Зато если кот не соврал и за кормёжку согласен защищать такого слабака, как я сейчас, – мне это очень пригодится. К тому же он вряд ли он оставит меня в покое. Судя по всему, без моего эфира воплотиться в свой реальный облик зверь не может. Надолго ли ему хватит выпитого? И могу ли я вообще делиться с ним тьмой в обмен на тот самый «симбиоз»?

След зверя тянется за пределы территории поместья. Но чем ближе кованая ограда, тем сильнее сопротивление магии. Понимаю это не сразу, только когда неожиданно для себя падаю и утыкаюсь лицом в траву, внезапно чуть не блеванув.

Ясно. Граф не только на фонари не жлобился, а и на охранную магию вокруг имения денег отвалил. С моими нынешними силёнками я отсюда не выберусь – скорее заработаю магический удар и сдохну под каким-нибудь розовым кустом.

С трудом поднимаюсь. Магический удар охранки настолько силён, что я едва стою. Точнее не я, Никита Каменский. Никак не привыкну к тому, что настолько слаб.

Надо вернуться в дом. Встречать новый день желательно отдохнувшим и выспавшимся. Кто знает, что ждёт меня утром.

Глава 3

Я просыпаюсь от вопящей где-то под ухом музыки. Дикий голос, едва ли не речитатив, варварские барабаны, неразборчивые слова.

Рефлекторно хватаю какую-то плоскую коробку на тумбе у кровати, провожу по ней пальцем.

Нет, не так.

Хватаю смартфон и выключаю будильник, рингтон которого – песня группы Crappy cockroaches. «Дерьмовые тараканы» в переводе с британского языка.

Открываю глаза. Пялюсь на потолочную плитку. Позволяю себе скрипнуть зубами.

Ну здравствуй, память Никиты Каменского! Единственного наследника рода, слабого мага иллюзий, обожающего рэп и музыкальную группу с таким потрясающе подходящим названием. И этот самый рэп – наименьшая из моих неприятностей.

Потому что я тут же вспоминаю, что есть и кое-что ещё. Князь Каменский не просто умер, как сказала горничная. Поместье Каменских сгорело дотла вместе со своим хозяином. А вместо наследства он оставил жене и сыну лишь кучу долгов. Всё имущество оказалось либо проданным, либо заложенным. И барон, который женился на вдове князя, честно пытался расплатиться с кредиторами.

Да вот… не потянул масштабов.

Но проблема не в смерти князя. Какое мне, собственно, дело до чужого человека? Проблема в том, что под гипнотическим воздействием не лгут. А человек – животное стадное. Слухи в стаде распространяются быстро. Но Танечка про пожар в поместье князя Каменского просто не знает. Значит, информация как минимум недоступна простым смертным, а как максимум – засекречена. Почему?

Но есть и кое-что ещё. На разуме парня стоит какой-то блок. Есть что-то, о чём Никита Каменский знал, но под воздействием чужой магии забыл. Я ощущаю дыры в его разуме. Словно кто-то конкретно стирал определённую информацию. И чего она касается – я понять не могу.

Вот же гарпячий навоз!

Скрипит дверь, я кошусь на неё, и в комнату заходит коренастый мужик с тёмным ёжиком волос. Одет в странного цвета костюм. Ткань в коричнево-зелёных разводах, будто на неё стошнило тиной бегемота. Зато рядом пройдёшь – и не заметишь.

Он останавливается за несколько шагов до кровати и привычно наглым тоном интересуется:

– Проснулся? Неужто изволите дотащить зад до спортзала без пререканий, ваше сиятельство?

Тут же вспоминаю имя гостя: Матвей Соболев, мой камердинер. Маг-защитник рода Каменских, приставленный к Никите отцом ещё в детстве. И вместе с Никитой приехавший полтора года назад к графу Хатурову.

– Пять минут, – отвечаю. – И пойдём поиграем.

– Поиграем?!

Я специально подобрал словцо не из лексикона Ника – был уверен, что оно шокирует Матвея, и теперь наслаждаюсь его удивлением.

А что? Ждал, что откажусь? Никита любил спортзал, как девственница – драконов. Ну так я не он. А доказать это ни у кого ума не хватит.

Тренировки моему телу действительно необходимы. Да и любопытно мне, чего уж скрывать. Не каждый день получаешь возможность понаблюдать за иномирными боевыми навыками.

Матвей наконец-то отмирает и рывком стаскивает с меня одеяло. Пинаю его в живот – нечего тянуть ко мне лапы.

Точнее, хочу пнуть. Реакция у этого камердинера не хуже воинской: отскакивает задолго до того, как я успеваю толком выпутаться из одеяла.

А потом он делает резкий рывок, и я оказываюсь на полу в полном захвате: тело выгнуто, голова запрокинута, под челюстью – чужой локоть, перед глазами – майка, которую Матвей ловко натянул мне на морду со спины.

– Твою ж мать… Ваше сиятельство, куда вы опять влезли? – слышу вздох камердинера.

Потом меня отпускают.

Не сразу понимаю, что, задрав мою майку, он разглядел последствия ночной экзекуции. Наверняка на спине остались следы от ремня, которым меня охаживали.

– Не переживай, Матвей, дважды я туда не влезу, – хмыкаю я, одёргивая футболку и игнорируя его острый взгляд.

С этой ночной мелочью разберусь сам. Чтобы поставить на место зарвавшихся пацанов, мне помощь не нужна.

Натягиваю было вчерашнюю одежду, но Матвей останавливает меня строгим рявком:

– Спортивку, будь добр!

– Угу.

Теперь у меня штаны в обтяг. Ничего не скажешь: удобные, не сковывающие движений. Обувь для тренировок здесь, правда, совершенно бессмысленная. Кеды. Стереть их о мощённый камнем двор можно на раз-два. Да и булаву на них ронять я бы не советовал… Но тут память подкидывает воспоминание: аккуратный зал и на полу что-то типа матрасов. «Татами» – так называется эта фигня.

Высший, куда я попал? Что за тепличные условия на хрен? Мы собираемся спать или тренироваться?

Из-за проснувшейся памяти мальчишки в голове хаос – слишком много всего и сразу. Но узнаю всё, что вижу вокруг. Прекрасно знаю, что мой камердинер – неслабый маг огня со специализацией на плетении щитов. Даже ловлю лёгкое чувство зависти – скорее всего, тоже от мальчишки, хотя и я от аспекта огня не отказался бы. Особенно сейчас.

Зависть к его дару – вот что общего у меня и Никиты Каменского. Но только она.

Проходим несколько коридоров. Мне нравится этот дом: он не вычурный, как принято у аристократов в моём мире. Мягкий минимализм. Даже картины на стенах без привычных тяжёлых рам.

И камеры видеонаблюдения – много. Понимаю, что они наверняка зафиксировали все мои вчерашние передвижения. Ругаюсь себе под нос: ночью я даже не знал, что подобные механизмы существуют, и мог где-то проколоться.

Спускаемся в цокольный этаж особняка.

В это время огромный тренажёрный зал всегда пуст. Окидываю его взглядом и присвистываю про себя: кардио, несколько силовых комплексов, верёвочный комплекс, полоса препятствий и даже арена – тут можно тренировать небольшую армию. Названия знакомые, знания есть, но по факту ведь вижу всё это впервые!

Ну что ж… С этого дня я тут пропишусь. Хотя полосу препятствий я бы изменил: пара настоящих ловушек на этом детском полигоне с сеточками и стенками лишней не будет.

Со временем… обязательно поставлю. С топорами и дротиками. Пусть здешние тренировальщики клювами не щёлкают.

Кладу на лавку прихваченный с собой смартфон, бездумно врубаю на полную громкость то самое тараканье дерьмо. Матвей закатывает глаза, но молчит. Он явно рад, что его подопечный наконец-то согласился заняться собой.

Мне тоже очень надо заняться Никитой. Так что тут наши с Матвеем хотелки совпадают. Кстати, вовремя парня отлупили – будет чем объяснять своё рвение.

Тело у мальчишки жёсткое, как бревно. Потому начинаю с разогрева. Сначала – бег и лёгкая разминка. Потом делаю несколько упражнений на растяжку. Раздражаюсь. На шпагат не сесть и «бабочку» не сделать. Но и порвать мышцы в первый же день тренировок – не вариант. Потому через полчаса заканчиваю с растяжкой и иду на турники.

– Кручёные сиськи Теи! – бурчу себе под нос через пару минут. Три раза! Это хилое тельце сумело подтянуться целых три раза!!!

В жопу такие приключения. Болит уже всё. Нет сил даже разжать сведённые судорогой пальцы.

Наверное, я так и болтался бы в злости на турнике, если бы Матвей не сжалился и не сдёрнул меня оттуда.

– Слышь, пацан! – кипятится он. – Какая тварь в тебя вселилась? Откуда такая неуёмная жажда сдохнуть в тренажёрке? Из-за этого? – доходит до него, и он кивает на мою спину.

Охотно киваю. Теперь он мне поверит.

Подхожу к скамейке, подхватываю свой смартфон и наконец-то вырубаю адский музон. Гаджет вибрирует в ладони, и я открываю пришедшее сообщение.

– Тогда пока будешь работать по вот этому комплексу, – говорит Матвей. – Через пару месяцев сменим на что-то более серьёзное.

Рассматриваю картинки в присланном сообщении. Хмыкаю. Комплекс неплохой, но мне точно не подходят сроки. Два месяца ковырять детский набор упражнений? К тому же многое из этого у меня и так доведено до автоматизма.

– Уменьши количество подходов и добавь сюда спарринги. Лучше на шестах. Встанешь в пару? – интересуюсь у Матвея, в который раз за утро ловя на его лице изумление.

Ответить он не успевает. Раздаётся приличный такой топот, и по ступенькам спускается кабанистый Толик.

Магия Никиты вырывается из меня сама, практически рефлекторно. С удивлением наблюдаю за тем, как мои пальцы на автомате плетут сложный рисунок. Очень быстро, почти мгновенно. Затем – лёгкий толчок кистью… Из перил лестницы высовывается огромная паучья лапа и кидается наперерез старшему сынку графа Хатурова.

Кабан вопит, отшатывается и… пересчитывает оставшиеся пять ступенек задницей.

Паучьей лапы как не бывало.

– Сука! – орёт он, вскакивая. – Гадёныш долбаный! Мало тебе?! Ну, сука, подожди до вечера! Ты у меня получишь!

Он орёт дальше, я ухмыляюсь, а мой камердинер стоит со скучающей рожей и делает вид, что его тут вообще нет.

– Матвей Евгеньич! Вы чего за ним, козлом, не следите! – обращается к нему кабан. – Он же опять со своими иллюзиями, вы же видели этого паука! И…

Он осекается, потому что мы оба знаем, что ни черта Матвей не видел. Нет у Никиты сил напитать свои иллюзии жизнью и сделать их осязаемыми. И потому страшную паучью лапу видели только я и этот хрячок.

– Я отцу расскажу! – срывается на визг Толик.

Матвей степенно кивает.

– Обязательно расскажите, Анатолий. Обязательно! Александр Васильевич – человек справедливый. Вот как только увидит этих пауков – так сразу и накажет… того козла, за которым вы предлагаете следить. А пока не видел же? И я вот не видел, – спокойно отвечает он, игнорируя злобное шипение кабана.

– За все вечерком поплатишься, сука! – кидает мне Толик, проходя к турнику.

Я делаю приветственный жест рукой, только что в реверансе не приседаю. Ага. Приходи. Устрою тебе сортир с пропеллером.

– Доиграешься ты, ваше сиятельство, – говорит камердинер, когда мы уже поднялись в холл первого этажа.

О, поверьте: так, как доигрался инквизитор Никрас Борх, Никита Каменский доиграется нескоро.

Возвращаюсь в комнату и первым делом иду в душ – спортивка насквозь пропиталась потом.

Пока на голову льётся тёплая вода, нахожусь в лёгком когнитивном диссонансе. С одной стороны, я помню всё, что помнит хозяин этого тела. С другой – не могу не удивляться увиденному. Здешняя сантехника разве что зад тебе не вылизывает. И то есть сомнения.

Ага, нет сомнений. Хорошая местная штука это биде!

Обмотавшись полотенцем, протягиваю пальцы к дверной ручке и… застываю.

– Бумц! – раздаётся из-за двери. – Фтз-з-з-з-з…

В комнате явно кто-то есть. За деревянной преградой слышатся тихие поскрипывания и постукивания. Они прерываются то скрипом створок шкафа, то осторожными прыжками и скрежетом.

В звуке есть что-то знакомое. Не сразу понимаю что. Потом меня озаряет: стук когтей. Какая-то увесистая тварь бегает по комнате, оскальзываясь когтями на скользких гладких полах.