За разговорами и в предвкушении интересного вечера время до конца рабочего дня пролетело как-то не в пример быстрее, чем до обеда. И вот уже усталые бригады собрались на ужин, который проходил не как обед – тихие усталые голоса звучали по-иному в летних сумерках, наползавших сизой дымкой из-под леса. От реки пахнуло свежестью, и вскоре послышались из-за прибрежных кустов звонкие голоса купальщиков, добравшихся до прохладной воды после жаркого дня.

– Ох, я тоже купаться хочу, давай сходим? – вздохнула Люся, – Только нужно сейчас идти, мне кажется ночью как-бы не было грозы, чуешь, как воздух пахнет?

– Ничего, навесы же сделали специально, – ответила Вера, – Может быть, еще и стороной обойдёт. А искупаться нужно сходить, ты права. Мне тоже очень хочется!

Те, кто жил поблизости или имел возможность отправиться домой на ночь, так и делали, но большинство работников приезжали и оставались в поле на несколько дней. Для этого правление колхозов – и Городищенского, и Стародольского, обустроило и временные навесы, и полевую столовую с длинными столами и лавками. Вера и Люся уезжать домой каждый день не планировали, только на выходные, потому что трястись после тяжёлого рабочего дня в кузове тихоходного трактора им вовсе не хотелось. Да и вообще, по рассказам подруг было здесь, на полевых, нет так и скучно.

Достав из собранных с собою вещей чистое, и прихватив мыло, подружки выбрали себе укромное местечко за кустами у реки, где можно было искупаться. За рекой, где по пологому берегу далеко-далеко простиралось пшеничное поле, и в самом деле собирались густые тучи, чуть подсвечиваемые недавно опустившимся за горизонт солнцем. Воздух словно загустел, ветер стих, будто ушёл туда, где шумел густой лес, растревоженный наступавшей грозой.

– Вон, смотри, я же говорила – стороной пройдёт, – указала Вера, – На берестянских пойдёт, нас может только краем зацепит! Так что успеем сбегать к стародольским, глянуть, что у них там за самодеятельность!

Ах, молодость, чем ты и хороша, так это незнанием усталости! После купания Вера и Люся, посвежевшие и довольные, словно бы и не работали на прополке весь день, быстро шагали к берёзовой роще, откуда слышались голоса, разливы гармошки и громки смех, сопровождавший выступление частушечника деда Прохора.

Люся и Вера скромно притулились с самого края собравшейся вокруг костра компании, в центре которой на большом чурбаке сидел моложавый седой мужичок и выводил весёлые переборы. Приметной чертой мужичка был его весёлый искристый взгляд из-под седых совершенно бровей. А ещё Люся приметила, что сидит он, опираясь на одну ногу, вторая штанина у деда Прохора была до колена закатана…

– С войны такой вернулся, – вдруг обернувшись, сказала Люсе незнакомая женщина, сидящая рядом на бревне, – Жена и дочка от тифа в городе умерли, вот он к матери в Стародольское… а куда ещё, как не в родной дом ворочаться? Председатель не хотел его брать, дескать, заслужил ты, Прохор, отдых, вот и отдыхай. А тот замучил просьбами, вот и взяли его воду на полевые возить! А я считаю – и правильно, что взяли! Всё же на людях и пользу приносит, самому же такая жизнь веселее! Правда, девчата?

Вера и Люся согласно закивали, и вдруг другими глазами им погляделось на играющего смешные частушки седого мужичка. И поняли, что седина его вовсе и не от старости, да и сам он далеко ещё не дед…

– Вот вы где, а я думал, уже не придёте, – из накрывшей поле темноты неожиданно вынырнул Миша, – Хотите компот? Мы с ребятами сегодня ведро ягод обеспечили, поварихи наши на всех наварили, много! Пойдёмте, я вас со всеми познакомлю.

Вечер пролетел быстро, усталые работники, кто постарше, укладывались под навесом на ночёвку, зная, что завтра будет снова трудный рабочий день. Песни стихли, только кое-где переговаривалась ещё кучками молодёжь.

Вера с Люсей отправились к своей бригаде, расположившейся у самого леса, и Миша не позволил им возвращаться одним, вызвался провожать. Гроза шумела за речкой, и хоть здесь на полях и не было ещё дождя, но ветер гнул и трепал нещадно высокие макушки тополей.

– Ой, смотрите, как страшно полыхает молния, – испуганно говорила Вера, указывая на пронзавшие ночную мглу всполохи, – Совсем уже над нами, скоро и к нам придёт!

– Нет, только краем зацепит, – ответил Миша, – Сильного дождя не будет, а вот ветер побушует! Ну, вот и пришли – ваши там. Пока, девчата, спокойной ночи! Завтра увидимся!

Девчонки помахали руками вслед своему провожатому, и пошли по краю дороги до своего навеса, испуганно вздрагивая на каждый всполох.

– Зря мы пошли, надо было со всеми сидеть, – со страхом глядя на небо, говорила Вера, – Страшно тут, в поле-то! А если шаровая молния какая?

– Если шаровая, то везде страшно, – кивнула Люся, но её голос утонул в страшном раскате, грохнуло совсем близко, казалось, что прямо у них над головами.

Девчонки взвизгнули и побежали по дороге. Впереди уже показался и навес, и люди из их бригады, которые что-то кричали им и указывали куда-то в сторону от дороги.

Люся обернулась, услышав сквозь шум ветра и раскаты грома какой-то звук, испугавший её. Сверху, из грозовой мглы, на них надвигалось что-то большое и непонятное. Вера вскрикнула, Люся хотела было обернуться, но что-то тяжёлое придавило её, больно впиваясь в кожу… Дальше Люся уже ничего не видела и не слышала, тьма накрыла её с головой.

Глава 10.

Очнулась Люся и увидела над собой белоснежный высокий потолок со светильниками. Был день, и где-то за окном слышался непривычный Люсиному слуху шум. Во рту пересохло и очень хотелось пить, но Люся не могла разлепить спёкшиеся губы. Она пошевелила рукой, и попыталась повернуть голову, чтобы определить наконец, где же она находится, но тело не слушалось и всё болело. Попытка повернуть голову подсказала Люсе, что эта самая её голова вся перемотана бинтами, и это подтверждало догадку – Люся в больнице, и скорее всего – в городской… Само по себе такое известие было тревожным, значит дело обстоит серьёзно, подумала Люся и попыталась вспомнить, что же произошло. Но вспоминалась только гроза, и беспокойные и испуганные крики людей в поле… Но что же в самом деле с ними произошло? И как там Вера? Тысяча вопросов мелькала в мутной Люсиной голове, но задать их было некому.

Повернув наконец голову, Люся поняла, что находится она и в самом деле в больничной палате, соседняя койка была пуста и аккуратно заправлена. За чуть приоткрытой дверью слышались голоса и шаги, там больничная жизнь шла своим чередом, и Люся решила дожидаться, когда хоть кто-то к ней заглянет.

Ждать пришлось не очень долго, но Люся успела даже немного задремать, только вот пить хотелось всё сильнее, и эта жажда не давала уснуть. Дверь тихонько скрипнула и в палату заглянула медсестра в белой накрахмаленной шапочке.

– П.. простите, – едва слышно прохрипела Люся и не узнала собственного голоса.

– Ой, очнулась наша спящая красавица, – медсестра тут же оказалась у Люсиной кровати, – А мы-то уж заждались твоего «волшебного» пробуждения! Лежи тихо, я сейчас позову доктора!

– Я пить хочу, – прохрипела Люся, – Очень…

– Сначала – доктор! – строго ответила медсестра, которая была чуть постарше самой Люси, – А после, как уж он разрешит и что назначит.

Доктор, средних лет добродушный мужчина, очень любящий повторять «Так-так, что тут у нас?», как в последствии поняла Люся, появился возле неё очень быстро.

– Так-так, что тут у нас? – внимательно рассматривая Люсю, спросил доктор, – Меня зовут Юрий Николаевич, я ваш доктор.

–Доктор, я очень хочу пить, – снова прохрипела Люся.

– Настя, напоите нашу красавицу, умойте, а уж после я ей всё расскажу, что она захочет узнать, – вежливо попросил доктор медсестру и та поспешила выполнять указания.

Вскоре Люся была умыта, напоена и чуть приподняла на подушках, так ей было удобнее обозревать палату и было видно даже густые кроны деревьев за окном. Напившись воды, Люся почувствовала себя гораздо лучше и теперь с нетерпением ожидала возвращения Юрия Николаевича. От словоохотливой и доброй Насти Люся узнала, что на неё рухнул огромный тополь, который не выдержал напора грозового ветра.

Вскоре и доктор вновь появился в её палате, добродушно насвистывая какую-то мелодию. Он уселся у изножья кровати и внимательно посмотрел на Люсю.

– Ну что ж, дела ваши не плохи, моя дорогая, но лечиться мы с вами будем долго. Впрочем, очень многое здесь будет зависеть от того, насколько точно вы станете выполнять наши указания…

– Доктор, скажите… – перебила его Люся, не в силах больше находиться в неведении, – А как Вера? Как моя подруга, она шла рядом со мной… Где она?

Доктор чуть нахмурился, а в руках у Насти, прибиравшей на столике, громко звякнул стакан. Люся со страхом ждала ответа доктора и во все глаза смотрела на него, хотя уже знала, что он ей ответит…

– Не стану от вас ничего скрывать, Люся! – серьёзно сказал доктор и взял Люсину ладонь в свою руку, – Вера погибла… Вам повезло, вы чудом остались живы, потому что попали между крупных ветвей… На Веру же упал ствол. Простите меня за то, что именно я вынужден сообщить вам это, но я всегда честен со своими пациентами, насколько это возможно при моей профессии… Крепитесь!

– Спасибо, Юрий Николаевич, – ответила Люся, хотя дышать ей стало трудно, в горле снова пересохло и слёзы кипели в глазах.

– Ну, я вас ненадолго оставлю, чтобы вы пришли в себя. О лечении мы с вами поговорим завтра, после осмотра. А пока вам нужно восстанавливать силы, вам многое предстоит. Скажу вам, что все ваши органы целы, сломана ключица и рука. Ну и… ветки повредили кожный покров, в некоторых местах очень глубоко… Поэтому вы потеряли много крови, вследствие чего и оказались здесь, в городской больнице. Но, скажу я вам, оказались вы у нас очень вовремя, и поэтому я считаю, что ваши травмы не приведут к серьёзным последствиям.

– Моя мама… и бабушка…

– Да, ваши родные очень переживают за вас, – сказал доктор, – И ваш молодой человек тоже, уже не раз приезжал.

– Ваша мама звонила утром, – отозвалась медсестра Настя, – Она оставила номер соседей, я сейчас же позвоню и сообщу, что вы пришли в себя. Только вот поговорить у вас не получится, к вам пока нельзя посетителей… Так что потерпите.

– Спасибо… спасибо большое! И вам тоже, – Люся благодарно посмотрела на Настю, но сейчас ей как раз больше всего и хотелось бы увидеть маму или бабушку, прижаться, выплакаться…

– Настя, – доктор взглянул на медсестру и дал ей какой-то знак, понятный, наверное, только им самим, и добавил буднично, – Ну что же, Люся, я пойду, у меня еще много пациентов, а к вам я загляну после обеда. Поручаю вас заботам Насти.

Люся поблагодарила доктора, с трудом стараясь не разрыдаться, но вскоре после его ухода в палате появилась Настя с металлическим подносиком, накрытым белоснежной салфеткой, под которой оказался шприц.

– Пора делать укол, Люся. А вашей маме я позвонила, ну, то есть вашим соседям, и мне пообещали, что непременно и сей же час всё передадут вашим родным. Так что вы можете не переживать за них, вам нужно поспать. Потом уже будет обед, и я вас накормлю, хорошо?

Люся согласно кивнула, всё её тело вдруг неожиданно начало болеть. Саднили ободранные руки, и только теперь она увидела, что все они исцарапаны и обработаны йодом. Голова заболела, но еще больше болела шея, и от этого даже смотреть вокруг было невыносимо.