Лина Городецкая: Манная каша на троих

Серия «Люди, которые всегда со мной»

Иллюстрация на обложке: Юлия Межова

© Городецкая Лина, текст, 2025

© Межова Юлия, иллюстрация, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

От автора

Иногда мы помним то, что было не с нами…

Живем днем сегодняшним, но храним в памяти чужое прошлое.

И оно становится нашим, текущим по нашим венам, стучащим в наше сердце…

Так родилась эта книга.

Неотправленное письмо
Сорок лет спустя
Повесть

Посвящается Мирьям Шмуэль,

чья история легла в основу

сюжета повести

Пролог

Хайфа, 1982 год

Рука дрожала, а в ней – сложенный пополам листок бумаги. Пожелтевший листок в клеточку, впопыхах вырванный из школьной тетрадки. Мирьям представила, как отец, всегда спокойный и уравновешенный, писал эти строки. Думал о ней, Марише… И плакал. И как дрожала его рука…

Прошло сорок лет. Она держит это письмо, смотрит в окно на туманное небо Хайфы и видит себя шестилетней малышкой, любимой единственной дочкой. Сейчас мама выйдет из спальни, улыбнется ей и скажет: «Ну, маленькая пани, куда мы пойдем сегодня гулять? Какой сюрприз хочет получить наша девочка?»

И Мариша захлопает в ладоши в ожидании светлого, безоблачного дня. Да, у нее было счастливое детство, полное маленьких радостей жизни. Только оно внезапно оборвалось. Словно голубь, прилетевший с напоминанием о трагических событиях прошлого,– это письмо, так удивительно и неожиданно нашедшее ее. Спустя сорок лет…

«Мистеру Оскару Шенкарю

Нью-Йорк, шоколадная фабрика

Дорогой кузен,

Я пишу в трагический момент нашей депортации.

Нашу дочь Маришу мы оставили у знакомых.

Да сохранит ее Господь!

Возьми ее под свою опеку и береги ее.

Желаю мира, и помни о ней!

Хеника и Смилек (Самуэль) Бергер

25/8/1942…»

Часть первая

Краков, 1981 год

Приглашение на свадьбу из Бостона пришло удивительно кстати. Наверное, Ядвига не рассчитывала, что Веслава соберется в такой дальний путь, но все же выслала ей приглашение. Джессика выходит замуж! Кажется, только недавно Веслава стала ее крестной матерью, а вскоре Джессика сама станет мамой. Ядвига намекнула на какие-то непредвиденные обстоятельства, ускорившие решение с замужеством. Написала, что будет рада приезду Веславы, но поймет, если та в силу уважительных причин не сможет присутствовать на свадьбе крестницы. Какое-то слишком американское письмо. И улыбки жениха и невесты на приглашении – тоже сияющие, словно начищенные до блеска белые лакированные туфли.

Веслава отнеслась к этому приглашению как к спасательному кругу. Кароль становился все более и более несносным. После гибели Збишека она ушла в работу, а он – в пиво. От пива нельзя спиться, говорили ее подруги, но если за вечер выпивать четыре литра, то можно.

«Пан учитель не выйдет сегодня на работу, он плохо себя чувствует,– звонит она в школу,– наверное, отравление». В следующий раз ей приходится рассказывать про мигрень, затем – про колики в животе, боли в спине и резь в глазах. В конце учебного года директриса предложила ему написать заявление об уходе по состоянию здоровья. Теперь Кароль зарабатывает редкими частными уроками, Веслава крутится, берет побольше дежурств. Там, рядом с больными, которые нуждаются в ней, почти не остается времени думать о Збишеке, о той проклятой аварии, о раскуроченном мотоцикле и о бесполезном шлеме, не защитившем голову ее мальчика. Измученная бессонной ночью после дежурства, Веслава возвращается домой и видит баррикаду бутылок из-под пива и храпящего мужа. Ей уже не уснуть, даже если она прочитает все детективы любимой Агаты Кристи. Значит, нужно принять снотворное и забыться… До следующего дежурства. И так уже четыре года. Во сне Збишек – живой, смеется, гримасничает. Что поделаешь – пресловутый переходный возраст. Творятся глупости, потом исправляются. Только Збишек уже ничего не исправит.

Веславе месяц назад исполнилось сорок семь. Кароль забыл ее поздравить. В свой день рождения она поехала в Величку к матери. Мама так обрадовалась, даже расплакалась. Они вместе поели бигуса с квашеной капустой, просто объедение, а потом пошли к папе на кладбище. Принесли цветы, прибрали памятник. Папа умер рано, еще совсем не старым, сильным человеком. А Веслава назвала сына его именем. Наверное, не стоило этого делать…Кароль возражал, но она настояла. Теперь ходит на два кладбища. В Величке – к отцу, в Кракове – к сыну… И чувствует себя случайно ожившей древней мумией.

А это приглашение на свадьбу Джессики может открыть новую страницу, вывести ее из состояния ступора, ставшего хроническим, помочь увидеть новых людей, а не только больных в инвалидных колясках, просто вернуть ее к жизни. Деньги на поездку придется где-то раздобыть, но с этим она справится.

И, отбросив последние сомнения, Веслава написала подруге: «Приеду с удовольствием. До встречи».

Бостон, 1981 год

Бостон встретил ее тюльпанами во всей притягательности их зрелой красоты. Еще чуть-чуть, и цветы склонят свои головки, поникнут крепкие стебли. Но пока они буйствовали, и Веславе показалось, что это хороший признак. Что поездка будет полезной, интересной, насыщенной. Что с долгами она рассчитается. А может, и начнет новую жизнь. Тюльпаны Веслава любила с детства.

Ядвига подъехала к аэропорту и эффектно припарковала свой маленький автомобильчик. На фото, полученном недавно Веславой, он вообще казался яркой лакированной игрушкой. Бросилась в объятия подруги, зарылась в ее волосах. Никаких американских улыбок. Слава Богу! Веславе стало легче на душе.

Они ехали переполненными транспортом улицами. Ядвига непринужденно держала руль и вполне элегантно вписывалась в пробки. Голубой костюм ей был к лицу, и выглядела она явно моложе своих сорока восьми лет. Красивая женщина…

– Слава, ты замечательно выглядишь, даже после этого сумасшедшего перелета! – Лучезарная улыбка осветила лицо Ядвиги. Ей всегда легко давались добрые слова.– Ну, не томи, рассказывай, как ты, как Кароль?

С детства… Все, в общем-то, начинается тогда… Например, ее дружбе с Ядвигой уже больше сорока лет. Их мамы не были дружны, но девчонки познакомились сразу, как только поселились в соседних домах. Сегодня сказали бы, что они из разных социальных слоев: мама Веславы – портниха, а отец – рабочий на соляных копях. Немалых сил и средств им стоило переехать в этот престижный район Велички, где рядом были хорошая школа и хорошие клиентки для Рожены – Веславиной мамы.

А пани Ванда, мама Ядвиги, преподавала французский язык и рисование в старших классах. Она училась искусству в Париже и вернулась в Величку, чтобы находиться рядом с матерью, когда тяжело заболел отец.

Их детская дружба была проста и безыскусна. Пани Ванда всегда гостеприимно встречала Веславу и охотно отпускала свою дочь к ней домой, где не обедали на изысканной посуде и стены комнат не были украшены удивительно красивыми, просто завораживающе красивыми картинами. И если сегодня Веслава замирает перед полотнами импрессионистов, в этом, несомненно, заслуга Ядвигиной мамы.

Они вместе «варили суп» для своих кукол. Вернее, куклы были у Ядвиги, но она всегда приносила их с собой, чтобы поиграть вместе с подругой. А для «супа» пани Ванда отдавала им старые тюбики с краской. Из оранжевого варился морковный суп, из бордового – свекольный…

Затем началась война.

Величку оккупировали, и пани Ванда уже не рисовала. Но все это было так давно…

Веслава задремала в машине и проснулась, только когда Ядвига притормозила около своего дома на зеленой окраине Бостона. Здесь тоже цвели тюльпаны…

Свадьба проходила в местном гольф-клубе, на траве, украшенной лепестками роз. Ими же была выстелена импровизированная «красная дорожка». От религиозного обряда жених и невеста заранее отказались, понимая сложность его проведения. Просто утром расписались в муниципалитете, днем провели свадебную фотосессию, а к вечеру оказались в объятиях немногочисленных родственников и множества веселых и раскованных молодых людей, своих сокурсников, студентов Гарвардского университета. Высокий широкоплечий жених, баскетболист студенческой команды, оказался еврейским эмигрантом из Львова.

– Его зовут Ян Гороховский! – рассмеялась Ядвига.– Зная только его имя и фамилию, кто бы подумал, что он не поляк?

Джессика была особенно хороша прелестью расцветающей весны, пробуждающейся женственности.

– Я скоро стану бабушкой,– накануне поделилась Ядвига.– Уже третий месяц беременности, хотим девочку.

Но пока Джессика сама резвилась, как девчонка. По американской традиции перемазалась в свадебном торте, выстроила всех незамужних подруг и, зажмурившись, бросила им кружевную подвязку с ноги. Девчонки визжали от восторга. Подвязка досталась миниатюрной блондинке, и все принялись ее поздравлять. Давно, давным-давно Веслава не чувствовала себя такой молодой и счастливой, как на этой свадьбе.

А на следующее утро пришла телеграмма из Польши. Кароль проигрался в карты. И заложил квартиру. Нужны деньги, пусть Веслава не возвращается без денег. Иначе им придется освободить квартиру и стать бездомными.

«Ты останешься бездомным! – зло подумала Веслава, кусая ногти. Она уже сто лет не грызла их, все пытаясь придать им форму.– У меня, в конце концов, есть мама в Величке…»

Конечно, она оставила ему денег на жизнь, но не на бочки пива… А страсть к картам была грехом его молодости. Вот и вспомнил сейчас, когда опустела последняя бутылка. И проиграл последнюю рубашку. Не возвращайся без денег… Легко сказать.

Ядвига всплеснула руками. Предложила одолжить нужную сумму. Лучший выход. Потом можно вернуть.

– Нет,– возразила Веслава.– Никаких долгов. Я и так в долг купила билеты на дорогу в Америку. Нет, нужно заработать эти деньги и выкупить квартиру для Кароля. Нельзя его бросить на улице… Но я не вернусь к нему. Теперь это решено.

– Что же,– сказала Ядвига,– может быть, ты останешься в США? Завтра я поговорю с Дариушем. Ты помнишь моего кузена? Он помог здесь многим людям.

Дариуш… Как это было давно и как банально. Он, кажется, заигрывал с ней. Им с Ядвигой тогда было чуть за двадцать, а маленькому кузену еще не исполнилось и восемнадцати. О каких заигрываниях могла идти речь? Но Веслава с удовольствием наблюдала за его смятением и даже чуть-чуть поощряла его. Помнится, он увлекался фотографией. Веслава даже позвала его на их с Каролем свадьбу, хотела предложить подработать фотографом. Но не тут-то было. Дариуш нахмурился, с трудом пробурчал слова поздравления и отказался, сославшись на отсутствие времени. Такой смешной, славный вихрастый мальчик…

Ядвига рассмеялась. Завтра Дариуш будет в Бостоне. Веслава сама сможет убедиться, сохранились ли его вихры.

…Никаких вихров, короткая стрижка с лысеющими островками, улыбка, не вымученная необходимостью момента, а естественная и располагающая. Глаза в глаза. Это тоже банально?.. Сколько лет они не виделись? Не имеет значения. Он очень рад встрече… А она? Выпьем за встречу? Виски? Нет, мускат. Конечно, сладкий мускат, запах солнечных виноградников. Она состарилась? Нисколько, ей идет зрелая красота. А он, каким она представляла его? А-а, все тем же вихрастым пареньком? Ну что ж, вихры развеялись ветром, сперва – родным польским, а с последними вихрами было покончено уже на Аляске. Что он делает там? Фотографирует… Да-да, работает фотокорреспондентом в местной газете, а особо интересные снимки у него покупает журнал путешествий. Вообще живет на два дома. Семья в Нью-Йорке, работа на Аляске. Впрочем, о семье говорить не хочется. Не сложилось…