Один из противников меня нагнал, холодное лезвие вспороло воздух над самой моей головой. Я увернулся и укрылся за деревом. Длинный тонкий меч взвизгнул, я развернулся и нанёс ответный удар. Кровь хлынула, я отшатнулся, будто прежде её не видел. Один на один убить человека так странно, что коленки подкашивались. Враг медленно оседал, и казалось, будто я сейчас увижу, как энергия ци покидает его тело, а из-за облаков спускается за ним небесный чиновник.

В чистом весеннем воздухе стоял лязг металла и запах крови.

Со стороны луга на меня неслись ещё двое, и некогда было раздумывать: тело само вспоминало все движения и хитрости, которым обучал наставник. Я наносил удары и вовремя уворачивался. Кажется, убил одного – я не мог сказать наверняка, ведь другой всё наступал и наступал, а я всё отражал и отражал его удары, словно небожители согласились меня защитить. Длинные мечи схлестнулись над нашими головами, и в этот момент враг выхватил короткий клинок и с рыком воткнул его мне в бок.

Острая боль, какой я не испытывал прежде, пронзила тело. Крик, подобный птичьему, вырвался из горла, но усилием воли я заставил себя не упасть на колени. Бой продолжался. Противник превосходил меня силой, он снова и снова наносил точные, жестокие удары. Словно из ниоткуда рядом возник мой наставник. Его грудь и плечи утыкали стрелы, он едва стоял на ногах, но взялся меня защитить. Его руки тяжело поднимались и опускались, казалось, учитель вот-вот выронит меч, и тем не менее сражался он невероятно искусно. Я пошатнулся и не удержался на ногах, чувствуя, как слёзы снова застилают глаза.

Наставник слишком ослаб и проигрывал. Враг торжествующе занёс над ним оба клинка – и тогда я с криком ринулся вперёд. В момент, когда лезвие пронзило сердце учителя, мой меч плавно скользнул между рёбер врага, не встретив преград, и мы трое рухнули наземь едва живой кучей. Но я понимал, что не могу лежать здесь на земле: восточное войско скоро примется прочёсывать лес.

Я прислушался и, пока не звучало рядом шагов, отполз от двух мёртвых тел. Бросил свой длинный меч, взял кинжал врага, оглянулся – никого – и быстро, насколько позволяла рана в боку, зашагал прочь.

Кривые ветви невысоких сосен обдирали лицо, то и дело норовя выколоть глаз. Толстый ковёр хвои под ногами заглушал шаги. Я надеялся, что меня не заметят. Сквозь латы проступала кровь, нужна была перевязка, но я не смел останавливаться. Постепенно дикий лес сменился плодовым садом. Я узнал могучие грушевые деревья. Здесь могли жить крестьяне, подчинявшиеся моему отцу. Они бы спрятали меня ненадолго.

Я продолжал идти, но не встретил ни одной живой души. Из последних сил достиг полуразрушенного каменного здания, забрался туда и тяжело сел, привалившись спиной к стене, а потом и вовсе сполз наземь. Сердце ныло от жалости к самому себе и предвкушения смерти.

Металлический привкус на языке, опухшие глаза, растрёпанные волосы, изорванная одежда – какой некрасивый финал для младшего сына Небесного Тигра. Было стыдно перед отцом и старшим братом, но одновременно спокойно: скоро я увижу мать, и, возможно, мы переродимся вместе. Я ведь так любил её. Её образ утешал и в смерти.

Не знаю, сколько я пролежал так. Солнце обходило меня полукругом. Вероятно, иногда я терял сознание, когда приходил в себя, думал: если найдут враги – стану лёгкой и жалкой добычей. А если не найдут свои до заката – замёрзну здесь. Ведь настоящая сочная весна на северные земли приходит поздно: пока ещё ночью лужи сковывает тонкий лёд, а воздух так свеж, что кажется, будто им можно напиться. Подумав о воде, я почувствовал, что раскалённый распухший язык прилип к нёбу и едва шевелится, будто полудохлая рыба. Небо окрасилось розовым, как цветки морозостойких магнолий, что распускались в нашем саду в это время года. Хотел бы я перед смертью ещё разок взглянуть на родной замок, где провёл большую часть жизни и был счастлив! Мама говорила: «Тебе суждено обрести покой. Я вижу мудрость в твоих глазах. Хоть ты совсем юн и не стремишься к покою – скорее к обратному, – добавляла она со смехом, – ты поймёшь, как это важно в старости: взглянуть на свою жизнь и знать, что обрёл мир».

Порыжевшее небо закрыла тень. Я с трудом разлепил глаза, чтобы в последний раз взглянуть на угасающее светило. Если уже видно звёзды, пусть они проводят меня в последний путь.

Но это был не конец: мне грозили новые муки. Надо мной свирепо возвышалась фигура воина, закованного в доспехи. Существо казалось настолько огромным и зловещим, что в глазах снова потемнело.

Я выругался сквозь зубы. В теле не осталось сил, но нельзя же просто так сдаться? Жалость к себе накрыла меня новой волной. Хотелось заплакать, но совершенно точно не хотелось умирать. И вдруг, будто отозвавшись на мольбы, в теле проснулся новый огонь. Тепло полилось от низа живота вверх по телу, по рукам, потом в ноги. Будто волшебная сила оживляла меня.

Враг, не торопясь нападать, рассматривал меня через прорези шлема, а я с трудом глядел на него в ответ. На традиционной защите головы была прилажена зловещая красная маска-личина. Он заметил, что я ещё жив, и замахнулся, собираясь раскроить мне череп. Навстречу удару взлетел короткий клинок в моей руке, секунду назад ещё оцепеневшей и вдруг ожившей. Лязг металла в тишине был столь оглушительным, что заложило уши. Противник отшатнулся, а я вскочил на ноги.

Сила внутри гудела и рвалась наружу, будто я стал вовсе не я. Испуганный этим ощущением, попятился назад – ведь я не наследник способностей Тигра, дара моего отца! Ничего такого во мне быть не могло. И всё же я чувствовал нечто похожее – иначе откуда бы ещё взяться этой энергии?

Враг быстро опомнился и снова напал. Я бился изо всех сил. То он наступал, то я. Клинки лязгали, сшибаясь, и сверкали в кровавом свете заката. Пот градом катился по шее и спине, кинжал казался всё тяжелее, дыхание сбилось. Но и враг тоже запыхался. Я слышал резкие сбивчивые выдохи и наносил удар за ударом, как будто моя собственная мощь только продолжала расти.

– Как вам удалось сговориться с кочевниками? Почему напали именно на наш отряд?! – Мой голос дрожал от гнева и напряжения.

Противник молчал. На себя я злился даже сильнее, чем на него, – отправиться малочисленным пешим отрядом прямиком в ловушку было глупо и безрассудно. Если я не погибну здесь, отец сам меня прикончит.

Мы замерли друг против друга с поднятыми мечами. Он снова ринулся в бой. Проснувшаяся внутри сила вела мои руки, и следующий удар опрокинул врага наземь. Шлем с необычной личиной слетел. Длинные чёрные волосы разметались по камням, на меня недоумённо глядели огромные тёмные глаза. Передо мной лежала девушка! Это было нетрудно понять: хоть мои собственные волосы были даже длиннее, но у мужчины не увидишь такие нежные, блестящие, будто от сиропа, губы, пухлые и румяные щёки, длинные ресницы, тонкую шею и маленькие ушки.

– Да кто ты такой?! – зашипела она.

– Это ты кто такая?

Она больше не казалась мне такой огромной, как прежде. Доспехи определённо делали её фигуру крупнее, но точёное нежное личико обескуражило меня. Она выгнулась в спине и подскочила на ноги, подхватив меч. Не успел я опомниться, как девушка снова наступала, а я мог лишь отбиваться.

– Зачем ты это делаешь? – не унимался я.

Но она, раздосадованная, видимо, своим всплеском эмоций, насупилась и молчала. Противница выглядела совсем молодо, но сражалась умело. Если бы не проснувшаяся внутри новая сила, мне ни за что не удалось бы выжить.

Я тоже нахмурился. Неведомо кто поддерживал меня своей ци – и, как бы мне ни пришлось за это расплачиваться потом, я не хотел проиграть. Если бы мне удалось узнать, что замышляли её люди и как им удалось объединиться с кочевниками, а потом преподнести эту информацию отцу, он, возможно, счёл бы меня не совсем бесполезным.

Последовала череда ударов, в которые я вложил всю новообретённую силу. Девушка ушла в защиту, но я подпрыгнул, крутанулся вокруг себя, и удар сбоку застал её врасплох. Она повалилась на землю.

– Признавайся, кто ты такая, иначе прикончу! – Я вложил в голос всю злость, на какую был способен.

Она ухмыльнулась почти беззлобно, беззаботно, будто кожа на её рёбрах не была распорота, а я не грозил смертью. В мои мысли закрались сомнения: уж не привиделась ли мне наша битва? Свободной рукой я схватился за пылающую щёку.

Да нет же, я – это я. Всё по-настоящему.

Но девушка не боялась меня.

– Ты демоница! – На моём лице отразился ужас.

Она расхохоталась.

– Уж кто бы говорил! – Её голос был звонок и резок.

– Ты сильно ранена, но не сдаёшься!

– А ты должен был сдохнуть ещё на поле! – Она вскочила как ни в чём не бывало.

– Ну уж прости, что я такой живучий!

– Мои шпионы ошиблись насчёт тебя! Но так даже интересней! – Она плотоядно улыбнулась, глаза сузились, а нос заострился, словно она была хищником, как мой отец.

Невольно в голову закралось подозрение: могла ли мне помогать отцовская сила? Мне всегда говорили, что лишь старший сын может её унаследовать. И то после смерти главы рода, а он почти неуязвим и стареет в десятки раз медленнее смертных. Мой брат тоже проживёт нечеловечески долгую жизнь, но вот я-то обычный. Что во мне особенного? Я не знал. Только сила внутри, вскипавшая и рвущаяся наружу, говорила, будто что-то всё-таки есть.

– Ты подсылаешь шпионов! Сговариваешься с нашими врагами! Строишь козни! Я прикончу тебя! – Из горла вырвался нечеловеческий рык, я взмахнул мечом, желая разрубить её надвое.

Глава 2

– Меня зовут Сяоху, – она обронила, словно невзначай, и взмахнула пушистыми ресницами, как бабочка крыльями. Мой меч со свистом взрезал воздух и замер над её головой.

Я вспомнил девочку, с которой играл в детстве: неожиданная гостья упала и ободрала коленку, а ресницы так же нежно трепетали, когда она пыталась не заплакать. Когда же это было? Точно не знаю. Кажется, появилась моя мама и принялась её успокаивать. Губы сложились трубочкой, она дула на рану, а кровь – наверное, виденная мной впервые – не давала отвести взгляда.

Мог ли я ранить девушку?

– Не двигайся, – рыкнул я. Не думал, что мой голос может звучать так грозно и хрипло. – И не дёргайся.

Я приставил клинок к её горлу – плотно, но так, чтобы не ранить. Свободной рукой принялся расстёгивать на ней доспехи. Ночь почти окутала нас. Девушка смотрела внимательно, не отводила глаз, не пугалась, не смущалась, словно была готова к любому исходу. А вот я покраснел, когда понял, на что это похоже. Сморщился от раздражения и только резче стал сдёргивать латы. Хотел оторвать рукава нижней рубахи, чтоб связать ей руки, но нашёл на поясе верёвку.

– Повернись! Даже не думай артачиться.

Я убрал меч, придавил коленом спину девушки, связал ей руки и рывком поднял на ноги. Украдкой поглядел на её мягкий профиль и щёку, похожую на медовую белую сливу.

– Пойдёшь со мной в лагерь. Там расскажешь всё о своих союзниках, – опомнился я.

– Надеешься подлизаться к папочке?

– Да что ты о нас знаешь?!

Как же злило её заносчивое спокойствие! Будто это я стоял перед ней связанный и безоружный. Способен ли я причинить боль женщине? Я ещё сам не знал ответа на этот вопрос, но одно было совершенно ясно: необходимо выяснить, кто стоит за нападением. Я не мог появиться перед отцом полностью поверженным, без ответов и оправданий.

– Несложно догадаться, что тебе нужна передышка, – насмешливо отозвалась она. – Поесть, поспать. Готова поспорить, ты не найдёшь дорогу назад в темноте.

– Даже в темноте я чувствую, как ты ухмыляешься, – недобро буркнул я, подталкивая её в спину, как мне казалось, в сторону лагеря. – Шагай молча.

Мы потихоньку спустились по склону холма. Ночь, глухая и безлунная, окутывала нас покрывалом шорохов и запахов. Откуда взялся здесь свежий и горький аромат хризантем? Они не цветут по весне. Неужели так пахнет кожа моей пленницы? Я вздрогнул от невольного желания прижаться к ней. Тепло её тела и запах осенних цветов разгоняли пробирающий мороз.

– Откуда ты взялась… Сяоху? – тяжело выдохнул я, не сумев сдержаться.