Уже ворочаясь в кровати, жалею, что не успел сфотографировать. Снимок – это доказательство. Вот только поверит ли мне Зарека?

Нет, отвечаю сам себе. Владичка для нее – свет в окошке, решит еще, что я назло захотел сделать.

Хотя… вспоминаю сегодняшнюю контрольную. Как только Полина и Влад вышли из класса, Ритка явно занервничала. Она крутилась, посматривала на дверь, пару раз уронила ручку. Наконец Пифа спросила:

– В чем дело, Голубева? Не получается задача?

– Нет, что вы, – отвечает Ритка. – Волнуюсь за Полину.

«Вот стерва! Да такие подруги хуже врагов! – ахаю про себя от возмущения. – Чего добивается?»

Но ответ узнаю тут же.

– А что с ней? – классуха покрывается красными пятнами.

– Она плохо себя чувствовала, а сейчас долго не возвращается.

Пифа хватает телефон и выскакивает за дверь. Класс мгновенно принимает это за сигнал к действию. Все лезут в шпаргалки, я тоже. Успеваю списать, пока математичка не вернулась, и тоже отпрашиваюсь. То, что плохо одному, хорошо другому.

Поворачиваюсь набок, зеваю. А, пусть сами разбираются со своими траблами!

Но Полька уже закусила удила. Утром не успеваю войти в арку, как она набрасывается на меня чуть ли не с кулаками.

– Удали фото! – приказывает с ходу.

– Да, пошла ты, Зарека! – вяло отбрехиваюсь.

Мало того, что не выспался, так еще дождь шел всю ночь и на асфальте огромные лужи – не обойти, не объехать. А я ушами прохлопал и в белые кроссы вырядился. Нервно поглядываю на часы, на ноги: вернуться или нет? Черт, так и опоздать могу!

Натягиваю капюшон и обхожу соседку по кривой. Но от нее не так-то просто отвязаться. Всю дорогу до школы несется следом, ругается и требует уничтожить снимки. Фотки я не делал, больно надо, но эту прилипалу хочется проучить. Пусть со своим Козлодоевым выясняет отношения, не со мной.

У поворота к лицею резко останавливаюсь, Полина с разбегу налетает на меня. Смотрит снизу вверх из-под зонтика сердитым взглядом красивых глаз, и будто иголочки впиваются в сердце. Красивая девчонка. С детства знакомы, была тощенькой и щекастой, с большим ртом – чистый лягушонок.

А сейчас совсем другая. Такая… А, черт! Не знаю, какая! Вон как зыркает, того и гляди в горло вцепится.

Смешная! Сказать или нет?

– Слушай, заноза, отвали! – лениво окидываю ее взглядом и ухмыляюсь. – Если хочешь, чтобы удалил, дай списать домашку по алгебре.

– Да пошел ты!

– Взаимно! – я пожимаю плечами и шагаю дальше, но останавливаюсь, она опять налетает сзади. – А с какого перепугу ты решила, что я вас снимал?

– А разве нет?

Вот и попалась, дуреха, в ловушку.

– То ли да, то ли нет, догадайся и признайся! – напеваю веселый мотивчик, подмигиваю Польке и бегу к лицею.

Черт! Надо все же сказать.

Я торможу, Полька вопит сзади:

– Что? Что еще?

– И вообще, Зарека, советую получше друзей выбирать, – выпаливаю вдруг совсем не то, что хотел сказать, и срываюсь с места.

Не мое это дело, лезть в чужие отношения, не мое!

Здороваюсь с приятелями по баскетбольной секции и осторожно оглядываюсь: Полина стоит на месте с растерянным лицом. Может, все же догадается о чем-нибудь? Вдруг получилось заронить в ее голову сомнение.

У каждого решения свои последствия. У моего они будут ужасными. Но чуйка молчала. Я болтал с приятелями, наблюдал издалека за Полинкой и ни о чем пока не догадывался.

Глава 4

Настроение весь день отвратительное. Еще и Макаров добавил головной боли. Скоро экзамены, думать надо об учебе, а мысли забиты любовью, поведением подружки, соседом и загадкой: есть фото или нет.

Это надо проверить. Но как? Этот индюк ушел в несознанку, и как его расшевелить – не представляю. Прокручиваю в голове варианты, но ни один не кажется удачным. И наконец, щелкает.

Есть способ!

– Слушай, выручи, – прошу Светку Михайлову перед уроком физкультуры, она у нас староста класса. – Отвлеки вахтершу.

– Тебе зачем?

Светлана неожиданно пугается и, как лиса, подозрительно косит серым взглядом, явно чувствует вину за вчерашнее. Вроде бы случайность, а последствия плохие.

– Очень надо!

Специально задерживаюсь на урок, жду, пока все уйдут из раздевалки. Наблюдаю из-за угла, как староста обрабатывает вахтершу, просит открыть шкаф с потеряшками. Наконец та встает и идет в бытовку.

Я ныряю в мужскую раздевалку. Черт! Где вещи Макарова? Куда этот недоумок спрятал мобильник? Если не найду его и не удалю фотки, сойду с ума от беспокойства.

Лихорадочно оглядываю вешалки, узнаю Сашкину сумку, кидаюсь к ней и тут же испуганно приседаю.

– Тук! – будто что-то падает.

Оглядываюсь: пусто, вещи на местах.

И снова:

– Тук! Шр-р-р…

Теперь точно знаю: шорох доносится из-за стены, за которой находится душевая комната. Кто-то бутылочку шампуня уронил? Но моются обычно после физры, а не до нее.

О боже! Голову простреливает мысль, мое сердце набатом отвечает на прилив адреналина. А вдруг кто-то увидел, как я шарю по чужим сумкам, и спрятался? Лоб покрывается испариной.

Я встаю, подкрадываюсь на цыпочках к двери и прикладываю ухо к створке.

– Не капризничай, иди ко мне, – слышу слова, кто-то говорит, задыхаясь, сдавленным низким голосом.

– Я тебя ненавижу! – хнычет девчонка, и сразу глухой звук удара.

Ба, да их там двое!

– Да ладно, забудь! – говорит чуть громче парень. – Это мелочи!

– Ты же мне клялся, что вы расстались. Клялся! – тональность меняется с обиженной на капризную.

– Ну, не дуйся.

Я напрягаюсь. Да кто там? По шепоту разобрать невозможно. И вообще, чем в душевой занимаются эти двое? Явно не кроссворды решают.

Отступаю от двери, бросаю взгляд на пол, света не видно. Еще и затихарились в темноте. А ладно! Не мое дело! Сами заварили кашу, пусть теперь и расхлебывают.

Уже дергаюсь к выходу, но застываю.

Нет, какая все же наглость! В школе! В мужской раздевалке! Во время урока физкультуры! Это кто такой отчаянный?

Я резко распахиваю дверь…

Ох, зря я это сделала! Зря!

Понимаю в ту же секунду, что лучше бы мне ничего не знать и не видеть. Хочу возмущенно крикнуть, но слова застревают в горле.

В душевой мой Влад.

Он уже переоделся в футболку и спортивные шорты. А рядом с ним, плотно прижатая к горячему телу, стоит Ритка.

Моя Ритка!

У меня дыхание перехватывает от увиденного. Ее руки обнимают Влада за шею, голова лежит на груди, а его ладони обхватили ее талию. Они настолько увлечены друг другом, что даже не дергаются на вторжение.

– Эт-то… к-как понимать?

Больше у меня нет слов. Пробирает икота. Я глупо таращу глаза и икаю. Все тело сотрясается от каждого «ика».

Они отрываются друг от друга и смотрят на меня затуманенными взглядами. Влад первым приходит в чувство. Он отталкивает Ритку и бросается ко мне.

– Зайка, ты все неправильно поняла!

Я отшатываюсь, выставляю перед собой руки.

– Нет! Не прикасайся ко мне! – взвизгиваю не своим голосом.

– Зайка? – вскидывается и Ритка. – Ты же сказал, что с Полиной расстался. А сам… Ах ты, сволочуга!

Подруга толкает Влада в грудь и выбегает из душевой, а я стою, как замороженная, превратилась в глыбу льда.

– Поль, Рит…

Я разворачиваюсь, пулей вылетаю из раздевалки…

Выскакиваю в коридор и теряюсь: куда бежать? В спортивный зал не могу, боюсь, завизжу, так меня бомбит. Просто ныряю в женский туалет. Здесь Влад меня не достанет.

А Ритка? Да плевать на нее с высокой колокольни! С ней отдельный разговор будет. Сидя на крышке унитаза, обхватываю голову руками и даю волю эмоциям.

– Подлец! Ублюдок! Я же его… а он…

Говорить не могу, слезы катятся градом. А главное, не понимаю, за что? Как получилось, что мой Влад и Ритка вместе? Любимый и лучшая подруга – такого врагу не пожелаешь.

Внутри все обрывается, отчаяние душит, рвет на части, кажется, что мир раскололся, а я лечу в преисподнюю.

Сколько так сижу, не знаю. В туалет кто-то заходит. У меня чувство дежавю, трясу головой, прогоняя наваждение, но первые же слова вошедших бьют прямо в сердце…

– Слышала новость? – доносится голос Михайловой.

Я настораживаюсь, теперь нельзя выходить, хотя последним уроком стоит математика, а на ней разбор контрольной. Но о тангенсах и теоремах думать сейчас не могу: в голове пусто и только звенит: «Влад мне изменяет!»

– Какую?

А это подружка Михайловой, Настя Захарова.

– Козловский с Полиной расстался.

Я замираю, боюсь выдать себя, прислушиваюсь к голосам одноклассниц. Пока ничего нового для себя не услышала, но все же неприятно, когда о тебе сплетничают.

– Это все фигня, – фыркает Настя и включает воду. Из-за шума доносятся только рубленые фразы. – Для родаков представуха… папаша Полькин хайпанул… Пифа пожаловалась.

Вот стерва, сжимаю пальцы в кулаки.

Настя, как и Ритка, давно сохнет по Владу, вот и злится, хочет, чтобы мы по-настоящему разбежались.

– Нет, говорят, в натуре все. И Полька дерганная какая-то, сегодня что-то в мужской раздевалке искала.

– Да ты что! – охает Настя. – Наверняка компромат.

– А еще, – голос Михайловой снижается до шепота. – Я видела, как из мужской раздевалки выскочила, как ошпаренная кошка, Голубева.

О боже! Что же делать? До боли закусываю нижнюю губу, крик так и рвется из груди. Новость мгновенно разлетится. Теперь фотки, сделанные Сашкой, приобретают другое значение.

– Во Влад дает! Он и Ритка? Они же как небо и земля. Не поверю, пока сама не увижу.

– Ну, почему, Ритка хорошенькая, похожа на рыжую кошечку. Такие киски – губки сердечком – парням нравятся.

Язвительное хихиканье пронзает до печенок. Я нащупываю ершик для чистки унитазов и вскакиваю…

Сплетницы замолкают, видимо, прислушиваются. Я тоже не двигаюсь. Первый порыв прошел, хочется узнать, что еще обо мне одноклассники думают, хотя в груди все сжимается от боли.

– А что! – наконец продолжает Настя. – Сколько девчонок по Козловскому сохнет, а он связался с этой заучкой.

– Стопэ, Настюха! Полька нормальная, – возражает Светка, – даже не скажешь, что директорская дочка.

– Много ты знаешь! Может, она всех нас закладывает.

Вот змея! Костяшки рук белеют от напряжения. Знала бы, давно рассказала бы папке о том, что Захарова курит в соседнем дворе, причем не стесняется.

– Не придумывай! – защищает меня Светка, хоть один хороший момент в дерьмовом дне, и со вздохом продолжает: – А ведь Влад и Полина крепкой парой казались. Я даже думала, что они после школы поженятся.

– Ага, держи карман шире. Влад просто решил приударить за директорской дочкой перед выпуском.

– Да ты что? – охает Михайлова. – Не верю!

Одноклассницы выходят, я тоже выбираюсь из кабинки. Стою перед зеркалом и не узнаю себя: лицо отекшее, губы дрожат, вокруг глаз черные пятна, тушь дерьмовая оказалась. Выброшу на помойку, как только что одноклассницы спустили в унитаз мою привычную жизнь!

Вот почему Ритка так резко изменилась! Получается, она за моей спиной с Владом замутила?

А он? На два фронта решил поработать?

Подлец! Какой же Влад подлец! А главное, вины за собой не чувствует, будто так и надо: одну сегодня целую, а вторую завтра. Может, он нас еще и по дням недели раскидал?

Осознание случившегося сводит с ума.

Умываюсь ледяной водой. Что делать? Хочу домой. Закрыться в своей комнате и дать волю эмоциям, а они переполняют душу, вот-вот сорвусь.

Нет, нельзя. Сразу куча вопросов возникнет, мама всполошится, нужно будет придумывать новую ложь.

Глубоко вздыхаю и плетусь в класс. Не на ту напали, я вас, предателей, выведу на чистую воду! Влад караулит у двери в аудиторию. Я останавливаюсь, смотрю мимо.

– Пропусти!

– Поль, не устраивай концерт, если не хочешь, чтобы новости дошли до Ивана Михайловича.