– Ты не понимаешь? – шипел Калеб, с трудом сдерживая слёзы ярости. – Это охотники. Ты сам видел, что им не важно в кого стрелять: в дикого или ликанта из резервации. Мы для них мусор!

Отпихнув от себя Ульриха, он быстро вытер глаза рукой и зарычал:

– Если бы я рванул мстить, то остался бы лежать рядом с Пьетро. А потом к родителям пришли бы шавки Джакоба и рассказали, что их сыновья нарушили священный договор, напав на патрульный отряд.

Он резко умолк и задышал чаще, стараясь справиться с эмоциями. Дерек положил ладонь ему на плечо, желая успокоить, но Калеб стряхнул её с грозным рыком.

– Думаешь, за такое нас считали бы героями? – выплюнул он, глядя на Свенсона. – Диким под хвост! Всю мою родню бы повесили над рекой. Ты правда считаешь, что оно бы того стоило?

Выдержать тяжёлый взгляд оказалось непросто. Миллионы вопросов разрывали голову на части, но Ульрих, оглушённый происходящим, решил, что лучше промолчать. Он наблюдал за тем, как Калеб прошёл сквозь заросли колючего кустарника и осторожно поднял безжизненное тело молодого волка на руки, а затем медленно побрёл в сторону резервации. Андреас и Дерек молча двинулись следом за ним, держась на почтительном расстоянии.

Добравшись до знакомой поляны, парни одевались быстро и в тишине. Ульрих старался не смотреть в сторону лежащего на земле Пьетро, который уже никогда не обретёт человеческий облик, но сердце сжимала невыносимая тоска при взгляде на опущенные плечи его старшего брата.

Когда они поравнялись с окраиной поселения, несколько встреченных ликантов тут же бросились прочь, и вскоре улица начала наполняться народом. Парни не успели сделать и двух шагов, как впереди раздался истошный вопль, и Калеб дёрнулся, словно от удара. Оборотни перед ним расступились, пропуская маленькую пухлую женщину, что едва держалась на ногах и с силой зажимала руками рот, но горькие всхлипы всё равно прорывались наружу.

Ульрих жадно оглядывал стаю, окружившую их плотным кольцом. Он пытался уловить в их глазах злобу и ненависть, что раздирали его собственную грудную клетку, но видел лишь бессилие, страх и обречённость. Заметив в толпе оборотней Джона, он направился прямо к нему, пока гнев не поднялся по всему телу ядовитой волной.

– Где Иван? – рявкнул он.

– Зашёл к Кэтрин потолковать о чём-то, – хмуро ответил тот, поглядывая ему за спину. – Но думаю, что они тоже идут сюда.

Ульрих обернулся и заметил в конце улицы знакомый силуэт наставника, который неторопливо приближался к месту сбора. Кое-как протиснувшись сквозь толпу, Ульрих подлетел к Ивану.

Тот явно слышал тихие шепотки, что пробивались сквозь крики скорби убитой горем матери, а потому, заметив взбешённый взгляд молодого оборотня, сразу понял, в чём дело, и расправил плечи.

– Что ты хочешь узнать? – негромко спросил он.

– Договор гильдии с ликантами, – прорычал Ульрих. – Расскажи мне всё.

Глава 7

3 года спустя

– Улль?

Оливия никак не могла поверить, что действительно видит его. Взгляд хаотично скользил по родному лицу, словно искал подвох в знакомых чертах. Его голубые глаза смотрели с нежностью, пусть и омрачённой болью долгой разлуки. Светлые непослушные волосы, слегка вьющиеся на концах, стали чуть длиннее и обрамляли широкие скулы, а уголки губ подрагивали, готовые растянуться в улыбке. Но перемены всё же коснулись внешности Ульриха, добавив упрямую складку между бровей и жёсткую щетину на щеках, которых так хотелось коснуться.

Он был рядом, когда она очнулась, сидел у постели, встревоженно наблюдая за ней, и, когда она потянулась вперёд, поймал её руку, осторожно придерживая и помогая присесть. Оливия судорожно сжимала его ладонь, словно Ульрих в любой момент мог раствориться. Но с каждой минутой приходило осознание – ошибки быть не может, разум не играет с ней, выдавая сон за реальность. Улль жив. Её Улль действительно жив.

Аккуратно заправив непослушный локон за ухо, он ласково провёл костяшками пальцев по её скуле и прошептал:

– Как же я скучал.

Нервные мурашки покрыли израненную ветками и камнями кожу, стоило услышать его хриплый голос, и Оливия тут же громко всхлипнула, сжимая веки. Не удержавшись, она порывисто обняла его и на секунду замерла, чувствуя, как напряглось его тело, но тут же тихо выдохнула, когда тёплые руки обвили её талию в ответ. Уткнувшись носом в шею Ульриха, Оливия ожидала почувствовать привычный аромат хвои и дождя, но вместо этого лёгкие обожгло терпким запахом золы и металла – запахом оборотня.

Холодок осознания скользнул по позвонкам, и Оливия вскинула голову, встречаясь с бушующим морем родных глаз, в которых читалось сожаление. Сотни вопросов роились в голове, сбивая друг друга, пока она нервно кусала губы, не решаясь задать хоть один. Только сердце рвалось из груди загнанной птицей: он снова рядом.

– Не могу поверить, – дрожащим голосом пробормотала Оливия, обхватывая его лицо ладонями. – Ты же ведь…

– Тсс! – Ульрих накрыл её руки своими, неотрывно глядя, как слёзы катятся по щекам. – Я всё расскажу. Ты только успокойся, не могу видеть, как ты плачешь.

– Не можешь? – Блестящие серые глаза были полны недоумения. – Я три года оплакивала тебя! Считала мёртвым! А ты не можешь?

– Прости, я…

– Я похоронила тебя! Видела твоё тело, лежащее на всеобщее обозрение гильдии. И это ты не можешь? – воскликнула она, порывисто подскакивая на кровати.

– Прошу, успокойся. – Ульрих попытался обнять ее, но Оливия в отчаянии откинула его руку и тут же ударила кулаком в грудь.

– Три года, Улль! Три! И за всё это время ты даже не сообщил, что жив!

– Выслушай меня. Всё не так просто. – Ульрих перехватил очередной удар и притянул Оливию к себе, кутая в объятиях, пока она не перестала сопротивляться. Всё её тело била мелкая дрожь, пальцы так крепко сжимали футболку на груди, что он готовился вот-вот услышать треск рвущейся ткани.

Мягко поглаживая её по спине, Ульрих осторожно прижался губами к её виску, вдохнул аромат волос и прикрыл глаза. Оливия, как всегда, пахла ромашкой, навевая воспоминания о детстве и их любимом месте у озера. Он мог бы просидеть так весь день, баюкая её в своих руках, но магия момента рассеялась, стоило Оливии отстраниться.

Напряжённая тишина окутала комнату. Чувствуя, как растёт пропасть между ними, Улль поднялся с кровати.

– Я принесу тебе попить, и мы поговорим спокойно, хорошо? – Уловив лёгкий кивок со стороны отрешённой Оливии, он быстро вышел за дверь, стискивая зубы до скрежета.

Внутри бушевал ураган. Нет, Иван всё-таки был прав, как бы Ульрих ни гнал от себя эту мысль. Он не был готов вновь увидеть Оливию, почувствовать тёплую кожу под пальцами, вглядываться в грозовые облака глаз, хотя и мечтал об этом каждый чёртов день все эти три года.

– Приготовь что-нибудь, – грубо рыкнул Ульрих, сразу меняя тембр, стоило оказаться за пределами комнаты.

– Я тебе не служанка! – с нотками недовольства в голосе фыркнула Кэтрин и изящно поднялась с кресла. – Но если ты хорошо попросишь…

Закусив губу, волчица подошла ближе, и её руки тут же нырнули под его футболку.

– Я сказал приготовить обед, – сверкнув янтарём злости, прошипел Ульрих и отодвинул её от себя.

Она обиженно хмыкнула, но всё же двинулась в сторону импровизированной кухни и нарочно загромыхала посудой.

– Проснулась? – Иван сидел у окна, перелистывая пожелтевшие страницы книги. – Как она себя чувствует?

– С ней всё в порядке, не считая ссадин и порезов, – выдохнул Ульрих, достал кружку и высыпал в неё щепотку душистых трав из полотняного мешочка.

– Отлично, вечером уведу её к стене. – Иван захлопнул потрёпанный томик и поднял строгий взгляд. – Теперь из-за твоей глупости нам придётся менять жилище. Уверен, что эта девчонка приведёт охотников сразу после того, как расскажет о том, что видела.

– Лив останется здесь, – бесстрастно ответил Ульрих, размешивая чай.

– Исключено. – Недовольно сдвинув брови, Иван отложил книгу на подоконник. – Человеку не место среди нас, тем более охотнику. Стоит тебе отвернуться, и она вонзит серебро в твоё глупое сердце, даже не поморщившись.

– Иван, – глухо произнёс Ульрих, сжимая кулаки. – Оливия останется с нами. Точка.

– Мы ещё вернёмся к этому разговору, – тихо отозвался Иван, пристально наблюдая за подопечным, пока тот не скрылся в комнате, плотно прикрыв за собой дверь.

Услышав скрип, Оливия подняла голову и постаралась выдавить слабое подобие улыбки. Голова шла кругом от происходящего, отголоски ночных гонок давали о себе знать, и меньше всего хотелось думать о том, куда она попала. Присутствие Ульриха всегда дарило уверенность и спокойствие, но сейчас казалось чем-то невероятным, а непонятная обида уже сжимала горло тугой удавкой, как бы она ни старалась её отогнать. Слишком много вопросов и сомнений кружилось в голове, так что счастливая мысль о том, что единственный друг детства жив, просто тонула в общем гомоне.

– Как ты? – Ульрих поставил кружку на старый деревянный стол около кровати и обеспокоенно посмотрел на Оливию. – Здесь фиалка и мята, – кивнул он на чай и присел рядом.

Непреодолимое желание коснуться её ломало изнутри, но Ульрих всё же сдерживался, внимательно наблюдая за тем, как Оливия дрожащими руками подносит кружку к губам и делает осторожный глоток.

– Не молчи, Лив.

– Теперь ты один из них? – едва слышно спросила она, старательно рассматривая плавающие в кружке травинки.

– Да, – сглотнул он, не решаясь продолжить, – и всегда был.

– Всегда? – эхом повторила Оливия, поднимая на него подозрительный взгляд.

– Понимаю, что это звучит как бред, я и сам не поверил вначале, но…

– Но что?

– Настоящий Ульрих Свенсон погиб в день нападения на северную базу, – на одном дыхании выпалил он, косясь на подругу.

Оливия смотрела всё так же недоверчиво, словно по очереди выдёргивала данные из его рассказа, оставляя лишь то, что могло быть похоже на правду. Улль тяжело вздохнул, вспоминая, как сам несколько лет назад был на её месте и отчаянно противился тому, что услышал от Ивана.

* * *

– Это безумие, Бальтар! – Иван широким шагом мерил комнату, в то время как сидящий в кресле мужчина равнодушно смотрел в окно. – Ты же понимаешь, это может быть ловушка!

– Я готов пойти на риск. Стая не будет жить впроголодь, пока люди за стеной пользуются тем, что по праву наше! – Казалось, о стальной голос можно пораниться.

– Всегда можно заключить договор. Не думаю, что охотникам нужна эта вражда.

– Не говори как Джакоб, только этого ещё не хватало, – с отвращением произнёс Альфа и повернулся к столу, на котором была разложена карта.

– Ты сам понимаешь, что он прав.

– Он хочет получить лишь свою выгоду, Иван. Его мало волнует судьба живущих на этой земле ликантов.

– Ты просто упёртый баран! Не хочешь слушать меня, подумай о сыне! Что с ним станет, если ты погибнешь на поле боя? Мальчишка даже не умеет обращаться! Джакоб первым делом избавится от него, чтобы расчистить себе место во главе.

– Я не собираюсь умирать, друг, – хмыкнул Бальтар и замолчал, внимательно разглядывая изгибы стены на испещрённой отметками бумаге. – Сколько охотников постоянно находится на северной базе?

Его указательный палец упёрся в отмеченный квадратами зданий форпост.

– Около ста, – не понимая, к чему клонит Альфа, ответил Иван.

– Я передумал, – хитро улыбнулся Бальтар и, когда Иван выдохнул с облегчением, добавил: – Собирай стаю. Прорвёмся за стену сегодня!

Но его воле не суждено было осуществиться. Великая битва, которая должна была войти в историю рода ликантов под знаком победы, обернулась позорным поражением, превратив оборотней в расу прокажённых, вынужденных коротать свой век в резервации.