– Что ж. Теперь, когда с этой маленькой интерлюдией покончено, может, займемся делом? Умог Зу была чрезвычайно терпелива.

Я бросаю взгляд на жрицу. Она стоит точно так же, как и прежде: глаза закрыты, кожа серая, словно камень, в руках кристалл. Невозможно понять, заметила ли она то, что только что произошло. Я отворачиваюсь от нее к Фэрейн, подошедшей ко мне. Сладкий аромат ее волос заполняет мой нос. Пусть я и стараюсь себя одернуть, но мой взгляд скользит по ее фигуре, по всем изгибам, столь удачно подчеркнутым этим облегающим платьем. Низ живота напрягается, наливается жаром.

– Что ты здесь делаешь, Фэрейн? – вопрошаю я, понизив голос так, чтобы остальные не расслышали.

Выражение ее лица безмятежно. За все это время она и бровью не повела, даже когда Сул угрожающе навис над нею.

– Я тебе уже говорила, – отвечает она. – Я не буду пленницей. Больше нет.

Жар в моем нутре готов выплеснуться. Не знаю, в похоти ли дело, в страсти или чистой ярости. Я ощущаю на себе пристальные взгляды, чувствую давление всего королевства и моего двора, ожидающего, что я пройду через водопад. Следующие несколько часов окажутся для Фэрейн напряженными. Я не смогу защищать ее, пока буду в ловушке Вулуг Угдт.

– Ты должна уйти. – Эти слова слетают с моих губ, как наточенные копья. – Немедленно.

Она смотрит мне в глаза не моргая.

– Я твоя королева?

Весь воздух словно покидает мои легкие. Конечно же, она моя королева. Во всех смыслах, кроме того, который признает мое королевство. Но как же мне отослать ее прочь? Как я могу предать каждую клятву, что принес, пока баюкал ее у себя на руках, когда мы сидели вместе под звездной аркой вечности?

Я беру ее за обнаженное плечо и крепко сжимаю его пальцами. Поднеся свое лицо близко к ее, я выдыхаю сквозь стиснутые зубы:

– Ты – самая невыносимая из женщин.

Улыбка Фэрейн так же ослепительна, как и солнце ее мира.

– Рада, что мы понимаем друг друга.

Сжав челюсти, я разворачиваюсь, все еще держа Фэрейн за руку.

– Моя жена присоединится к тебе на время церемонии. Пусть она наблюдает за тем, что должно произойти.

На лице моего брата не дергается ни один мускул. Он лишь кланяется, затем протягивает руку Фэрейн – воплощение цивилизованной формальности. По телу Фэрейн пробегает дрожь, но она поднимает подбородок и, не удостаивая меня ни словом, ни взглядом, высвобождается из моей хватки и плывет в сторону Сула. Она такая маленькая по сравнению с его громадным трольдским ростом и все же держится прямо, заведя плечи назад и высоко держа голову. Она не позволит себя подавлять.

За водопадом гремит глубокий рев. Если бы я не знал наверняка, то решил бы, что мир вот-вот сотрясет очередной толчок. Но это не землетрясение. Это низкие, отдающиеся в животе первые ноты Вулуг Удгт, которые затянул хор из двух сотен жрецов и жриц, поющих на самом древнем из всех трольдских наречий.

– Морар тор Граканак, – выводят они. – Оагунгад вулуг ку-ва!

Бог Глубокой Тьмы. Услышь песнь наших потерянных душ.

Песнь Мертвых началась. Она будет длиться, покуда души наших мертвых не обретут покой. Теперь ее уже не остановить.

Оторвав взгляд от Фэрейн, я вновь поворачиваюсь к Умог Зу. Она тоже начала петь, ее глубокий голос сливается с хором по ту сторону водопада.

– Морар тор Граканак, – бормочет она.

Кристалл в ее руках начинает сиять, глубокий свет в его сердцевине становится все сильней с каждым мгновением. Я приближаюсь и, встав перед ней, вглядываюсь в эту выпуклую, отполированную поверхность. Здесь так много силы, которую я не понимаю. Силы Вулуг Угдт, привлекающей души из бессчетных каверн Подземного Королевства, притягивающей их в это место. Скоро даже такая святая женщина, как Зу, не сможет ее удерживать. Это ноша короля.

Я протягиваю руки. Принимаю у нее камень.

И мир, который я знаю, рассыпается.

Глава 7. Фэрейн

В тот миг, когда Фор берет тот камень, я чувствую, как его отрывают от меня.

Я не знаю, как это объяснить. Словно какая-то дверь, о существовании которой я и не догадывалась, вдруг захлопывается между нами. Он все еще здесь, стоит на краю того бассейна. Но в каком-то очень реальном и ужасном смысле его больше нет. Тело, в котором душа моего мужа больше не живет, несет сферический кристалл в бассейн по ту сторону водопада. Мощный поток воды взбивает вокруг него пену, но он продолжает шагать в такт пульсирующему рокоту трольдских голосов, поющих во внешнем зале. Еще через миг водопад поглощает его фигуру, и он исчезает из виду.

– Нургхед гхот.

Я вздрагиваю, услышав резкий голос, а когда оборачиваюсь, то вижу принца Сула, пристально изучающего меня. Он достаточно хорошо говорит на моем языке и все же решает этого не делать. Это решение сообщает мне куда больше, чем какие-то слова. Я знаю, что он не хотел, чтобы его брат заключал союз с Гаварией. Я знаю, что он мне не друг. Но я всегда полагала, что он предан Фору. Считает ли Фор, что его брат представляет для меня угрозу? Стоит ли и мне его опасаться?

Принц взмахивает рукой, показывая, что я должна пойти с ним. Я один раз киваю и начинаю шагать рядом с ним, отчетливо осознавая, что следом за нами идет молчаливая стражница. Хэйл ни словом не возразила, когда я появилась в дверях своей комнаты, одетая в это изысканное платье. Она лишь смерила меня взглядом, приподняла бровь и сказала:

– Король предпочел бы, чтобы вы оставались в своих покоях.

– Мне это отлично известно, – ответила я, в то время как шея уже начинала болеть от тяжести головного убора. – А тебе велено меня отсюда не выпускать?

Она один раз моргнула, затем качнула головой.

– В таком случае я присоединюсь к нему.

Хэйл пошла впереди, всю дорогу сохраняя молчание. Мне повезло, что она согласилась помочь; сама бы я ни за что не нашла обратной дороги в этот грот. Теперь же я еще более рада, что она прикрывает мою спину. Может, я ей и не нравлюсь, но ее верность Фору неоспорима. Если придется, она меня защитит. Ради него, если не ради меня.

Я иду с принцем Сулом по узкому уступу, огибающему водопад и выходящему в огромную залу на другой стороне. Через мгновение я останавливаюсь, широко распахнув глаза.

Здесь мертвые. Тела всех убитых собраны и замотаны в погребальные саваны, на закрытых глазах лежат черные драгоценные камни. Их так много. Большие и маленькие. Некоторые – душераздирающе крохотные. Ряд за рядом их разложили вокруг священных вод, заполнив весь пол этого огромного пространства.

Желудок проваливается вниз. Я знала, что это будет церемония прощания с мертвыми. Но я не ожидала их увидеть, столкнуться с их количеством. Фор сказал, что итоговое число погибших не столь велико, каким могло бы быть. Но он лишь пытался оградить меня от правды. Скольких из этих душ я могла бы спасти, если бы чуть раньше добралась до Круга Урзулхар? Сколько жизней я могла бы уберечь, если бы не поддалась той боли, что скручивала мое тело?

Мои ноги прирастают к земле. Я не могу двинуться, не могу убежать. Я ничего не могу, только стоять на одном месте, пока сквозь меня льется трольдская песнь. Человеческие уши не созданы для того, чтобы выдерживать такие песни, поющиеся голосами столь глубокими и столь резкими. В этом звуке есть красота, но это опасная, дикая и сокрушительная красота. Я в отчаянии отрываю глаза от вида всех этих тел и впиваюсь ими в Фора. Он прошел сквозь водопад и теперь стоит на дальнем конце бассейна, вода плещется у его бедер. Он так неподвижен, что мне легко поверить, будто я вижу лишь каменную копию того мужчины, которого люблю. И дело не только в неподвижности – куда сильнее поражает это неотвязное ощущение, что меня от него отрезали. Как будто его душа перешла в другой мир, оставив меня здесь.

Я бросаю быстрый взгляд на высокие стены, озаренные висячими кристаллами лорста. Этот зал по меньшей мере пять этажей в высоту, с галереями, выходящими на водопад и бассейн. Сталагмиты служат природным барьером между зрителями и отвесным обрывом, ведущим ко дну каверны. Множество лиц смотрят поверх и вокруг них, наблюдая за своим королем. Многие из этих взглядов сосредоточены и на мне. Некоторые с подозрением. Все – с любопытством. В данный момент я рада, что мой божественный дар впал в спячку; не уверена, что я смогла бы вынести гнет их эмоций в этом зале скорби.

Сул с достоинством шагает вперед, пробираясь между мертвыми к дальнему концу этого зала. Лишь теперь я замечаю другие фигуры: высоких, торжественных трольдов-сановников, министров Фора и членов его двора. Их глаза закрыты, их руки молитвенно сложены. Их кожа, обычно такая сияющая и бледная, потемнела до разных оттенков каменно-серого. Если бы не их фантастические наряды, они бы легко могли слиться со стенами.

Обеими руками вцепившись в юбки, я пересекаю зал, лавируя между завернутыми в саваны телами. Болезненно осознавая каждое из них по отдельности, осознавая пустоту внутри них. Где же их души? Фор сказал, что эта церемония должна привести их к месту упокоения. Значит ли это, что они сейчас бродят по Мифанару и Подземному Королевству?

Сул занимает оставленное для него место среди трольдов. Он принимает такую же молитвенную позу, что и все остальные, и опускает голову. Мгновения спустя его кожа тускнеет до темно-серого, а его тело словно застывает. Приглядевшись, я различаю рядом с ним фигуру его матери, королевы Рох. Она глубоко погрузилась в свое каменно-медитативное состояние и не осознает моего присутствия. И все же я не могу отделаться от жутковатого ощущения, будто она каким-то образом смотрит на меня сквозь свои опущенные веки.

Ну и где же мне встать? Для меня здесь нет места, я также не могу погрузиться в камень, как все остальные. Тем больше было причин послушаться Фора и остаться в своих покоях. Если эта церемония и в самом деле продлится несколько часов, то как я ее выдержу?

Решительно стиснув челюсти, я встаю перед Сулом и его матерью и поворачиваюсь лицом к бассейну. Я впиваюсь взглядом в Фора, мой якорь в этом странном мире резких песен и непроницаемого камня. Ужасный грохот этих трольдских голосов напоминает о хаотичном сотворении миров – пылающую жизнь и крошащийся камень, которые за миг сталкиваются друг с другом, создавая и разрушая. И посреди всего этого Фор стоит неподвижно, держа кристаллическую сферу высоко над головой. Она сияет внутренним светом, пульсирует в такт резонансу песни. В самом бассейне пробудились другие огни, все те сверкающие кристаллы, которые озаряли эти священные воды во время нашей брачной церемонии. Теперь они сияют для мертвых.

Песнь пробирается мне прямо в кости. Она гудит в них, своей глубокой вибрацией соединяя меня с камнями. Как будто эта песнь, поющаяся сотнями голосов, активирует жизненную силу внутри урзула. Вот бы я могла ее понять. Это словно язык, который мне никак не дается. Если бы только кто-то мог научить меня. Тогда, возможно, я сумела бы помочь…

Я моргаю. Сколько времени прошло? Внезапно кажется, что я простояла здесь несколько часов, как будто песнь и гул кристаллов окутали меня, утянули на глубину и погрузили в транс. Но что-то выдернуло меня обратно. Нахмурившись, я качаю головой и снова отыскиваю взглядом Фора.

Он упал на колени.

Мое сердце подскакивает. Что случилось? Он не должен так выглядеть, вес кристалла как будто сокрушает его. Я оглядываюсь на придворных, выстроившихся вдоль стен. Они все так же глубоко погружены в свой камнеподобный транс и словно бы не замечают происходящее. Но на галерее вверху появляется движение, нервно шевелятся тела, сверкают глаза. Зрители беспокоятся. Они тоже понимают, что что-то не так. Я снова поворачиваюсь к Фору. Кристаллы урзула в воде вокруг него мигают. Они сияют уже не тем ярким голубовато-белым светом, а резким, глубоким красным. Свечение в центре того кристалла, что он держит, пылает огнем.