Цай Ян лежал, повернувшись на бок к окну, и думал о своем втором имени. Оно ему сразу понравилось. А еще это было приятно, что кто-то вот так позаботился о нем и его судьбе, чтобы, как в конце разговора сказал директор Мао, начать все с чистого листа. От воспоминаний никуда не деться, но он очень хотел больше помнить хорошее. По крайней мере, стараться.

Но в эту ночь это не очень удавалось. Цай Ян вспоминал, как мама в вечер перед днем его рождения собиралась в магазин. В его памяти не осталось точной картинки, в чем она ушла из дома. Как он ни силился, никак не мог полностью воскресить в голове ее образ. На ней тогда точно был яркий синий шарф, который пах как цветы пионов. Это были мамины духи. Она всегда так пахла – этим вкусным сладким запахом. Она пахла весной. Солнечным маем, когда они все вместе ездили отдыхать к реке, где Цай Ян любил ловить кузнечиков. Он больше не попадет в то место?

Цай Ян крепко обнял подушку и уткнулся носом в ее уголок. Это приятные воспоминания, так почему от них так горько? Комната вдруг показалась ему темной и чужой, а звук дождя за окном – зловещим.

Еще немного полежав, он выбрался из-под одеяла, зябко поджав пальцы босых ног, и тихо, чтобы не разбудить других мальчиков, вышел в коридор. В доме было очень темно. Обычно сюда проникал свет фонарей снаружи, но теперь из-за дождя он был совсем тусклым.

Цай Ян спустился на первый этаж, переступив через пятую ступеньку сверху, потому что она очень громко скрипела. Он не знал, что ему делать, поэтому зажег небольшую лампу, что стояла на столе у лестницы, и сел на пол перед росписью, чтобы повнимательнее ее разглядеть. Ему нравилась эта картина. По какой-то причине изображенные на ней реки и пруды успокаивали. Люди на пристани выглядели такими спокойными и умиротворенными. Лодки на воде, казалось, вот-вот поплывут прямо по рисунку, спеша к причалу.

За спиной послышались негромкие шаги, и Цай Ян вздрогнул, оборачиваясь. К нему приблизилась девочка, которая на вид была возраста Сун Цин, может, чуть старше. Она куталась в светло-розовую накидку и тоже была без обуви, только в отличие от босого Цай Яна на ней были розовые носочки. Она была похожа на нарисованный на стене цветочек лотоса.

– Почему ты не спишь? – шепотом спросила девочка.

Цай Ян не знал, что ответить, поэтому просто пожал плечами. Он еще ни разу не видел здесь эту девочку.

– Как тебя зовут? – снова задала вопрос она.

– Цай Сяошэн.

Он и сам не знал, почему решил представиться этим лишь недавно обретенным именем, но это было первый раз, когда он сам произнес его вслух.

Девочка улыбнулась и кивнула, качнув двумя забранными по бокам головы хвостиками.

– А я Мао Янлин.

Мао Янлин? Цай Ян вспомнил, что ему говорила Сун Цин в кабинете доктора Суна. «Дети директора Мао часто здесь бывают».

– Директор Мао – твой папа? – спросил он, глядя на девочку снизу вверх.

Та кивнула, продолжая улыбаться. Цай Ян ответил ей тем же, тоже растянув губы в улыбке.

– Ты совсем замерз, – сказала Мао Янлин, присев рядом с ним и взяв его руки в свои ладони. Ее пальцы действительно показались горячими из-за контраста с его собственной кожей. Она отпустила его и стянула с плеч накидку, закутав его в нее. От ткани приятно пахло чем-то сладким. – Мы с братом ждем, пока папа закончит работать, чтобы вместе пойти домой. Мы живем совсем рядом. Не хочешь посидеть с нами, если тебе не спится?

У Мао Янлин был очень приятный и мягкий голос, а ее улыбка чем-то напоминала то, как улыбалась мама, когда разговаривала с ним. Цай Ян посмотрел на нее еще пару мгновений, а потом кивнул.

Мао Янлин помогла ему подняться с пола и, приобняв одной рукой, чтобы с него не упала накидка, повела его в кухню, где все дети собирались на завтраки, обеды и ужины. После ужина туда никого не пускали, но под дверью Цай Ян увидел полоску от горящего внутри света. Мао Янлин потянула за ручку двери и пропустила его вперед. Внутри было очень тепло и пахло шоколадом.

Когда Цай Ян вошел, сидевший в самом начале одного из длинных обеденных столов мальчик поднял голову. Заметив его, он тут же нахмурился. Цай Ян узнал того ребенка, которого он видел на лестнице, когда впервые переступил порог этого дома вместе с Сун Цин. Так это сын директора Мао?

– А-Линь, познакомься, это Цай Сяошэн, – сказала Мао Янлин, взяв Цай Яна за плечи и подведя поближе к столу. Горел только верхний свет над плитой и кухонной стойкой, а потому в дальней части помещения было намного темнее. От этого почему-то было даже уютно. – А-Сяо, это Мао Линь, мой младший братик.

– Привет, – улыбнулся Цай Ян, подойдя к мальчику поближе и протянув ему руку.

– Привет, – буркнул тот, но все же пожал его ладонь. – Тебе сколько?

– Шесть.

– Хм. Мне тоже. Я думал, тебе меньше.

Мао Янлин тихо засмеялась и отошла к плите. Цай Ян только в этот момент обратил внимание, что перед Мао Линем стояла кружка, от которой просто упоительно пахло шоколадом. Так вот откуда этот запах.

– А-Сяо, будешь какао? Тебе нужно согреться, – спросила Мао Янлин, привставая на носочки, чтобы снять с верхней полки шкафчика большую кружку.

– Да, – ответил Цай Ян и сел рядом с Мао Линем, который снова хмуро на него посмотрел. Интересно, он вообще улыбается?

Когда перед Цай Яном появилась эта исходящая потрясающим ароматом кружка, он тут же обхватил ее руками и сделал глоток. Горячая, но не обжигающая жидкость сразу обволокла горло теплом. На вкус это было просто незабываемо: какао было густым и сладким, но был в нем какой-то особенный, чуть солоноватый привкус.

– Как вкусно!

Мао Янлин счастливо улыбнулась и села рядом с ним, поставив перед собой чашечку поменьше с тем же напитком.

– Это мой секрет, – с таинственным видом сказала она. – Я добавляю в молоко щепотку соли, прежде чем варить какао. Правда вкусно?

– Правда-правда! – с чувством уверил ее Цай Ян, снова прикладываясь к кружке. – Я готов пить его каждый день!

– О, ради таких слов я могу делать его для тебя каждый день, пока не надоест. – Мао Янлин тоже сделала глоточек, а потом протянула руку и погладила Цай Яна по волосам. – Мы с А-Линем часто здесь бываем вместе с мамой и папой. Ты же совсем недавно стал тут жить?

Цай Ян кивнул, отставив кружку, в которой осталось уже меньше половины какао. Он согрелся, и ему действительно стало лучше. От Мао Янлин шло такое спокойствие и жизнелюбие, что просто невозможно было не ощутить эти эмоции самому.

– Да, неделю назад, – сказал он.

Мао Янлин наклонилась и, взяв со стола салфетку, аккуратно промокнула ему губы.

Мао Линь что-то буркнул рядом и стянул с соседнего пустого стула планшет, демонстративно бахнув его на стол перед собой. Откинув мягкую крышку чехла, он несколько раз ткнул пальцем в экран, а потом развернул планшет к Цай Яну.

– Смотри, кого папа мне подарил.

Уже успевший снова взять кружку Цай Ян бросил лишь один взгляд на экран и отпрянул, вжавшись в спинку стула. Мао Янлин едва успела перехватить его руки, чтобы он не вылил на себя остатки какао.

– Убери-убери! Они страшные! – зажмурившись, взмолился Цай Ян.

Когда он все же приоткрыл один глаз, он увидел, как Мао Линь недоуменно смотрит сначала на планшет с открытой фотографией, а потом – на него.

Там собаки! На фотографии собаки, да еще и целых три!

– Это всего лишь щенки. Ты дурак? – насупившись еще больше, спросил Мао Линь.

– А-Линь! – погрозила ему пальцем Мао Янлин и обратилась уже к Цай Яну: – Так это тебя покусала собака? Доктор Сун мне рассказывал.

Цай Ян кивнул, сжав кружку в руках так, что пальцы проскрипели по ее стенке.

Мао Янлин сдвинула ткань накидки, которая так и была на нем, выше его запястий и покачала головой, глядя на еще оставшиеся пластыри на некоторых ранках и уже затянувшиеся царапины.

– Бедняжка.

– И что теперь? – пробурчал Мао Линь, захлопнув крышку планшета и скрестив руки на груди. – Не все собаки злые!

– А ты ничего не боишься? – спросил Цай Ян, глядя на него.

Мальчик фыркнул и отвернулся.

– Ничего не боюсь, ясно? Бояться глупо! Только трусы боятся!

– Вовсе нет, – мягко сказала Мао Янлин. – Смелость не означает, что ты ничего не боишься. А когда что-то причиняет тебе боль, вполне нормально избегать этого. А-Линь, пожалуйста, больше не бери собачек в приют.

– Вот еще! – тут же вспылил Мао Линь, едва не подпрыгнув на своем месте. – Всем нравится с ними играть!

– Но они будут пугать А-Сяо. Посмотри на его руки. Ему было больно, понимаешь? Мы все – одна большая семья и должны защищать друг друга. А ребята могут поиграть с щенками и на улице, когда ты будешь с ними гулять, – терпеливо объяснила Мао Янлин.

Цай Ян лишь переводил взгляд с нее на ее брата и обратно. Когда Мао Янлин снова посмотрела на него, он улыбнулся ей.

Мао Линь вздохнул и отпил из своей кружки. Потом, отставив ее, он спрыгнул со стула и подошел к Цай Яну, взяв его за запястья и притянув его руки поближе к себе, чтобы посмотреть на укусы.

– Ничего себе, – тихо сказал он себе под нос. – Большая была собака?

– Очень, – внутренне содрогнувшись от воспоминаний, сказал Цай Ян.

Мао Линь поджал губы, подумал с пару мгновений, взглянул на сестру и отпустил руки Цай Яна.

– Ладно. Если вдруг увидишь собаку, сразу зови меня, я ее прогоню! – торжественным тоном произнес он и вернулся на свое место.

– Спасибо! – сказал Цай Ян.

– Пф. Вот еще, было бы за что, – отмахнулся от него Мао Линь, но полностью скрыть тронувшую его губы улыбку у него все же не получилось – особенно когда Мао Янлин предложила обоим еще этого восхитительного какао.

* * *

Шли годы, сменялись круговертью сезоны, и некогда непривычная жизнь стала знакомой, понятной и даже родной. Цай Ян пошел в школу одновременно с Мао Линем, с которым они все же быстро подружились, несмотря на характер последнего. У него действительно был сложный нрав, чем он сильно напоминал свою суровую мать, но в отличие от Госпожи Мин Цай Ян успешно выводил его из этого состояния.

Он не понимал, почему супруга директора Мао недолюбливала его. Цай Ян всегда легко шел на контакт с людьми, и они отвечали ему тем же. Все в приюте хорошо к нему относились, у него появилось много друзей и приятелей, а подросший Ван Чин так вообще считал его лучшим из людей, о чем заявил однажды вечером, когда Цай Яну исполнилось одиннадцать. Все в приюте «Белый Лотос» знали, что он не празднует свои дни рождения, так что веселье обычно сводилось к другому событию – Хэллоуину. Однако младшего мальчика это не остановило.

Цай Ян только что вернулся в их комнату, точнее, забежал в нее, быстро закрыв за собой дверь, и рассмеялся, прислонившись к ней спиной. Ну и устроил он суматоху на третьем этаже, где жили девочки, до полусмерти испугав их, когда вышел из темноты, подсветив мертвенно-бледное лицо фонариком. А как они закричали, когда, обернувшись, увидели такого же Мао Линя! С гримом помогала Мао Янлин, которая, разумеется, не знала, что в планах у мальчишек было поставить на уши весь третий этаж. Завидев в конце коридора разъяренную Госпожу Мин, они убежали, и Цай Ян вернулся в свою комнату. Мао Линь пообещал зайти позже, когда проверит, успела ли за это время сестра приготовить сладкую тыкву в апельсиновом сиропе. Она всегда готовила ее на Хэллоуин, но только у Мао Линя и Цай Яна было особое право попробовать ее первыми.

Сначала Цай Ян подумал, что в комнате он один (кому еще придет в голову этим вечером сидеть у себя, когда из кухни доносятся такие великолепные запахи, что учуять их можно даже на самом верху?), но он оказался не прав. Увидев его, Ван Чин вскочил с кровати, схватил что-то со своей тумбочки и, спрятав руки за спиной, подбежал к нему.

– Цай-гэгэ, с днем рождения тебя! – выпалил он, глядя на Цай Яна снизу вверх. Цай Ян сильно подрос за эти годы, в то время как Ван Чин в свои десять оставался ниже его на голову.

Цай Ян опешил. Да, многие приютские дети поздравляли его в этот день, но это было мимолетно. Все знали, с какими воспоминаниями связан этот праздник для него. Но Ван Чин был явно настроен серьезно.