– Поздно, Ребекка. Ты уже это сделала. Бумаги – всего лишь формальность. Любой жрец подтвердит, что на тебе – брачный знак, и ты больше не можешь считаться леди Гринделл. С этого дня, ты – герцогиня Эшерская. И запомни, Бекки, только от тебя теперь зависит, как сложится в дальнейшем твоя жизнь. Я верну Проклятому принадлежащие ему ранее имущество и титул, а также несколько замков и дворец в Сарте. Так что, как видишь, герцог – весьма завидный муж. Надеюсь, у тебя хватит благоразумия с ним поладить.

– В гробу я видела этого доргова Кимли, – пробормотала я.

– К сожалению, там ты его уже видела, – совершенно серьезно заметил Ричард.

– Вот и оставался бы в своем склепе!

Я не могла сдержать эмоции.

– Смирись, Бекки. За свои поступки, вольные или невольные, всегда приходится нести ответственность, – задумчиво произнес Ричард. В его красивых серых глазах мелькнула печаль.

– И что, никак нельзя избежать этого брака?

У меня в голове не укладывалось то, что говорил монарх.

– Нет, Ребекка.

– А развод?

– Кровный обряд связывает пару навсегда.

– Неужели совсем ничего?

– Нет.

Император одарил меня пристальным взглядом.

– И, зная тебя, предупреждаю сразу – даже не пытайся, Бекки. Иначе я не посмотрю на наше родство и буду разговаривать с тобой совсем по-другому. Все, иди, готовься к свадьбе. Для всех вы – жених и невеста. Можешь придумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить неожиданно вспыхнувшие чувства. И еще, Ребекка…

На миг его лицо заледенело, а в глазах мелькнула снежная метель. Упс. Похоже, правитель очень зол!

– Думаю, ты понимаешь, что о нашем разговоре никто не должен знать?

– Да, Ваше величество.

– Что ж, доброй ночи, Бекки.

– Доброй ночи, Ваше величество.

***

Шарг! Шарг-шарг-шарг!

У меня не хватало слов! Как можно было так вляпаться?! У-у, проклятый Кимли! Чего ему не лежалось спокойно?! И я тоже хороша! Поперлась в этот дурацкий склеп! Ударилась! Уснула на старой гробнице! Крев сатари!

Я выскочила из телепорта и помчалась к лестнице.

В голове гулким набатом звучали слова Ричарда: – Кровный обряд связывает пару навсегда.

Шарг! И ведь, самое обидное, что некого винить в произошедшем, кроме себя самой. Бушующие эмоции требовали выхода, и я рванула наверх, к двигорной башне. Пользоваться а-стором не хотелось – пока он доплетется, я буду уже на площадке.

Дождавшись, когда раздвижные двери плавно разъедутся, открывая вид на пустынную двиг-ро, выбежала в промозглую туманную серость и огляделась. Темные двигоры мирно спали под навесом. Мои ж вы хорошие. Я залюбовались четкими силуэтами. Посадочные огни отражались в чешуйчатых боках, мерцали бликами, переливались в ярком шейном оперении, подсвечивали острые блестящие клювы.

Ладно. Нужно выплеснуть негатив. Может, хоть тогда смогу найти какой-нибудь выход?

Недолго думая, забралась в кабину своей любимой эсочки, погладила приборную панель и улыбнулась, почувствовав волну тепла и сочувствия.

– Спасибо, мой хороший, – прошептала в ответ. – Я тоже тебя люблю.

Эс-тор окатил такими яркими эмоциями, что я потерялась.

– Да, мы с тобой едины, ты прав, – оправившись от сбивающих с ног ощущений, пробормотала в ответ. – А теперь давай полетаем, и пусть все неприятности останутся за бортом!

Двиг довольно заурчал, чуть вздрогнул, сорвался с места и взлетел, направляясь в сторону Альпик. Серая мгла расступалась перед хищной мордой, влажный воздух обтекал ладное металлическое тело, холодные капли блестели на темной чешуе.

– Хэй! – резко выкрикнула, избавляясь от неприятных воспоминаний.

Двиг принял мой возглас за призыв к действию. Он резко спикировал вниз и пролетел под Висячими мостами.

– Хэ-хэй!

Эс-тор резко взмыл вверх.

– О да!

Дорг! Как же я любила это ощущение полета! Мои руки лежали на пульте, а душа парила вместе с любимой эсочкой. Острое чувство высоты и бескрайности неба захватывало целиком, оставляя все проблемы далеко внизу.

– Давай, детка! Лети! – кричала я, и двиг подхватывал этот крик своими крыльями, легко планируя на воздушных потоках. – Мы с тобой сильные, и справимся с чем угодно! Даже с такой невыносимой занозой, как Кимли!

Двиг согласно урчал. В его низком голосе мне слышалась безоговорочная поддержка, и это грело душу. Никто и никогда не понимал и не принимал меня так, как двиги. Эти железные создания оказались более чуткими, чем люди, их не обманывала внешняя мишура, они видели душу и принимали тебя целиком, со всеми твоими достоинствами и недостатками.

Далеко внизу мелькали огни вечно бодрствующей столицы, острые шпили императорского дворца, яркие вспышки Главного Телепорта, широкая лента Нойны. Когда-то эта река отделяла Сартану от всего остального мира, и никто не мог проникнуть за построенный магами магический контур. Теперь все иначе.

Эс-тор неспешно пролетел над рекой и стал приближаться к Альпикам. Огромная территория древних садов слабо освещалась редкими магическими аерами. Здесь все сохранялось в неизменном виде еще со времен Артура Благословенного, и побочные продукты цивилизации отсутствовали напрочь – в садах не было ни огромных вигросных экранов, ни назойливой рекламы, ни грохота музыки.

Двиг миновал Центральный вход, заложил крутой вираж и стал снижаться. Аллеи, лабиринты, арки, фонтаны – все это многовековое великолепие оставалось позади, но я не торопилась приземляться. Мне хотелось найти тот уголок сада, где точно никого не будет, и я смогу побыть в одиночестве.

Это представлялось довольно сложной задачей. В Сарте почти не осталось уединенных мест. Люди-люди-люди. Они были везде. Если только…

– К озеру! – коротко приказала я, выворачивая рычаг.

Эс-тор послушно нырнул под ветви высоких сантаров, проскользнул сквозь магическую преграду и остановился у самой кромки воды.

– Спасибо, мой хороший.

Я легонько погладила приборную панель, вышла из двигора и скинула туфли. Ступни утонули в мягкой траве.

Альпики. Остров загадочного прошлого в огромном мире прагматичного настоящего. Раньше я не любила бывать в этом пристанище древних преданий, но сейчас незыблемый оплот старины оказался тем единственным местом, где я могла спокойно подумать.

Усевшись на берегу, опустила ноги в прохладную воду и прикрыла глаза. Холод привычно скользнул внутрь, вызывая отклик моего льда и затапливая душу умиротворением. Хорошо… Мысли вернулись к произошедшему. Кимли. Истинный Ледяной. Гордый, сильный, мрачный, упрямый. Несовременный и зацикленный на глупых условностях. С ним будет непросто, это очевидно. Свела же судьба! Интересно, кому из нас не повезло больше? Сомневаюсь, что Кимли обрадуется, узнав, что мы женаты. Не похож он на человека, нуждающегося в семейных узах.

Я представила найденыша отцом семейства и едва не рассмеялась. Нет. Это уж слишком.

Как и любой Истинный, Кимли просто создан для одиночества. Ледяные редко отваживаются разделить с кем-либо судьбу, разве что по великой необходимости. Вот как Ричард, например. Или как мой отец.

Так. И что это нам дает?

Я открыла глаза и уставилась на отражение одинокого аера, тускло мерцающего на островке в центре озера.

Хм. Пришедшая идея была простой, как все гениальное. Точно! Прекрасный выход!

Я порывисто поднялась, улыбнулась и запрыгнула в кабину эсочки. Ничего! Если судьба преподносит неожиданные сюрпризы, нужно извлекать из них максимальную пользу.

Поднимая двиг над тихими водами озера, я обдумывала детали пришедшей в голову идеи. Все складывалось как нельзя лучше! Осталось только уломать Кимли, чтобы он принял мои условия. А я уломаю. В конце концов, он мне жизнью обязан.

Себастиан Кимли

Нет, определенно, все не может быть так плохо!

Он раздраженно скинул камзол и подошел к окну. Внизу лежала сияющая огнями Сарта. Яркая, шумная, прорезающая небо высоченными домами и огромными посадочными башнями для двигоров. Чужая.

Вид изменившийся столицы отозвался в душе болью и острым чувством одиночества. Один. Снова один.

Он прислонился лбом к холодному стеклу и прикрыл глаза. Как много всего произошло, пока он гнил в своем склепе! Артур возродился в теле Первого короля и правил Сартаной двести пятьдесят лет. И Анна… Верная, преданная Анна. Энни была с ним рядом, родила ему детей, поддерживала во всем и любила. Любила так, как умела только она. Всей своей чистой, незапятнанной душой и горячим, пламенным сердцем.

Энни. Нежная, трепетная Энни. Как же он перед ней виноват! И перед Артом виноват, но ничего уже не в силах исправить.

Он чуть слышно вздохнул. Прекрасный, но недосягаемый образ любимой вновь возник перед внутренним взором, маня своей нежной улыбкой, ясным взглядом прекрасных глаз, движением изящных рук.

Сатари катав! Каким же он был идиотом, что не сумел удержать выпавшее ему на долю счастье! Сам все испортил и разрушил. Не оставил камня на камне. Предал и растоптал.

Брат, любимая. Сейчас он готов был отдать свою никчемную жизнь, только бы увидеть их хоть на минуту и успеть попросить прощения, но, увы. Арт и Энн ушли во владения Белой Девы. Как там сказал Гивейский? Артур решил не препятствовать прогрессу и завершил эпоху Древней Магии. С восшествием на престол его сына – их с Анной сына, – наступила эра Техномагии. Ледяные постепенно отошли в тень, магия превратилась в прикладную науку, а на первый план вышли достижения человеческого разума.

Он скривился. Достижения… Что хорошего в этих бесчисленных уродливых железках, заменивших привычные и понятные вещи? Ничего. Абсолютно. Что заставило Арта уйти? Неужели устал от бремени власти? Вряд ли. Брат всегда был слишком ответственным, чтобы просто все бросить и зажить собственной жизнью. Тогда почему? Ответа не было.

Он взял со стола очередную книгу и раздраженно перелистнул страницы. Почти ничего. Вылизанная, стилизованная, сказочная версия царствования Императора Артура. Легенда.

Он смотрел на яркие магические иллюстрации, но видел не их, а своего брата – живого, настоящего, с мудрым взглядом светло-серых глаз и скупой, едва заметной улыбкой. Похоже, кто-то сознательно превратил прошлое в сборник милых устаревших легенд. Интересно, кто? И, самое главное, почему?

Этот вопрос тревожил его, но ответа он пока не видел. Крутилось что-то в уме, какая-то мысль, которую он никак не мог уловить. Усталость брала свое.

Бросив взгляд на кровать, он невольно скривился. Сон… Нет, увольте! Спать он не мог. Боялся. Да, вот так. Он, Истинный Ледяной, боялся! Ему страшно было закрыть глаза и снова очнуться в проклятой тьме собственного склепа. Да, глупо. Но он ничего не мог с собой поделать. Гнилая сырость гробницы въелась в его плоть, текла по венам вместе с кровью, омрачала смрадом сбивающееся дыхание. И он до сих пор не верил, что избавился от проклятия. Вот, кстати, вопрос – как? Каким образом?

В памяти смутно всплывало нечеткое воспоминание. Темнота, мертвенная тишина гробницы, раздающийся в ней медленный, чуть слышный стук сердца. И неожиданно прозвучавшие слова: – "Ледяная кровь и общая ночь!". Голос был негромким, мелодичным, девичьим.

Он так и не понял тогда, что это значит, но сейчас внутри забрезжила смутная догадка. Если он не ошибается, то… Унаши сатар! Что там еще?

Легкий шум в коридоре заставил его отвлечься от размышлений. Отложив книгу, он подошел к двери, прислушался. Ну конечно! Снова эта сумасбродная девчонка! Преследует она его, что ли?

Он распахнул створку и молча воззрился на застывшую с поднятой рукой девушку. Та широко улыбнулась и бесшабашно сдула со лба светлую прядь.

– Не спите? – невозмутимо поинтересовалось несносное создание. – Замечательно!

Ребекка Гринделл

– Нужно поговорить! – решительно заявила я сверлящему меня мрачным взглядом найденышу.

– Для вас нормально вламываться в спальню одинокого мужчины глубокой ночью? – насмешливо спросил Кимли.

Он замер в проеме, небрежно прислонившись к стене. Рубашка расстегнута на груди, влажные длинные волосы падают на плечи небрежной волной, в синих глазах застыл холод. Красив, ничего не скажешь. Вот только мне его красота и даром не нужна.