– Нет, нужно. – он решительно убрал ее руку. Взял за плечи и настойчиво посмотрел в глаза. – То, что началось, как игра, как ни к чему не обязывающий флирт, переросло в трагедию. Потому что на самом деле я любил тебя. Я понял, что здорово влип, когда мы прощались возле кампуса четыре года назад. Ты никак не хотела меня отпускать, и я сам не находил сил, чтобы оторваться от тебя. Только я не знал, как превратить игру в реальность, как … Черт, это безумно сложно. Я собирался признаться тебе, начать все сначала, но ты исчезла, укатила с Даниэлем, а я прождал тебя, как последний дурак, всю ночь возле твоей квартиры. Я пил несколько дней, я не ревновал, не злился, мне просто не хотелось жить. Но ты снова вошла в мою жизнь. Я пришел домой и застал тебя… Убитую горем, заливающуюся слезами, с разбитым сердцем. Ты ЕГО любила, Джи. Ты всегда любила его. И моя трагедия состояла в том, что я всегда это знал. И я был недостаточно сильным, чтобы отказаться от тебя, чтобы быть честным, чтобы все сделать правильно. – Колин уткнулся лицом в ее плечо.

Он тяжело дышал, словно борясь с внутренними демонами, не позволяющими раскрыться полностью.

– Я ничего не поняла из того, что ты сказал, Колин. – тихо проговорила Джил. – Ты любил меня, я любила его, ты все знал, но ничего не делал. Это бред, и мы оба знаем, что это бред. Я любила тебя, я поехала за тобой в Лондон, я как тень сторожила тебя во время съемок, я отбивалась от твоих поклонниц, от обвинений Моргана, от преследований Дина. Я жила с тобой в одном номере, разрываясь между Англией и Нью-Йорком, забросив учебу, забыв обо всем, пока ты не попросил уйти.

– Ты бы все равно не осталась со мной. – прохрипел Колин на ее плече.

Джил рассерженно оттолкнула его и встала с кровати, обмотавшись простыней.

– Ты просто трус, Дуглас. – с презрением бросила она. – Дело не в слабости и неуверенности в моих чувствах. Ты просто боишься ответственности. Тебе нравится страдать, и я совсем тебе не нужна.

– Начался дождь. – Прикрыв ладонь глаза, устало проговорил Колин.

Джил показалось, что она ослышалась.

– Что?

– Твое платье на балконе. Наверно, насквозь промокло.

– К черту платье. Я уеду отсюда даже в халате. У тебя есть халат?

– В ванной.

– Отлично. Приму душ и уберусь отсюда, а ты можешь и дальше жалеть себя. – яростно бросила Джил, направляясь в ванную комнату.

Дверь за ней с грохотом захлопнулась. Колин вздрогнул и тоже встал с кровати. Она была права. Он просто трус. Даже хуже. Натянув джинсы, Дуглас прошел в гостиную, забрал с балкона платье Джиллиан, аккуратно сложил и убрал в пакет. Все его действия носили механический характер. Он старался не думать, не чувствовать.

Именно так Колин и прожил последние три года. Полный автопилот. Его настоящие эмоции и боль выражались в творчестве, на большее он действительно не был способен. Еще можно было попробовать объяснить ей все…. И потерять окончательно. Эта боль такая мучительная и яростная, и она не уйдет, если он облегчит совесть, а станет лишь острее и безнадежнее. Глухой стон отчаянья вырвался из груди мужчины, когда он прислонился плечом к двери ванной комнаты, из-за которой раздавался шум воды. Увидит ли он еще когда-нибудь Джиллиан? Хотя бы раз….

– Прости меня. – прошептал он, положив ладонь на разделяющую их перегородку.

И в этот момент с номер настойчиво постучали.

Очнувшись, словно от небытия, Колин снова вышел в гостиную, взглянул на часы. Кто бы это мог быть? – рассеянно подумал он. Горничные в такое время приходят только по вызову. Может, кто-то из друзей?

Придав лицу непроницаемое выражение, он застегнул джинсы, и на ходу натягивая рубашку, пошел открывать.

Не горничная. И не друзья…. Колин растерялся только в первый момент. А потом пришло ощущение полного принятия происходящего и апатия.

– Привет, Фонтейн. – небрежно бросил он, распахивая дверь настежь, и разворачиваясь к нежданному гостю спиной. – Заходи, раз пришел. Выпьешь?

Дуглас вальяжно прошествовал к бару, и извлек из него бутылку скотча. Не дождавшись ответа, но слыша уверенные шаги Даниэля за спиной, он плеснул в стаканы по глотку прозрачной жидкости и развернулся.

Фонтейн стоял в центре гостиной, сунув руки в карманы брюк, и напряженно смотрел на приближающегося Дугласа. Холеное лицо Даниэля казалось слегка усталым и удивительно спокойным. Колин протянул ему стакан, который был молчаливо принят.

Они долго оценивали друг друга изучающими взглядами. Чистенький, свежий, застегнутый на все пуговицы и причесанный Даниэль составлял резкий контраст помятому и взлохмаченному Колину в распахнутой на груди рубашке. Фонтейн прошелся ледяными глазами по разрисованному торсу Дугласа и снисходительно усмехнулся. Сделав пару шагов назад, он грациозно опустился на диван, положив руку, сжимающую стакан со скотчем на подлокотник. Цепкий взгляд не отпускал Колина из поля зрения.

– Она здесь? – вопрос, заданный Даниэлем, прозвучал так, словно речь шла о потерявшейся зажигалке или запонке.

‘Непробиваемый сукин сын’, подумал про себя Дуглас.

– Да. В душе. Сейчас выйдет. – кивнул Колин, сохраняя внешнюю невозмутимость.

Чтобы не задумал Фонтейн, вульгарное битье морды, явно не входило в его планы. А жаль…. Дуглас кивнул на пакет, который лежал на другом конце дивана.

– Платье промокло под дождем. – сообщил он.

– Ничего. Я куплю новое. – равнодушно пожал плечами Даниэль, сделав глоток скотча, и продолжая сверлить Дугласа пронзительным взглядом. – Можешь выбросить.

Колин вернулся к барной стойке, и облокотился на нее спиной, скрестив руки на груди. Тягостная тишина воцарилась в номере. Напряжение нарастало.

Оба мужчины вздрогнули, услышав, как хлопнула дверь душевой.

Появилась Джил. В длинном банном халате. На ходу она сушила волосы полотенцем, и не сразу заметила мужа, чинно восседавшего на диване в гостиной.

– Я не нашла фен… – начала Джил, и осеклась, устремив взгляд на Даниэля.

Она смертельно побледнела, но Колин не мог этого видеть, он заметил только, как напряглась ее спина. Она застыла в позе, в которой стояла. Потом полотенце выскользнуло из ее рук и влажной тряпкой упало на пол.

– Дин… – выдохнула она потрясенным шепотом.

Даниэль смотрел на жену, не моргая, и в этот момент сила и уверенность изменили ему. Скулы напряглись, и мускул на щеке нервно дернулся. Отметя в сторону сдержанность, он судорожно вздохнул, закрывая лицо ладонями, словно смотреть на нее ему было невыносимо. Она неуверенно шагнула ему, но он жестом приказал ей оставаться на месте.

– Я в порядке. – проговорил он сдавленно. – Сейчас буду в порядке. – Даниэль тяжело дышал, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся эмоции. – Черт бы тебя побрал, Джи. – простонал он с отчаяньем. – Я до последнего надеялся, что тебя здесь нет.

– Мне очень жаль. – пробормотала она, пряча руки в длинных рукавах.

Даниэль вскинул голову, справившись с минутной слабостью. Но подрагивающие пальцы рук выдавали мужчину с головой.

– Мне тоже очень жаль, Джил. – резко сказал он. Глаза его вспыхнули неуправляемым гневом, выбелив их. Желваки яростно заходили на щеках, руки сжались в кулаки. – Жаль, что ты снова связалась с этим неудачником.

– Он тут не причём. – слабо выдохнула Джиллиан.

– Не причем? – насмешливо переспросил Дин. – Только не говори, что здесь есть кто-то еще. Ты перешла все границы, Джи. Что случилось? Тебе не понравился праздник? Не угодили гости? Я что-то не то сказал? Неужели тебе нравится валяться в грязи? И с кем! – выплюнул Даниэль с презрением.

– Не говори так со мной. – спокойно произнесла Джил, взяв себя в руки. – Не тебе рассуждать о морали и читать мне нотации.

– Я не собираюсь читать нотации, я просто хочу открыть тебе глаза. – оспорил Даниэль. – Ты думаешь, что, став режиссером, получив кучку наград, этот плебей стал чем-то, хотя бы издали напоминающим мужчину? Мне противна сама мысль, что ты пачкаешься об него. Он же шлюха, продажная проститутка, строящая из себя короля киноэкрана. Или ты решила, что он любит тебя? А?

– Ты здесь не у себя дома. Нельзя приходить в номер человека, и оскорблять его. – яростно ответила Джил, повернувшись в Колину, отрешенно наблюдающему за происходящим. – Почему ты молчишь, словно тебя это не касается? – обратилась она к нему. В ее глазах застыл вопрос и изумление.

– Пусть он говорит. – спокойно отозвался Колин, взявшись за стакан.

– Спасибо великодушно. – пренебрежительно усмехнулся Даниэль. – А ты знаешь, почему Дуглас не возражает?

Джил растеряно посмотрела на мужа, чувствуя, как волна холодного липкого страха сковывает ее горло.

– Он не говорил тебе, что мы с ним старые приятели? Почти партнеры, и не только в твоей постели, дорогая. А, может, он упоминал имя своей другой возлюбленной, упокоившейся с миром – Дейзи Вилар? Нет?

Дин порывисто вскочил на ноги, и Джил испуганно отшатнулась, но он и не думал приближаться к ней. Что-то похожее на боль мелькнуло в голубых глазах и пропало, оставив горечь и пустоту.

– Конечно, нет. – устало продолжил Даниэль. Весь его гнев испарился. – Колин не дурак. Зачем рассказывать, как Дейзи платила ему за то, что он затащил тебя в свою постель. И о подробных отчетах, которые он посылал ей после каждой вашей встречи, и о том, как они вдвоем вдоволь посмеялись над тобой. Зачем ему говорить правду? Если тебе самой так нравится быть дурой. Пока ты вела свою войну, Дейзи и Колин вели свою, и ты в ней, милая, проиграла. Вилар собиралась отослать мне всю эту грязь, хотела показать мне твое истинное лицо, но по какой-то неизвестной причине передумала. Я нашел их переписку в компьютере Дейзи, когда приехал хоронить ее.

Джил слушала мужа с непревзойдённой стойкостью и спокойствием, несмотря на бушующую внутри бурю. Она не пыталась опровергнуть слова Даниэля, выражение лица Колина говорило само за себя. Дин не лгал. Не смотря на испытанное потрясение и боль, женщина чувствовала, как кусочки головоломки начинают постепенно складываться. Не хватало несколько кусочков, чтобы картина стала полной. И Джил вопросительно посмотрела на мужа.

– Я собирался сказать тебе, но Саманта Вилар сбежала с моим сыном, и я был вынужден вести поиск. И ты уже втрескалась в него по уши. У меня были сотни причин открыть тебе правду, тысячи возможностей, но ты была слепа. И ты была счастлива. Я ждал, пока ты опомнишься, но ты таскалась за ним по съемкам, наплевав на свое будущее. Ты меня ненавидела и не без причин. Я не отрицаю и своей вины во всем этом. Скажи я тебе, что за интриги плел твой любовник с бывшей подружкой, ты бы во всем обвинила меня, сделав в очередной раз своим врагом. И я пришел к нему. Его фильм провалился. Он был в отчаяньи, нуждался в деньгах. Образ жизни, которому он привык, требовал немалых затрат. Я предложил ему выбор…. Я говорю тебе правду, и он теряет тебя, или я даю ему денег, но молчу о сделке с Дейзи, а он делает так, чтобы ты сама ушла от него. Не трудно догадаться, что выбрал твой талантливый и благородный любовник. Не спорю, он отыграл свою роль просто блестяще. Но видимо решил поставить финальный аккорд в вашей истории, и на этот раз переиграл.

Даниэль замолчал, высказав все, что хотел, и теперь выжидающе смотрел на Джил. Она не знала, какой реакции ожидал ее муж, но явно не той, что последовала за его словами. Джил повернулась к Колину, изучающему мутное стекло опустившего стакана, зажатого побелевшими от напряжения пальцами.

Она понятия не имела, что сказать, и о чем спросить. Как ни странно, но узнав правду, Джил испытала несказанное облегчение. Все встало на свои места. И теперь она знала, имя дракона, наколотого на спине Колина Дугласа и причины побудившие его сделать это. И все сказанные им слова, ранее непонятные, теперь обрели смысл.

Не важно, что он сделал. И то, что Колин не пытается защищаться, искать себе оправданий, только подтверждает ее догадки. Даниэль сказал, что Колин продал ее, но это было не так. Она знала, чувствовала сердцем, что он предпочел отдать ее другому, лишь бы она никогда не узнала об совершенной им ошибке. И то, что Дейзи не передала свой постыдный отчет Даниэлю, отвечало еще на один вопрос, который Джил никогда не задаст Колину. Потому что знала ответ. Он вынудил Вилар отказаться от своей затеи.

‘То, что началось, как игра, как ни к чему не обязывающий флирт, переросло в трагедию. Потому что на самом деле я любил тебя. Я понял, что здорово влип, когда мы прощались возле кампуса четыре года назад. Ты никак не хотела меня отпускать, и я сам не находил сил, чтобы оторваться от тебя. Только я не знал, как превратить игру в реальность. ’

И это все, что она хотела знать. Все, что действительно было важно.

– Не будь ханжой, Даниэль. Я тебе и не такое прощала. – сказала она, на миг обернувшись к мужу, в глазах которого застыло потрясение.