Али хоть и сидел в расслабленной позе, от него исходило явное напряжение. Краем глаза он посматривал на Таби, которая сидела за столом и уже минут десять разговаривала по телефону с его сестрой, Самирой.

– Он охотится за ней, – мрачно выдал Али, нервно прокашлявшись.

Тыльной стороной ладони он коснулся затылка и продолжил:

– И я сделаю всё возможное, чтобы уберечь Таби от этих подонков.

– О ком речь?

– Дмитрий и его люди.

Ратмир хмуро покосился на него, а затем посмотрел на девушку.

– Я что-то пропустил? С каких пор этот отморозок имеет с тобой дело? Как я знаю, ты никогда с такими не водился, в отличие от… – он осёкся, поняв, что перешёл на запретную тему.

– Отца, – закончил вместо него Али. – И да, ты многое пропустил, – буркнул Али, обречённо вздохнув.

Его нервное состояние начало передаваться и Ратмиру.

– Это серьёзные типы, застрявшие далеко в девяностых, и они не особо горят желанием выбираться оттуда, – произнёс Ратмир, напоминая это больше себе, чем Али. – Они подпортили жизнь многим людям, а у некоторых и вовсе отняли.

– Ты имел дела с Дмитрием раньше? – поинтересовался Али, сделав из банки глоток холодного пива, которого в холодильнике было с запасом.

– Почти. Одному из моих знакомых не посчастливилось перейти им дорогу. Те похитили его и отрезали бедолаге голову, а затем вышли сухими из воды. Такое чувство, что эти подонки полгорода выкупили, – послышался тяжёлый вздох. – От них можно ждать чего угодно. Что вы собираетесь делать? Ведь они запросто могут выйти на вас – как-никак в одном городе. Конечно, опасно было возвращаться сюда.

– Соберу за эту неделю нужные документы, постараюсь как можно тише уладить дела с ресторанами, а затем, с Таби, вылетим в Германию. Там я смогу спрятать её. Вернёмся, когда всё уляжется.

– Думаешь, само уляжется? – поинтересовался Ратмир, чувствуя, что эта история не такая уж и простая и ничего само собой не разрешится. – Особенно, когда из-под носа Дмитрия увёл Таби?

Али усмехнулся и покрутил в руке банку пива. Он был откровенно удивлён.

– Как понял, что он имеет отношение к ней, а не ко мне?

– Ты переживаешь за неё больше, чем за себя. Скорее всего, его люди охотятся не по твою душу, ты им на хрен не сдался.

Али издал одинокий смешок и сделал большой глоток пива, которое не особо-то и любил, но которое помогло немного разобраться в запутанном клубке мыслей.

– Неплохо. С каких пор такой проницательный?

– С тех пор, как наломал в своё время кучу дров.

– Мои люди сделают всё возможное, – произнёс Али, переключив внимание на матч. – Сейчас они путают ему карты. Пока он разгребает это дерьмо, у меня есть время вытащить Таби из страны.

– Я могу чем-то помочь?

– Ты уже помог, встретив и приютив нас на несколько дней. Остальное за мной.

– Знай, я рад вам. Не думай, что создаёте мне неудобства, поверь, это вовсе не так. Завтра поедем к тёте Махире и Ибрагиму Асадовичу, ты много лет не виделся с ними.

– Четыре года, – припомнил Али.

– На годовщине смерти Лейлы, – закончил Ратмир низким тоном.

– Точно. Удивительно, как жизнь закрутилась и завертелась. Мы с Таби оказались тут, в твоём доме, именно на той неделе, когда наступит пятая годовщина. Если ты не против, хотелось бы поехать с вами на кладбище. А то я без понятия, когда ещё доведётся вернуться сюда. Хотя бы сейчас навещу Лейлу.

Ратмир кивнул, размяв шею, но это больше походило на то, словно он пытался избавиться от резко нахлынувших мыслей. Одного упоминания кладбища хватило, чтобы ему стало не по себе.

– Как ты сумел это сделать? – вопрос прозвучал неожиданно.

Ратмир вопросительно приподнял брови, смотря на ожидающего ответа Али.

– Как ты пережил смерть Лейлы? – пояснил Али, понимая серьёзность затронутой им темы и то, что стоило быть предельно аккуратным.

Ратмир отвёл взгляд в сторону, матч не сумел заинтересовать его должным образом. Ответа не последовало. Он так и не смог пережить её смерть.

– Стоит только подумать о том, что я могу потерять Таби, становится невыносимо, – вздохнул Али. – Без понятия, как это передать, – и он всерьёз задумался. – Как будто она единственный смысл моей жизни, и этот смысл хотят отобрать. От этого я, взрослый мужчина, чувствую сильнейший страх.

– Значит, любишь? – спросил Ратмир в лоб.

Голос его прозвучал мрачновато. Всё, что касалось любви, вызывало неприятные ощущения.

– Люблю, – незамедлительно ответил Али. – Сам не знаю, как так вышло, но теперь есть она, и я никому не позволю навредить ей. – Он по-мальчишески усмехнулся себе под нос, покачав головой. – Знаешь, в чём прикол нашего знакомства?

– Ну-ка, удиви.

– При первой встрече я наорал на неё и вышвырнул из машины, – свойственная Али неотразимая улыбка расплылась по его лицу. – Мне хотелось прибить эту красотку! – глаза задорно заблестели. В этот момент он походил не на взрослого человека, а на мальчишку, который вспоминал шальные деньки.

Ратмир уставился на него, ожидая продолжения истории.

– Таби стошнило прямо в машине, – пояснил Али. – Я был чертовски зол! Точнее, я был в бешенстве!

Али вновь перевёл внимание на девушку, которая изредка поглядывала в их сторону, продолжая разговаривать по телефону. Она была спокойна. По крайней мере, так казалось на первый взгляд, но тёмные круги под глазами говорили сами за себя. Самира трещала без умолку, но это было только на руку Таби: ей хотелось хоть немного отвлечься от тяжёлых переживаний. Разговор шёл обо всём и ни о чём одновременно. Постепенно напряжённость в руках отступала, морщины на лбу разглаживались.

– Ты всегда был тем ещё психом, – усмехнулся Ратмир.

– Не бо́льшим, чем ты, уж поверь мне.

У счастья и боли глаза одинаковые.

«ПРЕДНАЧЕРТАННАЯ» | ГЛАВА 10

Глава 10
Познала и счастье, и боль, и застряла между ними

С самого утра Махира была не в настроении, часто хмурилась и нервно поджимала губы. Вопрос Миры, беспокоит ли её что-то, она проигнорировала.

Тем временем настенные часы в гостиной пробили одиннадцать. Приоткрытая дверь в спальню Махиры распахнулась и вошла Нина с круглым подносом, стараясь не расплескать свежевыжатый сок и воду в стаканах.

Пухлые щёки розоватого оттенка казались ярче обычного, будто перед приходом она пробежала стометровку. Волосы с пробивающейся сединой были собраны в аккуратный пучок, а фартук, поверх тёмно-синего платья, был как всегда белоснежным, словно этот человек не работал на кухне постоянно. Нина отличалась не только золотыми руками, но и добрым сердцем. Тёплый взгляд придавал её круглому лицу с глубокими морщинами особенную красоту.

Мира сидела в кресле, привычно поджав под себя ноги, и читала книгу, которую украдкой забрала из библиотеки Ибрагима Асадовича.

Её спокойное выражение лица изредка сменялось то удивлением, то радостью, то мимолётной грустью от каждого прочитанного эпизода.

В последнее время желание надевать платья сменилось решением носить домашние трикотажные костюмы. Так она чувствовала себя комфортней, да и для Махиры это казалось более привычным. Она лично попросила Миру об этом.

Просьба была выполнена с радостью, хотя сначала девушка растерялась.

В мягком трикотажном костюме тёмно-бордового цвета, состоявшем из брюк на высокой талии и водолазки, было и вправду намного удобнее. Распущенные волосы рассыпались по плечам, обветренные и слегка потрескавшиеся губы частенько подёргивались, карие глаза быстро бегали по строкам от страницы к странице.

Книга полностью захватила внимание Миры, она не сразу уловила раздражение в голосе Махиры.

– Нина, я расхотела сок.

– Не нравится мне ваше состояние, – Нина поставила поднос на стол и упёрлась руками в бока, с тревогой вглядываясь в спокойное, но заметно погрустневшее лицо лежащей в постели Махиры. – И почему тут так душно?

Мира оторвалась от книги и подняла голову.

– Я только недавно закрыла окно. Ветер сильный, комната быстро остывает.

– Они приехали? – спросила Махира, зевнув. Её клонило в сон. Ночью ей так и не удалось крепко уснуть, и она просыпалась каждые два-три часа.

– Вот-вот приедут.

– О ком вы? – спросила Мира.

– Клининговая бригада, – ответила Нина. – Они приедут убираться.

– Проследи, пожалуйста, за ними, – напомнила Махира, рукой поправив косынку, – чтобы всё было на своих местах.

– Конечно, не переживайте.

Нина взяла стакан воды и подошла к кровати. Махира уже сидела, опёршись на большую подушку. Она выпрямилась и потянулась за стаканом. Сделав большой глоток воды, Махира снова зевнула.

– Вы волнуетесь? – удивлённо спросила Мира, посмотрев на Махиру. Женщина казалась напряжённой, Нина не отрывала от неё заботливого взгляда.

– Да, – сухо ответила Махира и откинулась на большую подушку, прикрыв уставшие веки.

Нина поставила стакан обратно на поднос, подошла к окну и открыла его на проветривание, раздвинув при этом белые плотные шторы, которые не пропускали солнечные лучи в те дни, когда Махира тяжело переносила яркий свет. Свежий воздух с силой ворвался в комнату, заигрывая с прозрачным тюлем, который до этого прятался под плотным слоем шторной ткани.

– Подай, пожалуйста, сок, если ей всё-таки захочется, – Нина обратилась к Мире, на автомате проведя руками по белому фартуку. Мысли экономки уже унеслись на кухню, где в духовке подрумянивался яблочный пирог.

– Конечно.

– Мира, – тихий голос Махиры показался особенно уставшим, – оставьте меня одну, хочется немного поспать.

Кивнув, девушка отложила книгу на подоконник и встала с кресла.

– Пойдём, милая.

Нина приобняла её за плечи. Они вышли из комнаты, выключив за собой свет и аккуратно прикрыв тяжёлую дверь.

– Нина… – только девушка открыла рот, как та перебила:

– Я объясню, пойдём.

На кухне Мира села за стол.

Настроение резко ухудшилось, и это отчётливо отразилось на её угрюмом лице: уголки губ спали, она машинально начала щёлкать пальцами, давно переняв эту привычку от Майи. Подкрадывалось ощущение надвигающейся угрозы.

С того самого момента, как два часа назад Мира вошла в гостиную и застала Махиру сидящей в кресле, она поняла, что женщина чувствовала себя слабее обычного и к тому же была заметно раздражена. Это отчётливо было видно как во взгляде, так и в резкости её тона.

– Не хмурься, моя девочка, – Нина заботливо провела рукой по голове Миры, заставив отвлечься от мыслей. – Дело не в тебе.

– По мне видно, о чём я думаю? – удивилась она, приподняв голову.

Нина приобняла её за плечи.

– Ты как открытая книга, – призналась Нина, – мне нравится твоя искренность. Просто приближается день… – она сделала паузу, – которого Махира боится.

– Какой? День рождения?

– Ох… – резко отвернувшись, Нина быстро метнулась к плите и достала противень с румяным яблочным пирогом. – Пятая годовщина смерти Лейлы, – пояснила она, вновь посмотрев в сторону Миры. – С каждым годом она все тяжелее проживает этот день. Казалось бы, время должно хоть как-то затянуть раны, но становится только сложнее. Мы все проживаем ужасную утрату нашей светлой, красивой Лейлы. Как же её не хватает.

Голос Нины задрожал, на глазах выступили слезы.

– А убираться будут и в комнате Лейлы? – спросила Мира. – Можно заглянуть туда? – дополнила она после небольшой паузы.

– По-хорошему, не стоит. Но если очень хочешь, можешь ненадолго подняться сейчас, пока ребята не приехали убираться в доме. Вот ключ, – Нина достала его из кармана фартука и протянула девушке. – Не задерживайся только.

С чувством лёгкого волнения Мира встала из-за стола и вышла из кухни.

Вдогонку послышались заботливые слова Нины:

– На столе будет ждать кусочек пирога!

– Хорошо!