– Лазарет пойдём смотреть?

– Ну да, надо увидеть всё, – усмехнулась Яна, хотя смеяться не хотелось совсем.

Они двинулись через весь двор в лазарет. Вошли в небольшую металлическую дверь и оказались в белом коридоре, как и все другие имевшем множество решёток вдоль стен с двух сторон – только если в камерах решётки были маленькие, просто пробитые в глухих дверях окошки, зато явно не запирались на замок, то здесь всё было наоборот. Каждая решётка целиком закрывала проём, но на каждой висел массивный замок.

– Тут щас мало кто. Только суицидник один. Наряды тихие, может, тебя сюда для начала и пошлют, – охранник окинул Яну насмешливым взглядом в очередной раз. – Чё-то ты совсем… Не вышел ни ростом, ни лицом. К заключённым-то страшно пускать.

– Ну какой есть, – Яна равнодушно отвернулась от него и тут же замерла. В первую секунду ей показалось, что она сошла с ума – там, за решётчатой дверью на белой кровати, бледный и неподвижный – как мертвец, лежал Яр. Сердце пропустило удар. Потом Яну охватила паника – она должна была что-то сделать или сказать, броситься к нему, но она не могла.

– Чё, – охранник усмехнулся, – трупаков не видал?

Яна в своей жизни трупов видела полно, но от сказанного ей захотелось врезать охраннику, в кровь разбить лицо и бить его снова, и снова, пока… она не знала, пока что.

– Он – мёртв? – произнесла Яна – и собственный голос прозвучал как чужой.

– Нет пока, – охранник усмехнулся и, подойдя к решетке, приник к ней лбом. – Но скоро, думаю, умрёт. Этот ушлёпок нашего убил. Дениса. Ну, того, вместо которого взяли тебя.

Яна рассеянно кивнула. Этому она не была удивлена. Кажется, сейчас её вообще не могло удивить ничего.

– Ну чё, пойдём? Хватит смотреть на него, – Яна произнесла это первой. Смотреть на неподвижное лицо Яра она в самом деле не могла. Нужно было попасть сюда – в первый же наряд. А что делать потом… Пора было знать, но она всё ещё не знала.

Стояла тёмная, холодная ночь. Тук звонил, но Яна сбросила звонок, ответив смской, что нужно подождать.

Наряд ей не дали вообще никакой – только за ужином отправили стоять в столовой, а потом отправили спать, но спать Яна никак не могла. Она поднялась и, натянув на уши выданную ей форменную папаху, вышла во двор. В такой шапке в июне месяце она, должно быть, выглядела смешно, но Яне категорически не было нужно, чтобы её кто-нибудь узнал.

Она прошла в лазарет, перекинувшись с охранниками парой слов.

– Новенький что ль? Куда попёр?

– Палец болит, – Яна продемонстрировала увечную руку, – анальгин может дадут.

– Ух, ё, где тебя так?

– Расскажу… Как-нибудь потом.

Яна шмыгнула между ними, миновала коридор и зашла в ординаторскую. Врач дремал, сжимая в руках какой-то детектив.

Яна бесшумно подошла к столу и, взяв с него связку ключей, вернулась назад в коридор.

Яр всё ещё лежал неподвижно – будто и не приходил в себя, и Яне стало страшно, как не было никогда. Она с трудом подобрала нужный ключ – старалась не звенеть, но пальцы тряслись. Наконец Яна оказалась внутри и присела на край кровати. Она замерла, разглядывая бледное лицо. Может быть из-за темноты ей показалось, что оно всё же стало выглядеть немножко розовей. Но всё равно Ярик, которого она знала, никогда не был таким.

Яна прикусила губу и коснулась кончиками пальцев его лица. Провела ниже, по щеке, чувствуя, как её трясёт от одного только этого прикосновения, на которое она уже и надеяться перестала.

Кожа Ярика была шершавой и холодной. Яна поняла, что ещё немного – и не выдержит. Наклонится и поцелует его. Она сильнее прикусила губу, а потом тихонечко прошептала, скорее для себя, чем для Яра, который её слышать всё равно не мог:

– Я тебя заберу, – она снова прикусила губу, – не знаю, как, но заберу. Я тебя им не отдам.

Пальцы дрожали.

Яна снова решила было, что сходит с ума, когда губы Яра слабо дрогнули, и в абсолютной тишине он прошептал:

– Яна…

Яну затрясло ещё сильней. Она понимала, что надо уходить, но заставить себя не могла.

Опустив ладонь, она как бы обняла щёку Яра рукой, делая это маленькое прикосновение тесней.

Ей показалось, что под ресницами Яра блеснули в темноте зрачки, но была ли это реальность или наваждение, сказать она не могла.

Яна всё-таки не удержалась. Чувствуя, что иначе так и не уйдёт, она наклонилась и легко коснулась губами Яриковых губ. Потом резко встала и пошла прочь.

Закрыть дверь и вернуть ключ удалось легко, но остаток ночи она так и не смогла уснуть. Сидела, смотрела в окно и думала, что делать теперь, и как скоро Марата найдут.

ГЛАВА 77

Тук стоял, прислонившись спиной к пористой стене барака, в тени, в небольшом закутке, образованном двумя зданиями, и курил.

Яна не могла даже курить. Ночью она так и не уснула – между тем, что она видела позавчера, и тем, что видела прошлым вечером, разница была слишком велика.

Яр двухдневной давности был вымотан, но держался твёрдо.

Вчерашний Яр сделал то, что – насколько Яна знала этого человека, Яр не мог бы сделать вообще.

– Чёрт его знает что, – сказал он, завершая очередной круг. – Тук, ну не молчи.

Тук пожал плечами.

– Надо его забирать, – произнесла Яна в который раз за их долгий, но почти односторонний разговор.

– Куда ты его будешь забирать? – ответил наконец Тук. – На первом же кордоне спалитесь без ксивы.

– В Сибирь, – твёрдо ответила Яна – эта часть плана сложилась у неё в голове сама собой, – на родину к нему. Ты думаешь, там паспорт спрашивает много кто?

– И что вы делать будете там?

– У меня… у Ярика там дом. В общем, у нас.

Во взгляде Тука промелькнула насмешка.

– И долго ты там продержишься? Без канализации и горячей воды? И что потом?

– Да похрен что! – Яна остановилась наконец, зло глядя ему в глаза. – Сейчас просто надо его забрать. Ты не понимаешь. Ты не видел, что…

– Что он синий весь? – передразнил Тук. Это он тоже слышал уже в третий раз. – И куда ты его такого синего повезёшь? Ему в больницу надо и переливание, или я не знаю что… Они ему тут сдохнуть не дадут, это нехилый для зоны косяк. Ты, кстати, зря вот это затеяла всё, – Тук обвёл её рукой, – лучше бы явилась к ним как журналистка. Их бы там перетряхнуло так, что тут же бы вспомнился устав.

Яна дёрнула губой.

– Я бы тогда вообще… вообще ничего не узнала. А как журналистка я могу и так, толку с того? Он не дождётся, можешь ты понять? Они сейчас выдержат, как положено, три дня и сунут его на этап. Типа по дороге вскрылся, не знаем ничего.

Тук затянулся и выпустил в воздух перед собой струю чёрного дыма – в очередной раз.

– Слушай, – Яна вплотную подошла к нему и замерла так близко, что Тук чувствовал её дыхание на своём лице. – Я всё продумала. У них там есть производство – делают всякую мебель и прочее барахло. Сегодня-завтра как раз заканчивают диван. Его повезут какой-то шишке из МВД. Диван – раскладной. А внутри – ничего.

Тук терпеливо смотрел на неё.

– Ну! – не выдержала Яна.

– Всё… Это, блядь, всё?

– Всё! Что тебе ещё?

Тук опять втянул в себя порцию табака и покачал головой.

– Ну, допустим, шофёра я подменю. Как ты Ярика до цеха доведёшь?

– Я разберусь!

– Допустим, ок. Куда потом? Нужны документы, врач.

– Тук, его нельзя там оставлять…

Тук тихонько взвыл и прикрыл глаза рукой.

– Идиотка, – констатировал он. – Думать надо головой. Вон, Марата твоего, самое позднее к вечеру найдут. И что потом?

– Значит, надо до вечера сделать всё!

– Да ты тупо Яра не донесёшь!

– Знаешь что…

– Ничего, – Тук покачал головой. – Хрен с тобой.

– У тебя других вариантов всё равно нет.

Тук промолчал – видимо, не нашёл, что возразить.

– Когда будет этот твой диван?

– Да сегодня уже должен быть. Во время ужина у них там полный расслабон. Если диван до ужина погрузить, а потом охранников отвлечь…

– Ладно, дошло.

Тук покачал в последний раз головой.

– Всё-таки не план, а какое-то дерьмо. И даже не начинай! – перебил он, заметив, что Яна открывает рот. – Не хочу это слышать ещё раз.

Последнее, что запомнил Яр – подступающую со всех сторон черноту. Он надеялся, что это будет полный и абсолютный конец – без боли, без необходимости искать выход или за что-то отвечать.

Конец так и не пришёл.

Яр выплывал в серое марево бреда ещё несколько раз, и каждый раз была боль – в руке, в избитом теле, в ноге.

В некоторые из этих странных недопробуждений ему мерещилась Яна – почему-то в папахе и в милицейском ватнике, от чего ощущение абсурдности происходящего становилось лишь сильней. Яна что-то говорила, но Яр не мог разобрать что. Сознание всё равно ускользало слишком быстро, чтобы что-то понять.

Потом, когда за окном уже начинало темнеть, пробуждение задержалось чуть дольше. Яр лежал с открытыми глазами и смотрел в сереющий в наступающем полумраке потолок – свет пока никто не собирался включать. Повернуть голову он мог бы, но только с трудом, а поворачивать её смысла не было всё равно – только чтобы посмотреть на голые белые стены, из которых он так надеялся навсегда сбежать.

– Ярик… – услышал он голос, и если бы мог что-то чувствовать онемевшим телом, то ощутил бы бегущие по спине мурашки. Голоса не могло здесь быть, и Яр находил одно объяснение его существованию – он сходил с ума.

Ярик осторожно повернул голову на звук и снова увидел галлюцинацию, преследовавшую его всё время, пока он был здесь – бледное лицо Яны, грубо очерченное контурами милицейской формы в полной темноте.

«Яна» стояла за решёткой и смотрела на него с какой-то непонятной укоризной. Впрочем, непонятного в ней не было ничего.

Ярик отвёл взгляд.

«Шиза», – коротко подумал он и уставился в потолок, но взгляд теперь то и дело норовил сползти туда, к двери блока, где по-прежнему виднелось в темноте бледное лицо.

Когда он скосил взгляд в очередной раз, «Яна» исчезла, и Яр успокоился немного, решив, что это лишь от недостатка крови в голове.

Прошло, однако, всего несколько минут, а затем тихонько забряцал замок, и «Яна» появилась опять. В первый раз за всё время после самоубийства у галлюцинации появился звук.

«Яна» в папахе торопливо миновала пустое пространство, отделявшее кровать от двери, и, опустившись на край койки, коснулась лба Яра рукой.

– Холодный какой, кошмар. Ярик, ты можешь говорить?

«Яна» серьёзно смотрела на него. Сначала Яр не хотел отвечать, а потом решил, что вряд ли может быть хуже – а так хотя бы в психушку могут забрать, и осторожно кивнул.

От этого движения перед глазами заплясали цветные круги, а в затылке появилось ощущение, что он падает головой назад, но его тут же подхватила тёплая рука.

– Ярик, очень хорошо, что ты пришёл в себя. Нам надо уходить. Прямо сейчас. Ты можешь идти? Хотя бы чуть-чуть?

Яру захотелось смеяться – над собой, над абсурдом ситуации, в которой с ним разговаривала Яна в милицейской папахе, и над вопросом, на который мог быть только один ответ.

– Я просто тебя не утащу, – «Яна» до боли знакомо прикусила нижнюю губу, но от вида этой гримаски на заострившемся от переживаний лице Яру стало ещё смешней. Смеяться, впрочем, он только не мог.

– Ладно, попробуем сейчас. Ты просто ноги переставляй, хорошо?

«Яна» подсунула руку ему под поясницу и принялась усаживать. Яр помогал как мог, хотя и не мог понять, зачем это всё.

Потом «Яна» заставила его спустить ноги на пол и попыталась поднять.

Яр видел, что галлюцинации тяжело, и потихоньку начинал понимать, что происходящее, кажется, всё-таки не бред – по крайней мере, не всё. Кто-то, в его обескровленном мозгу превратившийся в Яну, держал его за поясницу и куда-то вёл. Ноги переступали сами собой.