Туда я и пошёл. Как оказалось, – правильно. Город кончился почти сразу, а дорога, покрытая растрескавшимся асфальтом, потянулась в гору. Вскоре она закончилась и перешла в бетонную лестницу. Поднявшись по ней, я повернул налево, преодолел ещё одну лестницу и оказался перед входом в бассейн с вышкой для прыжков в воду.

По зимнему времени бассейн был сиротливо пуст.

Я уже находился над городом, но обзор отсюда меня не устраивал, и я отправился дальше. Обошёл бассейн справа за металлической оградой и ступил на хорошо утоптанную тропинку, поднимавшуюся вдоль склона сопки.

Тропинка вывела меня к довольно обширной площадке на вершине.

Посреди площадки высился каменный Крест. Именно так, с большой буквы.

Был он светло-рыжего цвета, семи-восьми метров высотой и опирался на мощное бетонное основание с закруглёнными краями, которое возвышалось над землёй ещё на два метра с лишним. Если не на все три.

Я обошёл необычное сооружение по кругу, с интересом разглядывая. Да, метров десять, если с основанием брать, не меньше.

С тыльной стороны – металлическая дверь. А с парадной – той, что обращена к городу, – прибит двуручный чёрный меч. Метра четыре длиной. Ну, может, чуть меньше.

С задней стороны Креста имелись ступеньки, по которым можно было подняться на бетонное основание.

Так я и сделал.

Вот отсюда вид былчто надо.

Я постоял, разглядывая долину и город внизу. Теперь было заметно, насколько он мал.

Три улицы вдоль и несколько поперёк. Если пешком, – минут двадцать, чтобы пройти с юга на север или наоборот. Много – двадцать пять. С запада на восток и того меньше. Чуть правее, сразу за центральной улицей, виднелся стадион, за ним – одноэтажное здание вокзала с зелёным куполом и нитка железной дороги с водонапорной башней. Ещё дальше поблёскивала речная вода.

Речка Кушка, вспомнил я. И город Кушка, и речка с тем же названием.

Сразу за речкой вырастали сопки. На одной из них были хорошо заметны остатки земляных укреплений. А что, удобное место. Оборудуй пару орудийных позиций на вершине и держи под прицелом весь город и подходы к нему. Похоже кто-то когда-то так и поступил.

По правую руку, на соседней сопке, высилась металлическая серебристая фигура солдата в каске, плащ-палатке и с автоматом на груди. К памятнику вела длинная – уступами – лестница.

По левую руку, на горизонте, где тучи окончательно разошлись, таяли в небе далёкие горы со снежными вершинами. Там был Афганистан.

Больше на Кресте делать было нечего.

Я постоял ещё немного, стараясь хорошенько запомнить то, что вижу. Затем спустился вниз и отправился исследовать город ногами.

Первым делом они вынесли меня на стадион, ограниченный с восточной стороны невысокими, в несколько рядов, трибунами, а с западной – сплошным забором. Для чего он существовал, – непонятно, поскольку ни калиток, ни ворот в заборе не наблюдалось – только проёмы. Один – широкий – вёл на привокзальную площадь, другой, полускрытый кустами, виднелся с южной стороны рядом с каким-то то ли недостроенным, то ли заброшенным одноэтажным серым зданием, третий был с севера. Внизу, на футбольном поле, ближе ко мне, кучковалось несколько мальчишек.

Примерно моего возраста.

И кажется, что-то они не поделили.

– Череп, харэ залупаться!

– Врежь ему, Билли, не ссы!

– Кончайте, пацаны!

– Да пошёл ты…!

Отсюда, с верхнего ряда трибун, я хорошо видел, как один, на полголовы выше других и шире в плечах, с тонкими, словно прилипшими к черепу белёсыми волосами и длинным лошадиным лицом, толкал в грудь другого – маленького и щуплого, с круглой русоволосой головой. Щуплый был явно слабее, а посему пятился, нелепо закрываясь руками.

Череп и Билли, догадался я. Большой и сильный на маленького и слабого. Так не пойдёт. Остальные тоже догадывались о неправильности происходящего, однако вмешиваться не спешили. Видимо, Черепа побаивались.

По ступенькам я сбежал к первому ряду, спрыгнул на беговую дорожку, ступил на неровное кочковатое футбольное поле, поросшее жухлой прошлогодней травой.

Глава четвёртая
Новые старые знакомства. Варан. Директор школы. Вспомнить всё

Меня заметили.

– О! – воскликнул кто-то. – Вон Гуня идёт.

– Где?!

Головы пацанов повернулись ко мне.

– Привет, Гуня!

– Гля, живой-здоровый.

– А нам сказали, тебя сильно поломало.

Ясно, Гуня – это я, меня знают. Даже кличка есть. В детстве, в интернате, у меня тоже была кличка. Боец. Хорошая кличка, точная. Не потому, что я любил драться (таких мало, а с теми, кто проявлял излишнюю агрессию, работали психологи и чаще всего успешно), а потому, что никогда не отступал.

Интернат, да…

В памяти мелькнули белые купола у моря, тенистые аллеи, стадион, чем-то похожий на этот, но только гораздо лучше, обширное поле для полётов с антигравом, галечный пляж, трёхэтажное разноцветное здание школы с просторными, залитыми солнцем и свежим, пахнущим цветами и морем, воздухом классами. Внимательные и красивые лица наших воспитателей – людей, сознательно выбравших труднейшую и самую уважаемую профессию на Гараде.

Мелькнули и пропали.

Они вернутся, обязательно. Но не сейчас.

Маленький Билли тоже повернулся, чтобы посмотреть на меня. Этим немедленно воспользовался Череп и смазал его пальцами по лицу. Не больно, но обидно.

– Салют, пацаны, – сказал я, отодвинул Билли в сторону и встал перед Черепом. Теперь было хорошо заметно, что он действительно выше ростом и шире в плечах. Скорее всего, старше.

– Проблемы, Череп? – осведомился я небрежно. – Могу помочь в решении.

– Чё? – маленькие водянистые глаза Черепа уставились на меня. Я в них заглянул и признаков развитого интеллекта не обнаружил.

На секунду мне стало его жалко. Но лишь на секунду. В конце концов, каждый сам выбирает свою судьбу. Хоть на Гараде, хоть на Земле.

– Хрен через плечо. Отвянь от Билли.

– Чё? – тупо повторил Череп. – Ты за него пишешься, что ли, я не понял.

– У тебя с пониманием, гляжу, совсем плохо. Я сказал отвянь, – значит, отвянь.

В предчувствии интересного зрелища, нас окружили.

– Гуня, – произнёс сзади Билли. – Не надо, ну его.

– Надо, Билли, – сказал я. – Спокойно, я быстро. Ну что, Череп. Или давай, вали отсюда, или иди сюда. Я встречу.

– Да я тебя… – Череп протянул руку, чтобы ухватить меня за грудки.

Я поймал его запястье снизу, шагнул навстречу, перенёс свой правый локоть через его, заломил ему кисть и одновременно подставил ногу, толкнув для верности плечом.

Череп потерял равновесие и грохнулся на спину.

– Ни хрена себе, – восхитился кто-то из пацанов. – Ты где так научился, Серый, у погранцов, что ли?

Я не ответил. Врать не хотелось, а правду говорить – и подавно. Что я им скажу? Что на самом деле я не их товарищ Сергей Ермолов, он же Серый, он же Гуня, а тридцатидвухлетний житель планеты Гарад Кемрар Гели, с детства отменно владеющий приёмами боевого комбо (плотно занимался в интернате, как и многие другие мальчишки и потом не забывал, даже в планетарных Играх участвовал. Чемпионом не стал, но всё же).

Только сейчас, в прямом столкновении с Черепом, я понял, что мог бы войти в орно – особое состояние организма, при котором в несколько раз обостряются все чувства, ускоряется реакция и сила мышц. В состоянии орно видна аура живого существа и биотоки, циркулирующие в его теле. Да, это тело пока откровенно слабовато для полноценного орно, но – смог бы.

Ничего, телом займёмся. Главное – оно молодое, пластичное и вылепить из него можно всё, что хочешь.

Череп попытался встать.

Я толкнул его ногой в грудь, снова укладывая на жухлую траву.

– Скажи, «Серый, я больше никогда не буду обижать Билли».

– Да ты…

– В следующий раз горло вырву, – пообещал я.

Мы снова встретились глазами.

– Серый, я больше не буду обижать Билли, – пробормотал он.

– Никогда.

– Никогда, – повторил он.

– Вот теперь хорошо. Можешь встать.

Череп поднялся и, ни на кого не глядя, ушёл со стадиона через южный проём.

– Смотри, Гуня, – предупредил невысокий квадратный пацан с тёмным лицом, словно изрытым крупными оспинами (пендинка, вспомнил я, комар заразный укусил, потом язва и шрам на всю жизнь, у многих здесь такое). – Он тебе припомнит.

– Не пугай, Данатар, – выступил вперёд стройный мальчишка с быстрой улыбкой, синими глазами и чубом тёмно-русых волос, то и дело на эти глаза падающим. – Я слышал, как ты Черепа подбивал Билли в табло сунуть^[3]. Мол, он говорил, что у того челюсть, как у обезьяны. А это не он говорил, это ты говорил.

– Ничего я не говорил, – набычился тот, кого назвали Данатар.

– Говорил. Вчера, когда чилимил^[4] за туалетом с пацанами из восьмого «А». Вообще, ты заманал^[5], Жека, Черепа натравливать на тех, кто слабее. Все знают, что он лось^[6], ты и пользуешься. Думаешь, если с восьмиклассниками корешишься, на тебя укорота не найдётся?

– Да он и так короткий, куда больше, – усмехнулся я, ощущая явную симпатию к этому синеглазому мальчишке. Возможно, мы дружили.

– Пошли вы… – Жека, он же Данатар сверкнул чёрными глазами. – Весь кайф обломали, козлы. Ты, Тимак, если что слышал, держи при себе, целее будешь. А ты, Гуня, что-то много на себя стал брать. Гляди, как бы не уронить больно.

– Пацаны, харэ цапаться, – вмешался ещё один мальчишка с густойроссыпью веснушек по всему лицу. – Давайте лучше в школу вернёмся. Что-то мне уже не хочется ничего.

– Да ну, Тигр, – возразил Тимак, посмотрев на часы. – Полчаса ещё плюс десять минут перемена. Сорок минут. Море времени.

Уже через пару минут я понял, что это мои одноклассники из шестого «Б» класса. Сачканули с урока туркменского языка и отправились на стадион. Не туркменский же учить, в самом деле. Во-первых, скучно и нудно – дальше некуда. А во-вторых, все и так его знают. Ну, почти все. Во всяком случае, на простом разговорном уровне. Чего там знать? Окувчи – ученик. Салам – здравствуй. Йок – нет. Хава – да. Чёрек – хлеб. Ну и всё прочее подобное. Легкотня.

– Так может, в лянгу^[7] сыграем? – предложил Тигр. – Я как раз новую замастырил^[8], гля, – он вытащил из кармана лянгу, подбросил, поймал.

– Надоело, – сказал Данатар.

– Я слышал, если в лянгу часто играть, можно грыжу заработать, – сообщил Билли с авторитетным видом.

Он был самый маленький и теперь, когда опасность в виде Черепа миновала, старался держаться на равныхс остальными.

– Это от кого ты слышал? – презрительно осведомился Данатар. – От мамочки?

– И вовсе нет…

– Значит, от папочки. Херня всё это, сказки. Просто надоело. И потом, я всё равно всех сделаю.

– Ну, это как сказать… – протянул Тимак.

– Сделаю, сделаю, – уверенно сказал Данатар. – Я лучше всех в школе играю, и вы это знаете. Давайте лучше варана поймаем.

– Где?

– А вон он, шарится в кустах, – показал пальцем Данатар.

Мы посмотрели. Действительно, в кустах, что густо росли неподалёку, возле южного проёма, что-то шебуршало.

– Да ладно, – сказал Тигр. – Это собака.

– Или кошка, – добавил Билли.

– Варан это, – уверенно возразил Данатар. – Я сам видел. Пошли!

Варана мы поймали.

Точнее, поймал Данатар, пока остальные отрезали перепуганному животному пути к отступлению.

Варан оказался не маленький – метр с лишним, если вместе с хвостом. Вот за хвост Жека его и поймал, улучив момент. Гигантская ящерица страшно шипела, но было понятно, что она нас боится гораздо больше, чем мы её. А Данатар так и вообще не боится (позже я узнал, что Жека из местных – родился и вырос в Кушке, в отличие от нас, приезжих детей офицеров).