Я посмотрел на него невидящим взглядом, а потом побежал. Я бежал и бежал, и смог остановиться, только когда переступил порог дома.

Надо ли говорить, что так далеко я не бегал никогда. Уже попав в холл, просто упал на пол, не в состоянии протолкнуть воздух к горящим лёгким. В таком положении меня нашла мама.

– Дима, вставай и собирайся, – устало сказала она, проведя рукой по моим волосам.

– Зачем? – я не собирался вставать.

Не хочу, буду лежать так все три дня. А потом меня найдёт Гомельский, и мы будем выяснять всё про гипотетический кризис. Хотя нет, через два мне нужно будет встать и встретиться с Ромой. Но вот именно сейчас я совершенно к этой встрече не готов, больше в моральном плане.

– Мы уезжаем, – я распахнул глаза и сел. – Я больше не могу находиться в этом доме. Я устала. Я его просто ненавижу!

– А с этим мне что делать? – я потряс рукой, на которой был закреплён браслет.

– Школы есть во всех странах, пойдёшь во Фландрскую.

– Нет, – я покачал головой. – Я потерял слишком много и не хочу терять с таким трудом приобретённых друзей.

– Дим…

– Нет, мама, я никуда не поеду. Давай не будем скандалить, ладно? Ты поезжай. Со мной ничего не случится, правда. Мне через пять дней в школу возвращаться, Слава за мной присмотрит.

– Дмитрий…

– Мам, ты не сможешь меня переубедить, уезжай, я настаиваю, – и, поднявшись с пола, я побрёл в свою комнату.

Мама зашла ко мне, чтобы попрощаться, но мы так и не смогли сказать друг другу ни слова.

– Я позвоню.

– Хорошо, – я не смотрел на неё. Мне просто жизненно необходимо было остаться одному.

Она покачала головой и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. А я так и остался сидеть на кровати, разглядывая дорогие обои, которые смотрелись так непривычно в моей небольшой комнате.

Комната постепенно погружалась в темноту наступающей ночи. Нужно было уже или встать и включить свет, или ложиться спать. Но я продолжал сидеть, пытаясь в темноте разглядеть рисунок на обоях.

Он возник посреди комнаты внезапно, без всяких пошлых спецэффектов.

– Отпусти его, – Лазарев подплыл ко мне. – Отпусти.

Я покачал головой, глаза защипало, и по лицу покатились слёзы. Наконец-то! Сразу пропало чувство жжения в глазах, а пружина в груди начала раскручиваться, давая мне возможность спокойно дышать.

– Как это забыть, как?

– Никак, – предок грустно улыбнулся. – Ты никогда не забудешь. Просто однажды проснёшься утром и поймёшь, что можешь с этим жить. Но не держи Александра, не нужно. Не цепляйся за него, ни к чему хорошему это не приведёт.

– Я не могу, – я обхватил себя руками. – Я не могу, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – Гриша скрестил руки на груди. – Твои предки называли такое поведение «Заговор молчания». Это не смело, это глупо, – он на мгновение замолчал, затем продолжил. – Это боязнь остаться в одиночестве. Это просто трусость, Дмитрий.

– И что ты предлагаешь мне делать?

– Начни с того, что… – Лазарев задумался. – Да вот, хотя бы с этого, – он кивнул на лежащую на прикроватной тумбочке книгу. – Научись уже создавать порталы. Ты умеешь это, просто нужно теперь сделать всё осознанно, и привязать к определённому предмету и месту.

– Ты побудешь со мной? – спросил я тихо, но Лазарев покачал головой.

– Нет. Я не привязан к этому месту, и только то, что это поместье Лазаревых, даёт мне возможность сейчас находиться здесь. Но я буду ждать тебя в лабораториях.

И он исчез, оставив меня в темноте с сомнениями: а был ли он здесь на самом деле, или это моё больное воображение подсунуло такой вот материальный бред? Но бред или не бред, а Лазарев прав, нечего себя жалеть. Пора начать выполнять клятву. И начну я, пожалуй, с порталов.

Глава 3

Почти двое суток я не спал, с каким-то остервенением изучая теорию создания порталов. Теоретически я уже знал, как это нужно делать, и теперь пытался сделать портал осознанно с заданными координатами.

В пять часов утра на исходе вторых суток я посмотрел на готовый портал. Почти до шести утра я сидел на кровати, не решаясь самостоятельно проверить, что же именно у меня получилось.

В половине седьмого в голову закралась подлая мыслишка: на ком бы проверить моё первое творение? Когда меня посетила такая идея, – я задумчиво покосился на что-то жующего Гвэйна, за что получил в ответ один из его коронных презрительных взглядов. Отчего дурные мысли быстро покинули мою голову.

Придя к выводу, что подвергать опасности ради моих экспериментов я никого не стану, решил проверить всё самостоятельно. Карандаш, который я превратил в портал, послушно перенёс меня из моей комнаты в кухню. Второй карандаш вернул меня обратно в мою комнату, где я упал плашмя на кровать и уснул.

Сложная монотонная работа позволяла мне не думать ни о чём другом. Как ни странно, но это помогло. Тот комок, что поселился в груди после того, как отец ушёл, стал немного меньше. Но возникла другая проблема: во время создания портала я слишком часто обращался к своему дару. Понять, где расположен источник, мне так и не удалось, поэтому я шёл вслепую, черпая необходимую энергию из нитей силы. Я не знаю, правильно ли поступал, и будут ли последствия, но вроде бы пока состояние было вполне стабильным.

Перед тем как уснуть, почувствовал, что где-то в районе солнечного сплетения начала уже привычно сжиматься пружина. Не понимаю, что это за пружина, но теперь почти постоянно чувствую её. Но в этот раз она причиняла мне дискомфорт, переходящую в боль. Меня подташнивало, и сквозь сон я чувствовал, что в комнате становится холодно. Но усталость победила, и, в конце концов, я крепко уснул, перестав обращать внимание на разные мелочи.

Разбудил меня Гвэйн, несколько раз стукнув по голове мохнатой, тяжёлой лапой. Проснувшись, я долго не мог понять, где нахожусь. Встретившись со взглядом жёлтых глаз, тряхнул головой, приходя в себя, и посмотрел на часы. Оказалось, что проспал я до обеда.

Вспомнив, что через два часа мне предстоит встретиться с Романом, поднялся с кровати, чувствуя, что та пружина никуда не делась, только сжалась ещё сильнее.

В голове шумело, сказывалось напряжение последних дней. А ещё я ощущал усталость и общее отупение.

Поднявшись с кровати, ставшим уже привычным движением потёр грудь, чтобы разогнать комок, и хоть немного ослабить всё больше и больше сжимавшуюся пружину.

Сходив в туалет, я долго простоял под горячим душем, а когда вышел, завернувшись в полотенце, то вытащил из шкафа всю свою одежду. Вывалив её на кровать, занялся примеркой, потому что мне показалось, что моё тело слегка изменилось. Я оказался прав, мне совсем не показалось.

Впору мне оказались только старые джинсы и выцветшая старая рубаха в крупную клетку. Всё остальное было коротковато. Ничего себе, оказывается, я прибавил в росте практически за один месяц.

– Странно, – проговорил я вслух, чтобы разогнать царившую уже долгое время в поместье тишину. Почему-то именно сейчас мне стало от этого не комфортно и вызывало лёгкое раздражение. – Троицкий ведь говорил, что я перестал расти задолго до того, как в школу поступил. Вроде это как-то связано с моей магией.

Я перевёл взгляд на Гвэйна. Оборотень в это время задумчиво меня оглядывал с ног до головы.

– Ладно, встречусь с Ромкой, узнаю, что у него стряслось, а потом там же в Твери пройдусь по магазинам. Не повторять же мне начало прошлого учебного года, когда мне старшекурсники собирали с миру по нитке, что надеть, – я рассмеялся своим собственным мыслям и посмотрел на своё отражение в зеркале.

На меня смотрел худой, угловатый подросток. Круги под глазами, тусклые безжизненные волосы, которые не мешало бы подстричь, и лёгкая, не слишком критичная сутулость – делали меня просто супермоделью. На бледном лице сильно выделялись чёрные, чуть раскосые глаза, в этот момент лихорадочно блестевшие.

– Красавец, – протянул я и скривился от отвращения. – Надо в Твери, наверное, остаться на денёк, чтобы себя в порядок привести. Найду лавку Томаша Вишневецкого и попрошу Ванду мне помочь. Она же девушка, и, скорее всего, лучше знает, куда меня следует вести, чтобы постричь и нормальную одежду приобрести.

Приняв такое правильное решение, я, не теряя времени, проверил наличие чековой книжки и кредитки и отправился в город. До встречи с Романом оставалось всего два часа, и мне бы не хотелось на неё опаздывать.

Белый волк увязался следом за мной. Он вообще после того, как купол спал, находился рядом, не выпускал меня из вида, словно боялся, что я могу совершить какую-нибудь глупость. Сейчас же Гвэйн ни в какую не хотел оставаться дома.

Пришлось идти пешком, потому что ни в одно такси меня в компании с хищным животным не пустили. Даже то, что я Наумов никоим образом не повлияло на решение таксистов.

Водителя пока у меня не было, а начальник гаража именно сегодня попросил у меня отпуск по семейным обстоятельствам. Ну ничего, пешая прогулка тоже полезна для физического и психического здоровья.

Как только поместье скрылось из вида, оборотень решил поиграть со мной в догонялки. За время, прошедшее с момента, когда мы вернулись с практики, я не слишком следил за своим питомцем.

Несмотря на то что привычка что-то постоянно есть, после возвращения от бабки Веры, у него никуда не делась, он практически пришёл в форму и теперь прыгал вокруг меня, пытаясь вовлечь в это развлечение.

От поместья до Твери было километров пять. После трёхкилометрового шествия, часто прерываемого короткими и не слишком короткими пробежками, мне надоели порывы оборотня к свободе. Немного подумав, я соорудил из ремня подобие поводка и привязал волка к себе намертво.

Последние два километра дались мне очень тяжело. Дорога пролегала через поле. Через пустое поле с метровыми ямами, буграми и довольно обширными муравейниками. Дополнительную нагрузку создавал всё время вырывающийся Гвэйн, которого мне приходилось изо всех сил сдерживать. Веса в этой зверюге было как бы не больше, чем во мне, и удерживал я его с трудом.

Где-то посредине пустыря мне пришлось несколько раз отбиваться от плотоядной магической полыни, каким-то образом появившейся так близко от города. Пока я шёл, то всё больше и больше изумлялся тому, каким именно волшебным образом совсем недавно пробежал по всему этому ужасу, ни разу не споткнувшись?

К половине шестого я всё-таки сумел добраться до города, в сердцах обещая прибить своего ручного оборотня по прибытии домой. То, что я был ужасно зол и выглядел сейчас, как бездомный, говорить не нужно.

Вообще, эта дорога и Гвэйн провели мне своего рода психотерапию. Я так разозлился и устал, что сил на скорбь уже не оставалось. Оставалось только поблагодарить себя за прозорливость, заставившую меня надеть рубашку с длинными рукавами. Эти рукава так кстати скрыли неработающий браслет противодействия. В общем, ничто не выдавало во мне мага.

Кафе, в котором я назначил Роману встречу, было единственным известным мне в Твери. Точнее, знал я город довольно неплохо, Бык меня в своё время научил ориентироваться в улицах и показал самые значимые здания, типа того же Первого Имперского банка. Но именно мимо этого кафе я постоянно проходил, заходя в город, и она запомнилась мне лучше всех остальных.

Тверь всегда поражала меня своей организованностью. Сейчас у меня появилось время и желание рассмотреть всё более подробно, чем в мои предыдущие визиты сюда. Направления движения людей были не хаотичные, а подчинялись своеобразному порядку. Пройдя несколько кварталов, я понял, что никому ни до кого не было абсолютно никакого дела. Все шли туда, куда им было нужно, не задерживая даже мимолётного взгляда на проходящем мимо человеке.

Гвэйн тоже с любопытством разглядывал дома, людей и шёл осторожно, прижимаясь к моим ногам. Я смотрю, прыти-то у него от вида города быстро поубавилось.