Он был выложен вырезанными плитами из корсиканского мрамора. Колонны и пилястры венчали бронзовые литые и чеканные капители, позолоченные через огонь. Медный потолок украшала лепнина, но пристальный взгляд без труда смог бы различить, что это не мрамор и не гипс, а накладное бронзовое литьё, тщательно перечеканенное и покрытое золотом – обманка, которые так любил императорский двор. Великолепию потолка соответствовал изумительный паркет, собранный из шестнадцати пород дерева фигурной мозаикой и покрытый резным рисунком.

Над троном, выше балкона, в стену был вделан огромный барельеф, на котором Основатель в образе древнего воителя верхом на коне в шлеме с поднятым забралом пронизывал копьём Великого Змея – древний символ кочевников Ветров. Стена за троном была обтянута алым шелком, на нем красовался вышитый золотом огромный императорский грифон, а вокруг него – гербы княжеств и планет, чьи имена входили в императорский герб.

Когда наступило время, Ксения так же миновала эту дверь.

– Поручик Гвардии Дементьевского Полка Ксения Троекурова, – старомодный посох ударил о пол, и Ксения переступила порог. Медленно и торжественно направилась она к трону через всю необъятную залу, по заглушающему шаги ковру.

Все напутствия, данные командиром, вылетели у неё из головы. Механически, сама не понимая, что делает, она опустилась на одно колено перед троном и, склонив голову, коснулась губами белоснежной, закутанной в соболиную мантию руки.

– Я помню вас, – сказал император. Ксения вздрогнула и в нарушение этикета исподлобья, чуть прищурившись, посмотрела на него, но ничего не сказала. – Вы та, что нашла первый из двадцати миров.

Ксения сглотнула.

– Это так, мой государь.

– О чём вы думали, когда искали его?

– О благе Империи, мой государь, – Ксения подумала и добавил. – И благе моего Императора, само собой.

На мягких, слишком пухлых для человека, держащего в кулаке миллионную империю, губах, заиграла улыбка.

– Я рад, если это так. А хотели бы вы послужить Империи ещё раз?

– Душой и телом я принадлежу Империи и Вам.

– Вы отправились бы по моему приказу снова к двадцати мирам?

Сердце Ксении забилось бешено, как молоток.

– Да, мой государь.

– Даже если эта экспедиция займёт много лет? Если вы состаритесь в ней?

– Моя жизнь принадлежит Вам.

– Хорошо, – император махнул рукой, – можете встать.

Стараясь не показывать охватившего её волнения, Ксения встала и, поклонившись, попятилась.

Император повернулся к советнику, стоявшему за плечом.

– Это всё? – устало и немного капризно поинтересовался он.

– С дебютантами всё, мой государь, – советник склонился в поклоне, – но все ждут, что вы почтите их своим обществом во время ужина. И потом, конечно же, бал.

– Бал… – протянул государь, – может быть. Но это потом. Сейчас пусть меня проводят в библиотеку. Мне, Кюхельдорфу и прочим нужно поговорить.

Он поднялся и, поправив мантию на плечах, двинулся прочь.

ГЛАВА 2

В маленькой, почти что камерной зале, метров десять шириной, они собрались впятером.

Император сидел на диванчике между двух книжных шкафов и задумчиво водил в воздухе пальцем, шевеля и разворачивая карту звёздных ветров.

За спиной у него стояла девица в белом платье-тунике, порядком нарушавшем этикет. Волосы её были забраны наверх на римский манер, а тонкие пальцы лежали на спрятанном в мундир императорском плече.

Военный министр Кюхельдорф стоял, опираясь плечом о книжный шкаф. Он был уже не молод и предпочитал, чтобы его называли министром военных дел, однако тщательно это скрывал.

Епископ в чёрной мантии с окладистой пушистой бородой стоял напротив и мрачно сверлил взглядом всех троих.

Пятым был граф Константин Орлов. Он держался немного в стороне. Тонкие пальцы его, унизанные перстнями, задумчиво перебирали жемчужные чётки, и весь он, казалось, находился глубоко в себе.

– Ну же, Кюхельдорф, – нарушил затянувшееся молчание император и, откинув голову назад, попытался поймать взгляд синих глаз девушки, стоявшей у него за спиной. – Ты ведь затеял этот разговор. Почему же теперь ничего не говоришь?

– Ваше Величество, – Кюхельдорф отвесил глубокий поклон, – я лишь скромно обратил ваше внимание на то, как в ближайшее время может измениться Альбион. Теперь, когда князь Аргайл мёртв…

– Князь Аргайл умирает каждый год! – император махнул рукой.

– Каждые три года или около того, – поправил его Орлов, – но я согласен с министром в том, что сейчас другой разговор. Впрочем, полагаю, он сам не понимает до конца, о чём мы говорим.

– С вашего позволения, – министр вперил в собеседника взгляд маленьких мышиных глазок, – я понимаю всё очень хорошо. Новому князю едва исполнилось восемнадцать лет. Это значит, что в Содружестве теперь всё пойдёт кувырком. Мы не знаем, что ожидать от него, но мы можем рассчитывать, что теперь доминирование перейдёт в другой дом… Или и вовсе к корсам, которые с каждым годом становятся всё сильней. Посол ясно дал понять, что если мы не заключим с ними союз, то Альбион поддержит корсов – и те, и другие в итоге обратятся против нас. Мы не выдержим такой бой.

– С вашего позволения, – Орлов демонстративно отвернулся от Кюхельдорфа и сосредоточил взгляд на императоре, – опасность сейчас грозит нам с другой стороны. Я очень надеюсь, что вы читали мой отчёт…

– Да-да, – император поморщился, – что-то касаемо того, что Сина готовятся выступить против нас войной. И что мы не сможем удержать второй фронт. Кто такие эти Сина? Почему мне не рассказывают о них ничего? Говорят, что у них есть шёлк?

– Очень много шёлка, – подтвердил Орлов и бросил на Кюхельдорфа торжествующий взгляд, – а мы, Ваше Величество, представьте, не знаем о них абсолютно ничего. Говорят, также, что в одном из их миров есть Алмазные горы, а в другом сохранились животные ещё более древние, чем грифон. Но как вы верно заметили, мы не знаем о них абсолютно ничего. А ведь такой союз мог бы принести нам немало пользы. Нужно отправить послов…

– Мы не можем размениваться по мелочам! – перебил его Кюхельдорф. – Корсиканцы – вот всё, что должно нас сейчас волновать!

Орлов открыл было рот, чтобы возразить, но Император жестом приказал обоим замолчать и тут же сделал приглашающий жест в сторону епископа.

– А что бы сказали вы, Отец Ветров?

Епископ подобрался. Метнул испепеляющий взгляд на девицу, ответившую ему полным презрения взглядом, и только после этого повернулся к императору и заговорил:

– Ветра неспокойны, – медленно произнёс он. – Вчера фиолетовые вихри вышли из перекрестья ветров и унеслись прочь. Это дурной знак.

Император помолчал, ожидая продолжения, но, поскольку его не последовало, поинтересовался сам:

– Дурной знак для чего?

– Ведомо только Ветрам.

– С вашего позволения… Ваше Величество… уж лучше бы вы спросили совета у милейшей мадам Ленорман. По крайней мере, она не только наблюдает Ветра, но и умеет их толковать.

Император в самом деле снова запрокинул голову, заглядывая в глаза девушке, стоявшей у него за спиной.

Девушка бросила осторожный взгляд на Кюхельдорфа. Потом на Орлова. Не сдержала улыбки, когда тот изогнул бровь и в ответ насмешливо посмотрел на неё.

– Если позволите, – она оторвала пальцы от императорского плеча, приподняла подол и присела в лёгком реверансе. – Духи говорят мне, что вихри, вырвавшиеся из Ветров, в самом деле дурной знак. Если мы не отправим экспедицию к двадцати мирам, то нам грозят хаос, разрушение и смерть – такие, какие могут посеять только Ветра.

Император сел ровно и постучал кончиками пальцев по подлокотнику.

– Давеча, направляясь в уборную, я встретился с попом, – заметил Кюхельдорф, глядя теперь исключительно перед собой, – уверен, это тоже был дурной знак.

Епископ подобрался и бросил на министра ещё один испепеляющий взгляд, а Орлов осторожно прикрыл рот ладонью. При дворе эту примету знал любой.

– Уверен, это значит, что нам не следует тратить средства на экспедицию к новым мирам, – продолжил Кюхельдорф.

– Однако же, это смешно, – не выдержал Орлов, но император договорить ему не дал.

– Что же мне делать, вы заводите меня в тупик, – произнёс он, – вы должны давать мне советы, а пока что всё происходит наоборот.

– С вашего позволения, – вдруг произнёс Кюхельдорф, – возможно, граф Орлов и прав.

Орлов удивлённо приподнял бровь.

– Экспедиция к двадцати мирам в самом деле может нам помочь. Только если её возглавит сам Орлов.

Орлов открыл было рот, но так и не вспомнил, что хотел сказать.

– Это было бы не слишком осмотрительно, – выдавил наконец он.

– А мне кажется, Кюхельдорф прав, – император улыбнулся и хлопнул ладонью по мягкому сиденью рядом с собой, – кто же справится с этим лучше вас?

– Ваше Величество… – Орлов замолк на какое-то время и только после паузы, подобрав наконец слова, продолжил, – вы же знаете, у меня есть определённые обязательства здесь. Я пока не могу улетать.

– Но вы же хотите послужить Родине? – император поднял брови, демонстрируя удивление.

– Я был бы более полезен вам здесь.

– Решено. Можете начинать собирать флот. И идите! Идите все! Я хочу есть! Когда начнётся обед?..

Все те рекомендации, которые когда-то давал Ксении гувернёр и которые всё время ожидания не переставали крутиться у неё в голове, теперь вылетели и оставили её в одиночестве. Она растерянно стояла перед длинным столом, накрытым множеством кушаний, перемежавшихся с вином, и пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но в голову не приходило ничего. Кровь стучала в висках, заглушая голоса множества говоривших кругом людей, а она всё стояла и не знала даже, куда должна сесть.

– О! Ксения Троекурова! Та самая героиня Освоения Космоса! – девушка с волосами цвета каленого ореха остановилась рядом с ней и присела в лёгком реверансе. – Вы та, кто первой открыла двадцать миров!

– Не совсем так, – вынуждена была признать Ксения, – я просто первой увидела туманность на радаре и… – она сделала глубокий вдох, – вам ведь это неинтересно, так?

– Напротив! Я бы с удовольствием послушала ваш рассказ! – девушка взяла её под руку и потащила вперёд. – Моё имя Анастасия. Анастасияи Ростова. Нас не представили, но ведь это ничего? Я ведь уже знаю вас.

Почти силой она затащила Ксению за стол и тут же устроилась по правую руку от неё.

Руки её запорхали над кушаньями, будто крылья чайки, накладывая то одно, то другое.

– Вам что-нибудь передать?

– Нет, спасибо, я сама.

Ксения потянулась за кусочком отбивной.

– Сам император отметил вас, – произнесла тем временем Анастасия. – Вам так повезло!

Ксения повернулась, чтобы поймать её взгляд, и тут же что-то звякнуло у неё под рукой, а в следующую секунду все голоса смолкли, и глаза всех сидевших за столом устремились на неё.

Ксения медленно перевела взгляд туда, откуда только что раздался звон, чувствуя, что только что произошло что-то непоправимое, и увидела рассыпавшуюся по белой скатерти горку соли.

Ксения сглотнула. Ощущение чего-то страшного не покидало её, хотя она и не понимала толком, что произошло. Она снова посмотрела на Анастасию в поисках поддержки, но та отодвинулась – будто они и не разговаривали только что.

– Соль… – всё же прошипела она, но Ксения по-прежнему ничего не могла понять. – Выйдите из-за стола. Пусть лакей уберёт. Это же к беде.

Щёки Ксении пылали. Она начинала понимать. Поднявшись, попятилась – и тут же из-за спины раздался новый, куда более глубокий звон. Кажется, все в зале выдохнули и, разом отвернувшись от неё, снова принялись за еду. Анастасия теперь протянула руку, приглашая её назад, а Ксения обернулась и увидела осколки дорогой вазы, стукнувшейся о зеркало и рассыпавшейся на множество частей.