Утро наступило неожиданно. Ора, сладко потянувшись, не могла вспомнить, как добралась до кровати и переоделась ко сну, так она устала. Девушка осторожно выпуталась из овечьего одеяла, опустила босые ноги на каменный пол. Несмотря на жару, днем старый домик оставался холодным вопреки всем ухищрениям Оры и амулетам, что она щедро развесила по жилищу. Щели в крыше и стенах не оставляли теплу никакого шанса. Еще ночью прошел дождь, и теперь пахло затхлой сыростью.

– Доброе утро, – поздоровалась Ора сама с собой, подражая маминому голосу. И вспомнила, что в ее жизни все вчера круто перевернулось: – Ой…

Она накинула на себя длинную тунику, нашла нижнюю юбку, сверху повязала шаль, стянула спутанные волосы в неряшливый узел на затылке и осторожно спустилась на первый этаж. С опаской глянула на кушетку. Пусто.

Кружка с питьем осталась нетронутой.

– Ым… – произнесла Ора и помотала головой, будто надеясь найти… гостя в комнате. Рабом его она не могла называть даже мысленно.

Потеря обнаружилась во дворе. Мужчина, чьего имени Ора не могла вспомнить, хотя его точно называли вчера, сидел на перевернутой колоде из нетронутых заготовок на зиму. Ора так и не нашла сил и возможности расколоть ее на дрова, легкомысленно решив топить исключительно сучьями и хворостом. Ну и магией, конечно. Ей хватало.

– Эй, – окликнула девушка его. Мужчина вздрогнул и полуобернулся. На его лице явственно читалось отвращение, которое тот безуспешно, но пытался скрыть. Ора решила быть дружелюбной, раз уж они оба оказались в такой ситуации. – Прости, забыла, как тебя зовут. Я Ора.

– Помню, – ответил мужчина. И встал, поворачиваясь к ней полностью. При дневном свете он выглядел не так уж плачевно, как вчера показалось Оре, но тюремная, как сейчас поняла девушка, роба его не красила. – Иса Ия.

– Можно просто Ора, – замахала руками девушка и, подумав, добавила: – И никакой «госпожи» или «хозяйки».

Судя по насмешливой ухмылке, он даже и не думал так ее называть.

– Максимиллиан, – все же соизволил он представиться. И отвесил шуточный поклон. – Максимиллиан Метел Ланат к вашим услугам, иса Ия. Я думал, вы в курсе своего… в курсе того, что приобрели.

Наверное, его имя что-то значило, раз он назвался так официально, но Оре оно ничего не говорило, и она решила, что тому стоило узнать о ее намерениях чуть лучше. Девушка сложила руки на груди.

– Я вообще не собиралась приобретать… вас, Максиллиан.

– Максимиллиан, – вежливо поправили ее.

– Максимилин? – снова попробовала озадаченная Ора. Имя у него было необычайно сложное. Потом ее осенило, и девушка предложила: – Максим?..

– Просто Макс, просто Ора, – сник он, осознав свое незавидное положение.

По закону Ора могла называть его, как ей было угодно. Узы рабства давали такое право, лишая раба имени и фамилии, всего, что было у него до того, как на шее появился ошейник. Сейчас он не казался ей опасным преступником, и бояться его у нее не было никаких оснований – магия, заключенная в ошейнике, лишала его возможности хоть как-то ей навредить. Но Ора хотела убедиться. Абы кому не дали бы права на Суд.

– Кто ты? Убийца? Грабитель?.. – С каждым словом лицо Макса приобретало все более насыщенный зеленоватый оттенок. – Насильник?..

– Военнопленный, – прервал он ее. Сказал как отрезал. Ора чувствовала, что больше он ничего не добавит, даже если она прикажет, хоть это и противоречило заклинанию.

Она взглянула на Макса по-новому. Он действительно выглядел иначе, чем все жители Эи. Темноволосый, с более смуглой кожей, чем у кого-либо из ее знакомых. Теперь стало ясно, почему он говорил так странно. И она ощутила облегчение, прогоняя прочь все безрадостные картинки, что успела вообразить. Не убийца и не насильник.

Наверное.

Ора знала, что на войне солдаты совершают невыносимое множество преступлений. Никто не оставался незапятнанным. Но Макс не походил на простого солдата.

И он все стоял, чего-то от нее ожидая.

– Макс, послушай, я бы с радостью даровала тебе свободу, но… Неважно, главное, я не могу этого сделать. Потому нам придется… жить вместе, пока я не придумаю, что с этим делать.

Смерти Максу она не желала. Ора чувствовала себя виноватой, что остановила его на рынке. В конце концов, он спасал свою жизнь, и все случившееся – лишь череда случайностей.

– Я слышал, что вам сказал доблестный командор, иса. – Макс расправил широкие, хоть и ужасно тощие плечи, один вид которых приводил Ору в ужас и вызывал смутное и пока удачно подавляемое желание его накормить. – В моем случае смерть – неплохой исход.

– Если бы это было так, – возмутилась девушка столь пренебрежительному отношению к собственной жизни, самому ценному дару богов, – ты бы не прибегнул к Суду и не пытался уйти.

Макс ничего не ответил. Ора поняла, что даже такой короткий разговор вымотал его и он с трудом стоит на ногах. И устыдилась.

– В любом случае, – продолжила она чуть мягче, – давай приведем тебя в порядок? И позавтракаем.

У нее остались вещи отца, немыслимо давно убранные в кладовку непонятно с какой целью. Выкинуть их тогда рука ни у нее, ни у матери не поднялась. Ора не знала, подойдет ли долговязому и худому Максу одежда ее крепко сбитого (в лучшие его годы) отца, но это было хоть что-то. Она подсчитала в уме, сколько осталось у нее денег. На столь необходимые для работы эссенции, конечно, не хватало, но сейчас над ней на целых две головы возвышалась страшно небритая, побитая жизнью, старше ее на десять, а то и на все двадцать лет проблема, которой нужны были повседневные вещи.

Голова шла кругом.

– Пойдем в дом? – предложила еще раз она, заметив, что на прошлые слова Макс никак не отреагировал. – Эй?

Она сделала шаг к нему, в каком-то непонятном порыве коснулась его жилистой руки, но реакция Макса ее испугала. Он резким движением перехватил ее запястье и сжал, чуть ли не выворачивая. Ора еле слышно вскрикнула, попыталась вырваться. И Макс тут же разжал пальцы, падая на землю, скорчившись в судороге. На лбу его выступили капельки пота.

Девушка опустилась рядом на колени. След от пальцев на запястье жгло.

Земля еще не прогрелась под ласковыми солнечными лучами и неприятно холодила оголенную кожу. Одежда тут же намокла от утренней росы.

Узы. Ора примерно представляла, какие муки испытывает сейчас Макс. Заключенное в ошейнике волшебство не знало пощады, и оно восприняло действие раба как причинение вреда хозяину. Она слышала об этом, но вживую наблюдала впервые. Ора ждала, что, как и вчера, ощутит его боль, но, видимо, такое случалось, только когда раба привязывали к хозяину.

Приступ невыносимой боли прошел, и Макс тяжело дышал с закрытыми глазами, ребра под серой потрепанной рубахой ходили ходуном. «Мне жаль», – хотела сказать Ора, но не могла вымолвить ни слова. И все же она действительно на него злилась. Если бы он выбрал другой путь для побега из города, она бы спокойно занималась сейчас своей выпускной работой, а не думала, что с ним делать.

Да и хорошую картинку они, наверное, представляли, подумала она, сглотнув ставшую вязкой слюну. Бесплатное развлечение для соседей.

– П-пойдем в дом, – вышло куда жалобнее, чем она хотела. – Прошу.

– Слушаюсь, госпожа… – прохрипел Макс, так и не открыв глаза; слова давались ему с трудом, – иса Ия.

– Давай, я помогу тебе. – Девушка встала и с некоторой опаской протянула руку лежащему мужчине, не напоминая, что вообще-то не хотела слышать в свой адрес подобные обращения. – Держись за меня.

Но тот не принял предложенную помощь и, неловко опершись о землю, поднялся сам. Оре осталось лишь смотреть, как он, покачиваясь, идет к домику. Только когда Макс оказался у самых дверей, она поспешила за ним.

Первым делом, оставив Макса сидеть на кушетке, – он без возражений сел, куда Ора ему указала, – она заглянула в кладовку, наугад вытащила первый попавшийся ящик. Ей повезло – и, рассмотрев пару-тройку рубах, она выбрала одну, которая могла более-менее подойти Максу, и почти новые штаны.

– Вот, – она положила вещи рядом с Максом, – переоденься. И умыться можешь… там, – Ора указала на небольшой закуток с удобствами.

– Спасибо, – ответил Макс. На вещи он и не взглянул. Наказание плохо отразилось на нем. Кожа лица даже посерела.

Он все же встал и отправился к уборной, чтобы выполнить приказ. Ора не знала, что ей еще сказать и что сделать, и потому, когда все же послышался шум воды, она вздохнула с облегчением. Ора представить не могла, что чувствует сейчас этот мужчина, волей случая оказавшийся в таком незавидном положении. Она уже и не верила, что он мог совершить что-то противозаконное.

Где-то в глубине души она подозревала, что знает ответы на свои незаданные вопросы. И это знание не приносило ей ни малейшего облегчения. Все же ради обыкновенного военнопленного на пороге ее домика не появился бы лично один из Магистров в сопровождении командора Эгрисси.

Может, он кто-то из офицеров?..

Ора силилась вспомнить, что ей было известно о прошедшей войне. Но в голове зияла пустота. Она отчетливо помнила, что читала в то время, какие эксперименты ставила, но совершенно не могла воскресить в памяти хоть что-то, что происходило вне стен Академии.

Что ж, Макс не выглядел кем-то уж совсем чуждым. Да, его внешность и говор выдавали в нем иноземца, но у него не рос хвост и не было двух рогатых песьих голов, как в исторических книгах описывали варваров, живущих далеко на севере.

Ора нахмурилась. По всему выходило, что Максу просто не повезло. Но именно из-за него ее исследования оказались под угрозой срыва, и она просто не могла себе позволить жалеть Макса. Она нахмурилась, вспомнив разбитые склянки, и все же собралась сделать завтрак. Для особых изысков не нашлось ни настроения, ни продуктов – только несвежий хлеб, овощи с собственного небольшого огородика и пара яиц, из которых Ора сготовила бы яичницу, но растапливать печь она не хотела. Поэтому она просто нарезала хлеб ломтями, посыпала их крупной солью, помыла овощи. Выставила все на стол, присовокупила кувшин молока, оглядела это великолепие. Никогда ранее она не задумывалась, что живет очень бедно, ограничивая себя во всем. Теперь же, когда в ее руках оказалась не только собственная жизнь, но и чужая, Ора поняла, что совершенно не представляет, как быть дальше.

– Бывают дни, – сказала она сама себе, чувствуя, что на глаза от обиды наворачиваются слезы, – когда все идет не так.

В этот момент около кухонного стола возник Макс. Он переоделся, умылся и теперь выглядел заметно посвежевшим. Отцовские вещи смотрелись на нем так себе. Штаны явно были велики в талии и слишком коротки – они едва доходили ему до середины голени. Чтобы они не спадали, Максу пришлось затянуть ремень, и штаны от этого пузырились на сухощавых бедрах. Рубаха оказалась мала в плечах. Но все же это было куда лучше тюремной одежды, которую Макс держал сейчас в руках.

– Выкинь эту гадость, – со вздохом попросила Ора; на такого Макса она злиться не могла, – и садись за стол.

– Как скажете, иса Ия, – безжизненно отозвался мужчина. Он осмотрел кухню и нашел закрытую корзину для мусора. Скомканный грязно-серый ком отправился туда. А сам Макс сел за стол.

– Просто Ора, – напомнила девушка, понимая, что столь формальное обращение начинает сводить ее с ума. Она поставила перед Максом тарелку с хлебом и овощами, отвернулась, чтобы налить воды, спиной чувствуя, как внимательно он на нее смотрит. – Я бы дала тебе еще укрепляющего зелья, но передозировка очень опасна. Несмотря на всю пользу, это очень опасное снадобье. Ешь, пожалуйста. И выпей стакан молока.

– Не стоит хлопот, – ответил Макс. – И ваших отвра… отваров не надо.

Чтобы смягчить категоричность высказывания, он добавил:

– Благодаря вам я чувствую себя гораздо лучше.

– О боги… просто ешь.