными напитками с присущей лишь ему заботой.

Элайн понятия не имела, будет стол накрыт только для нее и тетушек или же хозяева замка присоединятся к трапезе, попивая из бокалов с тонкими ножками кровь своих врагов, недвусмысленно намекая не становиться таковыми, в попытках сокрыть улики с места преступления. Перед глазами встал образ нахального Матэуша Де Кольбера, изящными пальцами сжимающего стебель сосуда, приглашая присоединиться к распитию густого красного напитка.

Бросило в жар так, что Элайн чуть было не поскользнулась на лестнице, что явно ускорило бы спуск посредством пересчета ступеней пятой точкой и вероятность сломать шею, правда, едва ли столь досадное недоразумение оправдывало ее внезапно появившийся интерес к вампиру. Случайной ли была разгоревшаяся из ничего симпатия к мужчине или все дело в вампирских чарах, которые он сам наложил, вероятно, бездумно, как привык делать всегда, когда было нужно расположить к себе гостя? Поддались ли коварным способностям тетушки, тщательно скрывая это, ведь не может же быть, что чары направлены исключительно на Элайн. Это действительно, как он ранее упоминал, было бы глупейшим поступком с его стороны.

Удерживаясь за перила, ведьма намеревалась думать о чем-то менее волнующем и чертыхнулась про себя, вспомнив, что перед выходом не проверила бутылек с кровью Люсьен Маранси, но решила сделать это сразу после завтрака.

В столовой Элайн встретили уже сидящие за длинным столом из красного дерева тетушки и носящаяся с подносами экономка. Запахи свежей сдобы перемежались с ароматами запеченного мяса, сливочного масла с розмарином и чесноком, фруктов, аккуратно выложенных на овальное серебряное блюдо. Только сейчас гости в полной мере ощутили, насколько были голодны, однако самих хозяев в комнате не оказалось, а значит, приступить к завтраку пока не представлялось возможным.

– Как спалось на новом месте, дитя?

Джиневра встала из-за стола, подошла к Элайн и погладила племянницу по плечу.

– Уже скучаю по дому.

– О-о, прекрасно тебя понимаю, милая. Надеюсь, скоро опасность минует, и мы вернемся домой, – отозвалась Миша, поправляя крепко скрученные за ушами волосы.

– Как думаете, если станут известны другие детали преступления, нам об этом расскажут?

Элайн взяла под руку стоящую рядом Джи, и они подошли к окну, чтобы поближе рассмотреть открывающиеся виды. Столовая находилась в задней части замка, так что кроме простирающихся на множество миль голых полей, завершающихся вдалеке пиками гор, смотреть было не на что.

– Марцель Орош явно дал нам понять, что убийство напрямую касается вампирских кланов, совершенно обоснованно будет не разглашать подробности никому, за исключением тех моментов, которые Иштвану Де Кольберу придется огласить прессе. Ни больше ни меньше.

Элайн не успела ничего на это ответить, как двойные двери распахнулись, и в столовую вошла чета вампиров, сопровождаемая их сыном.

– Доброе утро, дамы. Простите за задержку. Пожалуйста, присаживайтесь.

Иштван сразу же разместился во главе стола, пока младший Де Кольбер галантно пододвинул стул для своей матери и немного замешкался, видимо, размышляя, стоит ли быть джентльменом до конца, помогая сесть гостьям, или же оставить это им самим. Впрочем, не дожидаясь решения младшего вампира, Джиневра заняла стул напротив сестры, оставив место Элайн подле себя, на самом краю стола.

Закусив нижнюю губу, девушка подняла руку к спинке стула, как тот уже был отодвинут Матэушем Де Кольбером, не сводящим с нее зеленых глаз. Усаживаясь, боковым зрением она заметила, как заходили его желваки, словно одно лишь присутствие Элайн было ему ненавистно. Скрип стула отдался в ушах, но ведьма не была уверена, его ли слышала, а может, это звук стиснутых зубов вампира, вынужденного опускаться до прислуживания ведьме.

С досадой опустив глаза, Элайн более не решилась поднять их, напуская на себя безразличный вид и пытаясь пробудить угасший отчего-то аппетит свежей румяной булочкой и бархатным персиком. Слышался звон вилок и шорох одежд, когда кто-то пытался дотянуться до желаемого угощения, перед глазами все еще лежали половинки персика без косточки, блестящие от выступившего сока.

– Простите мне мое невежество, господин Иштван, но не могу не спросить. Как продвигается расследование? Узнали что-нибудь еще?

Мишель Гатинэ, не прерываясь от намазывания масла на хлеб тонким серебряным ножом, посмотрела в глаза хозяину. Тому, как она держалась, можно было позавидовать, словно сами Де Кольберы были у нее в гостях, а не наоборот.