– Для вас это был бы весьма удобный выход. И, зная этикет народа дроу, мы посчитали просто неприличным не оговорить этот момент. В случае моей гибели остаток получит моя доверенная спутница, прелестная Ивон. Убить нас обоих вам вряд ли удастся, но, если вдруг это случится, вы окажетесь обязаны самому императору. Кстати, – Данаг усмехнулся, – это делает вас лично заинтересованной в нашем выживании. Потому что Алукард – птица иного полёта, и говорить с вами как с равной не будет.

Алаур молчала. Она смотрела на наместника взглядом приговорённой к смерти. Сейчас в железной хватке этих двух не знающих жалости существ было горло всего народа дроу. И много ли значила её личная, и без того не слишком-то безупречная, честь в масштабах такой сделки?

– Вейл… – сказала она тихо, почти просительно, внезапно вспомнив о том, что генерал обещал не допустить такого исхода.

– Наместник, – Вейл вышел вперёд и легко поклонился, – вы должны понимать, что говорите не с пастушкой из сожженной деревни. Моя повелительница – гордая и знатная представительница элиты дроу.

– Вижу, – Данаг снова расслабился в кресле и сделал новый глоток крови из кубка, – это меня и привлекает.

– Она известна по всему королевству как великолепная воительница и могущественная чародейка, чьи благородство и честность никто не посмеет подвергнуть сомнению.

– Иначе я бы с ней вообще не говорил.

– Она не может согласиться на столь унизительную сделку, и вы должны это понимать.

На губах Данага заиграла хищная улыбка. Он стал похож на кобру, готовую в любой миг ринуться в атаку.

– А чем эта сделка вдруг стала унизительна для неё, когда пришла пора платить по счетам? Ведь Милении она не казалась унизительной, когда та просила меня о помощи.

Вейл запнулся, не находя слов для объяснения очевидного.

– Вы говорите о том, что мне не интересно, – бросил Данаг, но глаза его, тем не менее, горели любопытством.

– Брак, – выдавил Вейл наконец, – Милления не могла обещать вам унизительное насилие над телом дроу королевской крови – только брак.

– Насилие? – глаза Данага расширились. – Ивон, они, кажется, считают нас дикарями.

Ивон вежливо улыбнулась.

– Вряд ли наместнику Данагу будет интересно брать своё силой. Он любит страстных и открытых партнёров. Впрочем, – добавила она после паузы, – речь ведь не об удовольствии. Только от вас, ваше величество, – она снова повернулась к Алаур и издевательски поклонилась, – зависит, придётся нам применять силу или нет.

– Но постой, Вен, ведь они заговорили о браке, я правильно вас понял, генерал?

Вейл побледнел.

Руки Алаур стиснули поводья ещё крепче.

– Вейл, – процедила Алаур с угрозой, – о чём ты сейчас говорил?

Оказавшийся в перекрестье трёх испытующих взглядов, генерал армии дроу сделал глубокий вдох и решил пойти ва-банк.

– Верно, мои господа, я говорил о браке, который оговаривался в контракте, заключённом с её величеством Миленией. Но, поскольку наша королева уже состояла в браке один раз и не годится для нового замужества, то и сделку совершить мы не можем.

Глаза Данага округлились, как будто ему сказали нечто крайне удивительное.

– Не годится? – спросил он, тщательно сдерживая улыбку. – А что с ней не так? Она не девственница? В этом есть свои плюсы! – Продолжая улыбаться, Данаг наслаждался румянцем, выступившим на щеках королевы дроу. – Лично мне идея очень нравится, – продолжил он. – Мы не только получим гарантии выполнения договора с её стороны, но и обеспечим хоть какую-то сохранность едва объединившемуся королевству дроу. Потому что, прошу простить мне моё недоверие, вы, королева Алаур, не кажитесь мне надежным гарантом союза. Уверен, вы и сами понимаете, главы кланов немедленно восстанут, как только весть о гибели Милении разнесётся по королевству. А Империя, стоящая за вашей спиной, заметно укрепит вашу власть. Чем будем довольны и мы, и вы.

– Свои проблемы я решу сама, – процедила Алаур, явно стоявшая на грани неконтролируемого бешенства.

– Страстная и гордая, – не упустила возможности прокомментировать её реплику Ивон, – я бы тоже не отказалась от такого миньона.

– Не беспокойся, Вен, – Данаг улыбнулся, – ты получишь её, когда она заколет меня во сне.

Алаур снова выругалась сквозь зубы, отлично понимая, что не имеет никакой возможности заткнуть этих великосветских хамов, не сорвав переговоры.

– Да что такое, в самом деле, – бросил Данаг, внезапно почувствовав усталость, – мы уговариваем вас будто девочку в таверне. Как будто не вы пришли просить нас о мире! – он махнул рукой, подзывая слугу, и отдал подскочившему молодому упырю пустой кубок. Сам наместник встал и неторопливо, наслаждаясь каждой секундой напряжения, отразившегося на лице юной властительницы, подошёл вплотную.

Только теперь Алаур заметила, как статен её визави. Гордая осанка выдавала высокое происхождение, в коем, впрочем, Алаур не сомневалась и раньше – слишком искусен был Данаг в пустом трёпе. Руки вампира, скрещенные на груди, могли бы принадлежать музыканту или хирургу, а не солдату. Точёное лицо портили лишь смертельная бледность кожи на фоне ярко-алых губ и какое-то отвратительное выражение избалованности и вседозволенности, свойственное, как правило, тем, кто всю свою жизнь проводил при дворе. И всё же Алаур отметила, что, если бы не обстоятельства, знакомство с Данагом вполне могло бы доставить ей немало удовольствия. Он был изощрённым соперником не только на поле боя, но и в словесной дуэли.

Но здесь и сейчас повелитель армии захватчиков, разрушивших с таким трудом объединённое королевство, вызывал только ненависть. И условия сделки, которую он предлагал, вызывали лишь горький смех. Они были оскорбительны и абсурдны, и Алаур мечтала выплюнуть эти слова Данагу в лицо, но не хуже Вейла понимала, что каждое сказанное Данагом слово верно. Не Данаг должен уговаривать её, а она, благородная принцесса крови, должна молить его о милости. Не Данаг должен просить её принять силу Высшего Вампира, а она, и без того могущественная чародейка, должна упрашивать Древнего согласиться на сделку. И именно ей, как никому, выгодна поддержка Империи, держащей в кулаке половину подземного мира и большую часть поверхности.

Все обстоятельства складывались бы в её пользу, не будь для Алаур оскорблением сама идея признать себя супругой – если не сказать наложницей – даже такого могущественного существа, как Данаг. Алаур могла представить себя в постели с кем-то из дроу, служивших ей и зависевших от неё – но не с тем, кто имел над ней власть. И мысль пустить Данага в свою кровать не вызывала у неё отторжения, но мысль отдаться, покориться ему… Она заставляла зубы новоявленной королевы скрежетать от злости.

– Хорошо, – выдохнула она, стараясь закончить фразу раньше, чем решимость изменит ей, – где и как проведём церемонию?

ГЛАВА 3. Ожидание

Под окнами королевского дворца сверкали огни праздничных шествий.

Керр-Ис устал от войны, и мир, на каких бы условиях он не был принят, стал радостью для простых горожан. Судьба единственной женщины, которой предназначалось заплатить свободой за эту радость, не интересовала никого.

Алаур мерила шагами комнату от стены до стены. Поминутно останавливаясь у окна, она тут же с отвращением отворачивалась от веселившейся толпы.

Проходила по комнате. Закрывала глаза, сражаясь с отчаяньем – и сделав ещё несколько шагов, возвращалась к окну.

Окна её спальни выходили на площадь, с другой стороны которой стоял храм. В центре – величественная статуя Богини, выточенная из оникса. А у ног своей устрашающей повелительницы дроу раскинули шатры. Выкатили бочки с вином и достали последние запасы еды. Платья танцовщиц мелькали в свете факелов над наспех сколоченным деревянным помостом. Звенели бубны и литавры, и тишину летней ночи в клочья разрывали звуки торжествующих песен.

Алаур невольно вспомнила, как возвращалась из лагеря победителей. Каким молчанием встречали её солдаты, как отводили глаза. До этих часов ей казалось, что причиной тому – чувство стыда от того, что их королева станет рабыней чужака. Теперь Алаур думала, что они попросту боялись – боялись, что она не сдаст город и заставит их продолжить войну.

Запрокинув голову, Алаур прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сердце бешено стучало в груди, при воспоминании о собственном позоре.

Сколько она помнила себя, королевство дроу всегда раздирали внутренние распри. Жрецы стремились вернуть власть, которой лишись много веков назад. Воины – получить привилегии, которых не имели никогда. А кроме них были те, кто хотел просто жить, восстанавливать города и знать, что не умрёт от случайной отравленной стрелы, летевшей не в него. Торговцы, ремесленники, купцы. Те, кто не мог за себя постоять.

До сих пор у Алаур не было возможности что-либо поменять. Она была лишь пленницей в доме собственного супруга, и ей не оставалось ничего иного как молча наблюдать за безумствами, которые творились кругом. На несколько недолгих мгновений в голове её забрезжила надежда, что она станет настоящей королевой – когда Кхару доложил, что Милления и её супруг мертвы. Надежда разбилась о скалы реальности в считанные секунды, не прожила и часа. «Снова всего лишь кукла!» – Алаур в ярости ударила кулаком по стене.

– Перестань проклинать себя, девочка моя.

Алаур вздрогнула, в мгновение ока на пальцах её замерцали магические вихри, когда она обернулась на звук.

– Вейл? – неуверенно спросила она, вглядываясь в темноту.

– Конечно, кто ещё мог бы войти в твой покой?

Алаур испустила облегчённый вздох. Мгновение стояла неподвижно, а потом всем телом качнулась вперёд и повисла на шее у старого генерала. Из горла вырвался невольный всхлип.

– Ну, ну, – Вейл осторожно погладил её по волосам.

– Почему ты не сказал мне про этот проклятый обет? – спросила Алаур, отстраняясь от него и вглядываясь в глаза.

– Потому что иначе ты бы не пошла.

– Ты меня обманул.

– Я сделал то единственное, что должен был, Алаур.

Алаур подавила тяжёлый вздох.

– Что теперь? – спросила она. – Он займёт место… моего супруга? Будет править вместо Милении? Я снова стану лишь одной из теней в сумраке дворца?

– Не говори глупостей, – Вейл хмыкнул и, взяв королеву за руку, подвёл её к окну. – Взгляни, эти люди нуждаются в тебе.

– Им на меня наплевать, – несмотря на горькие слова, сорвавшиеся с губ, Алаур послушно подошла к окну. – Они хотят только есть и спать. Они скорее встанут на колени перед носферату, чем забудут старые обиды и объединятся в борьбе за свободу своего народа.

– А вот это зависит от тебя, – Вейл внимательно посмотрел на королеву. – Данаг из Восточной провинции может носить корону, но ты пожертвовала собой, и ты станешь королевой их душ. Воспользуйся этим. Не упусти шанс.

ГЛАВА 4. Два народа приветствуют нас

Алаур огладила полы бархатной мантии цвета спелой вишни, лежавшей на плечах. В последний раз оправила складки шёлковой юбки цвета ночного неба. И ступила под своды пещеры Тени. Ей казалось, что тысяча глаз смотрит на неё сквозь прицелы арбалетов – такой ненавистью дышали оба ряда зрителей: справа – дроу, слева – вампиры. Дроу было меньше. И те, что выжили, винили в поражении её. Королева повела плечом, будто отгораживая себя от толпы невидимым щитом. Их мнение не имело значения. Самое главное сейчас – отсрочить войну, в которой у эльфов нет шанса выжить. Потом она разберётся с предателями. Потом вычистит двор от верных другим претендентам и поставит всюду своих подручных. Сейчас имеют значение только вампиры, от которых следует избавиться как можно скорей.

Алаур окинула взглядом другую сторону залы. В отличие от эльфов, многие из которых выглядели избитыми и помятыми, вампиры в основном улыбались. Впрочем, в этих взглядах тоже не было ни капли любви – лишь ледяное презрение к жертве, добровольно идущей на алтарь.

Алаур вскинула голову и холодно улыбнулась.

– Приветствую вас, Дети Ночи, – провозгласила она, привычно перекрывая гул толпы. – Приветствую вас, Дети Королевы Пауков.