Она засмеялась, а я замолкла, понимая, что её из всего моего рассказа не убедило лишь то, как и кем я представилась. То есть её вообще не смутил рассказ про бессмертных. Её смутил мой возраст. Тридцать?

В ушах вновь зашумело, когда я вспомнила слова того Седрика про то, что меня никто и никогда не найдет. Никогда.

Тридцать? И никогда?

– Какой… Какой сейчас год? – совсем хриплым голосом спросила я, дождавшись, пока у Нэйги пройдет приступ смеха.

– Следующее будет плечо, не забыла?

– Скажите, какой сейчас год?

– А ты, как думаешь? Удиви меня ещё больше.

Я сглотнула и взглянула в её ореховые глаза прежде, чем ответить, будто от этого зависит вся моя жизнь. Хотя, возможно, так оно и есть.

– Две тысяча пятьдесят второй. Осень две тысяча пятьдесят второго года.

Улыбка сползла с её лица, когда она попыталась отыскать во мне признаки лжи, увидеть хоть что-то, что позволило бы ей прострелить и моё плечо. Однако, Нэйга лишь едва нахмурилась, когда моё сердце загрохотало в груди.

– Так ты действительно Леонора Эсмонд? – вопрос задала шепотом. – Та, которую так и не нашли… до сих пор.

Что? Что… значат её слова?

– Какой сейчас год?

– Лето две тысяча шестидесятого года.

Здоровой рукой я вцепилась в край стола, чтобы не упасть из-за её слов. Шок осознания ударил по мне, как волна, смывая всё, что я знала до этого момента. Голова закружилась, в ушах зазвенело, а сердце будто остановилось, чтобы не пропустить ни единого звука.

Мысли спутались, пытаясь найти объяснение, оправдание, хоть что-то, что может изменить сказанное. Но слова, как гвозди, вбились в сознание, оставляя после себя лишь пустоту. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, а мир вокруг теряет краски.

– Невозможно, – прошептала, ощущая дикую сухость во рту.

– Тоже самое говорили мы, когда восемь лет назад узнали про бессмертных.

Восемь лет… Восемь лет! Прошло восемь лет!

Я встала на негнущихся ногах и направилась с окровавленной рукой к выходу, пытаясь найти объяснение. Открыла дверь, которая оказалась даже незапертой и вышла, почти нос к носу сталкиваясь с одним из мужчин со скрытым лицом. Он взглянул мне за спину и отошел, а я пошла сама не зная куда… Найти правду. Понять.

Передо мной стали расступаться, когда я босиком по холодному полу двинулась к главной и самой большой двери, будто за ней содержатся ответы на все мои вопросы.

Я сорвалась на бег и открыла дверь, чтобы дальше начать подниматься по бесконечно долгим ступенькам и открыть еще одну дверь, ведущую наружу отсюда.

Яркий свет ослепил на доли секунды, а после в нос ударили свежие запахи леса и еще чего-то странного, напоминающего металл.

Не знаю, что я надеялась увидеть, но точно не лес.

Оглядываюсь и вижу лишь одни деревья, поляну, а дальше что-то напоминающее горы. Где я нахожусь?

Пытаюсь среди природы найти подтверждения словам Нэйги, но ничего необычного. Иду вперед и оглядываюсь вижу старую железную покрытую мхом дверь, ведущую в бункер, где меня и держали. Выглядит так, словно ей не пользовались несколько лет. Это пока единственное подтверждение, но даже от него становится не по себе.

Мурашки бегут по коже, когда я не слышу никаких звуков. Ни птиц, ни звуков машин… ничего. Лишь тихие шаги, потому что кто-то поднимается на поверхность.

Нэйга.

– Ты подумала, что мы разыгрываем тебя? Куда убежала?

– Не понимаю, – я качаю головой, – я ничего не понимаю. Кто вы такие? И как тогда нашли это место?

– Мы люди, в отличие от тебя и других, которые решили стать приближенными к вам.

– Но я тоже человек! – я почти прокричала это, чувствуя боль теперь и в ногах из-за того, что стою босиком на ветках.

– Нет, – она прошипела это слово. – Вы не люди. А теперь вернись обратно, и я расскажу тебе, что знаю.

Не хочу возвращаться обратно, мне нужно… Господи, я не знаю. Ни-че-го.

Я последовала за ней, вновь спустившись по ступенькам и вернувшись в этот бункер, всё ещё надеясь, что это либо сон, либо плод моего воображения.

Глава 6

Восемь лет назад Седрику, а именно Седрику Гансалесу, одному из премьер-министров (вот, почему его лицо смутно показалось мне знакомым в тот раз) удалось совершить задуманное.

Он накачал Рэйвен чем-то, что заставило девушку выступить перед сотней камер, которые транслировались в прямом эфире, и признаться в том, кто она такая и как стала такой. В том же эфире её порезали и неглубокий порез зажил на глазах всех за какой-то час, когда у обычного человека такое ранение заживало бы пару дней.

Мистер Гансалес привел еще множество доказательств, в том числе и то, что правительства стран скрывало. Лекарство от смертельных болезней, всех нас, двести девяносто девять человек… вернее, двести девяносто восемь, потому что Мор случайно убил Тео. В общем, на следующий день после того, как меня усыпили, то начался хаос. Люди не были готовы к такой правде. Все наши имена и фамилии, кто участвовал в программе – стали известны. Школу окружили через два дня не только журналисты и полиция, но и толпа людей.

Зависть, злость, гнев и другие чувства завладели людьми… Так, что кто-то даже выстрелил, совершив первое убийство. Первой случайной жертвой, как сказала Нэйга, стал Мик Гэйл, который пытался образумить толпу обезумевших людей. Я плохо была знакома с Миком, но он был одним из немногих, кто сильно не зазнавался по поводу своего бессмертия. Пуля пронзила его в самое сердце, и так умер первый бессмертный от руки простого смертного.

Смерть Тео поначалу скрывали, поэтому его не считали жертвой.

Именно после смерти Мика всё и началось. Полиция взяла всех выступающих возле школы под стражу по приказу свыше, чем воспользовался Седрик и настроил еще большее количество людей против нас.

Все поделились на два лагеря. В первый вошли бессмертные и те, кто подержал программу, а во второй – большинство. В некоторых странах на фоне этого начались восстания… Несмотря на свое влияние, финансовые возможности и разные другие критерии, первый лагерь начал проигрывать. Верхушка власти стала настолько неустойчивой, что и среди них произошла громкая череда убийств политических личностей.

Когда Нэйга перечислила имена погибших, то я лишь смогла сжать губы, ведь некоторых из них знала от родителей. С политикой мои родители были не очень тесно связаны, но всё равно она отражалась на нас и их круге общения, поэтому даже президента они знали лично, как и большинство родителей тех, кто учился в моей школе.

Президент был в курсе программы, он был тем, кто её поддерживал, как и другие лидеры стран.

Началось что-то похожее на войну, но более глобальных и жестоких масштабов. Восстания решили подавлять жестким путем – убийством, потому что только это помогло. А на бессмертных – открыли охоту, виня их во всех грехах. Так продолжалось почти год, границы стран стерлись.

Удалось убить более восьмидесяти бессмертных, которые прятались в отдаленных местах, но их всё равно находили.

Позже в ход пошел специально разработанный газ, который начали распылять на все жилые бедные до этого районы. Нэйга рассказала, что там происходило, и я мысленно содрогнулась. Люди не просто умирали, а перед смертью страшно мучились на протяжении нескольких дней, в особенности на последний. Болезнь прогрессировала слишком быстро, но не передавалась воздушно-капельным путем, чтобы не заразить кого-то лишнего. Страдали лишь те, кто там жил. Поэтому позже люди бежали из тех мест, которые раньше были для них домом. Они побросали вещи, документы, оставили животных и сбежали туда, где их уже ждали.

Другой слой населения – богачи выстроили вокруг городов заборы, которые защищали бы от нападения и служили пропускным пунктом. Те, кто не представлял опасности – их пропускали и даже предоставляли кров и еду. Всё контролировалось правительством, а спонсировалось высшим слоем населения. В течение еще одного года погибло множество людей из разных слоев населения, в том числе и президент нашей страны. Его застрелил один из протестующих. Глупая смерть, как назвали позже многие. На смену ему пришел новый человек, а именно Янис Уокер, и этот мужчина мне знаком. Лично я его не встречала, но мои родители пересекались с ним на разных мероприятиях. Мистер Уокер хороший друг отца Рована, по-моему, они даже дальние родственники. Именно с приходом Уокера многое изменилось.

Восстания были подавлены, и на это понадобилось не только множество денежных средств, но и человеческих жертв. Политика во многих странах изменилась, став более жесткой. Изменения коснулись всех сфер.

Городов стало намного меньше, и это не только в нашей стране. Каждому человеку предложили пройти регистрацию с помощью своей ДНК, и было это сделано, чтобы легче выслеживать и контролировать каждого. Кто отказывался – тот не мог рассчитывать ни на медицинскую помощь, ни на возможность работать, да и просто жить в городах. Наличные полностью исчезали, и теперь люди рассчитывались с помощью ДНК. Странно, да?

Чтобы доехать на такси, то достаточно было приложить свой отпечаток пальца. Глобальная программа автоматически считывала твои данные и списывала виртуальные средства за поездку с твоего личного счета, куда поступили деньги за разные достижения, а не только работу. Например, если ты сдашь преступника, который незаконно проник на территорию города, то можешь получить за это пятьсот виртуальных монет (я назвала их монетами, потому что так привычнее, а Нэйга сказала, что это лойна, именно такое название ввели).

Всю технику везде заменили на новую в течение следующих двух лет, в том числе и в больницах. У правительства уже давно были разработаны новейшие изобретения, но решили ими воспользоваться в момент разгара восстаний. И это помогло. Людям позволяли оказывать не только бесплатную по началу медицинскую помощь, но и давали определенным счастливчикам "надежду" то, что продлит их жизнь на лишних пять лет. Да, это не сыворотка бессмертия, которую кроме Брайана так и никто не повторил, но это шанс на более долгую и здоровую жизнь. Счастливчиков выбирали не рандомным путем, как думали многие. Среди них были "лидеры", например, кого народ слушал, кому верил и за кем шел.

Именно в этот период и был убит Седрик, и умер он по нелепой случайности, попав под автомобиль, когда спасался бегством, поняв, что сила и власть всё равно побеждают. С его смертью всё постепенно начало затихать. И спустя четыре года численность населения планеты сократилась в четыре раза, а бессмертных осталось сто сорок два человека. То есть большинство из нас – погибло.

Медицину позже сделали платной, как и всё остальное. Теперь, чтобы воспользоваться помощью, тебе нужно обратиться в больницу и прислонить палец с каплей крови к специальному планшету, который спишет также монеты со счета. Если ты не зарегистрирован, то не получишь ничего. Ни еду, ни помощь, ни кров.

Однако осталось еще множество людей, которые не только продолжают бороться и жить за пределами городов, где мы сейчас и находимся, но и лелеют надежды о другом лучшем мире без тоталитарного режима, потому что все страны приняли единую политику.

Когда Нэйга закончила свой рассказ, то я замерла, потому что мне трудно поверить в сказанное, будто всё это еще снится, и я открою глаза, оказавшись у себя в комнате в школе.

Не представляю, что прошло восемь лет и за это время мир так изменился… Да, я понимаю, что достаточно и месяца, чтобы прежнему миру пришел конец, вспоминая рассказы о прошлых войнах, но это кажется нереальным.

Время шло, погибли люди и… я даже не знаю, что с Доусоном и родителями. Оказались ли они в их числе? Что с Вэйл? И с остальными, кто выжил? Где они? Среди правительства? И сколько им лет? Все старше на восемь… когда мне по-прежнему девятнадцать? Мозг готов взорваться из-за новой информации.

– Кто вы? – повторила свой вопрос, когда поняла, что если не начну что-то спрашивать, то точно взорвусь.

– А ты, как думаешь?