– Майкл! – произнесла богиня и протянула к нему руки. – Ты боишься меня? Я думала, ты воспитал в себе достаточно смелости! Думала, ты стал равен к мужчине, который нужен мне! Я наблюдала за тобой и мне нравились перемены в тебе. Далеко не каждый человек способен в такой короткий срок преодолеть свои самые глубокие собственные слабости и так удивительно измениться! Но что я вижу сейчас? Снова прежнюю робость?

– Я не боюсь, Величайшая, – отозвался барон Милтон. – Это не страх, но… – он не сразу смог подобрать верные слова, чтобы выразить спутанные мысли: – Во мне сейчас такая сумятица! Голова идет кругом, и я мало что понимаю. Позволь спросить, я сейчас на Небесах? – он медленно спустился по ступеням и вошел в бассейн по колени.

– Ты у меня в гостях, Майкл. Догадываешься, как попал сюда? – Гера облокотилась о бортик бассейна, при этом ее полная грудь под прозрачной тканью выступила очень рельефно. – Ты почти умер, – продолжила богиня, понимая, что барон Милтон не может знать ответа на ее вопрос. – Чтобы спасти твою жизнь, пришлось призвать Асклепия и перенести тебя в мои владения.

– А Синди все-таки умерла? – Майкл сделал еще два шага, намочив халат, погружаясь в теплую воду – она источала легкий аромат сирени.

– Да, умерла. Разве ты не хотел расстаться с ней? Я слышала некоторые твои мысли, – супруга Громовержца с милой улыбкой разглядывала его. Ей нравилось смущение в его лице. Теперь дочь великого Кроноса еще больше понимала, чем он очаровал графиню Елецкую. Вернее, она понимала это не понимая, потому как это очарование сложно описать словами: оно просто есть. Люди называют это флюидами, маги считают это явление частью таинственной ментальной ткани, а боги… Боги не всегда склонны к хитростям классификаций и могут просто наслаждаться приятным для них явлением.

– Хотел, но только не такой ценой. Мне очень жаль, – барон Милтон погрустнел, отведя взгляд к пламени, горевшему в чаше на треноге.

– Мне тоже жаль. Но не в моих силах заботится о жизнях сразу всех людей. Я вынуждена выбирать лишь некоторых. И я выбрала тебя. Подойди ближе, Майкл. Ближе! Нет ты, все-таки боишься! – Гера рассмеялась и брызнула на барона водой, набрав ее в пригоршню.

– Я не боюсь, но… – Майкл заглянул в себя, понимая, что сейчас он несколько фальшивит: страх в нем все-таки был – выглядывал из своей норки, и даже собирался вылезти из нее, если дать ему волю. – Прости, Величайшая, мне просто неловко. Ты – богиня, а я здесь перед тобой… да еще так…

– Майкл, если я тебе позволяю это, да «еще так», значит на то моя воля. Подойди ближе настолько, насколько у тебя хватит смелости, – Гера неотрывно смотрела на него.

Барон Милтон сделал еще несколько шагов, погружаясь в воду по грудь. Подошел к ней. Подошел так близко – до Геры теперь можно было дотянуться рукой. И сделал еще один шаг – теперь его грудь почти касалась ее темно-розовых, острых сосков.

– Это достаточно смело, – признала богиня. – Только почему ты, войдя в бассейн, не снял халат? Здесь не прачечная, Майкл. Сними его!

– Мои извинения, Величайшая! Я – всего лишь человек, не знающий божественных правил. Я растерялся, – барон, хлюпая водой от неловких движений, принялся развязывать узел пояска – тот не поддавался. Кое-как напряженные пальцы Майкла справились, и уже не так торопливо барон снял халат. Стоя перед Герой бессовестно обнаженным, англичанин вертел головой – искал куда положить вымокшую одежду.

– Просто брось его. Нимфы уберут, – подсказала богиня, с улыбкой и удовольствием оглядывая любовника графини Елецкой. Его член не был сейчас возбужден так, как того бы хотелось Гере, но она не сомневалась, что ее женские чары уже достигли цели, и этот милый мальчик так сдержан, потому что скован огромной робостью. Его робость тоже нравилась богине. – Майкл, что ты сейчас желаешь больше всего? – спросила она, положив ладонь ему на плечо.

Барон Милтон не отвечал с минуту. Мысли рывками метались в его голове. То они касались почти обнаженного тела богини и ее невозможной близости; то госпожи Елецкой; то видения, в котором была Элизабет и самых последних событий, почти убивших его.

– У меня очень много желаний, Величайшая. Я не хотел бы озадачивать тебя ими, – наконец произнес он. Его взгляд опустился к ее груди, потом к ее глазам, смотревшим на Майкла так, что у того остановилось дыхание. Барону захотелось будто невзначай податься вперед на несколько дюймов, чтобы острые соски богини коснулись его груди. Майкл лишь на миг представил каким сильным может быть это ощущение. Этого хватило, чтобы его член тут же налился неудержимой силой. И случилось это столь стремительно, что он вскочил и ткнулся богине в бедро.

– Раз я спросила, значит, хочу их знать. Говори, барон! – рассмеялась супруга Громовержца.

– Хочу отомстить Чику за Синди! Хочу найти его и поквитаться с ним! – выпалил Майкл, стараясь увести внимание от своей куда более насущной проблемы – телесной.

– Это за тебя сделает Элизабет. Не беспокойся, Чикуту уже получил свое. Он тяжело страдает в подвале Флетчера. Твоя сестра, узнав, что Чикуту стал причиной твоих ран, вряд ли оставит его в живых. Ты же знаешь, какой бывает Элизабет в гневе? – Гера погладила его по голому плечу. – Говори, что еще желаешь прямо сейчас, – повелела она.

Неожиданно, другая рука Геры поймала в воде твердую плоть Майкла. Пальцы богини сжали ее с приятной силой. Барон едва удержался, чтобы не застонать от ощущений.

– Говори!.. – прошептала Величайшая, заглядывая в его глаза.

Майклу показалось, что, глядя в ее зрачки, он падает в бездну.

Глава 2. Моя кровожадная детка

Элизабет едва смогла унять первый порыв: убить ацтека! Немедленно убить! Рука ее дернулась, чтобы навести на него «Кобру» и несколько раз нажать на спусковой крючок. Сейчас баронессе до дрожи хотелось, чтобы от ее выстрела голову негодяя разнесло на куски. Она очень сожалела, что пули не так сильны, как сокрушительная магия ее возлюбленного демона. И Саша, конечно бы, сделал для нее все, если бы она лишь попросила: вытянул бы жилы из корчившегося у ее ног ацтека, содрал бы с него кожу! Но Элизабет должна была наказать негодяя сама!

В эти секунды, пролетевшие для всех остальных как одно мгновение, чеширская баронесса успела вспомнить все, что случилось с ней особняке Джозефа Уоллеса. Случилось в тот проклятый вечер, когда другой ацтек истязал ее тело и готовился принести ее в жертву на алтаре одного из их кровавых богов Теотекаиль! Все это промелькнуло перед мысленным взором баронессы, рождая в ее сердце боль и ожесточение. Эти мгновения оказались столь насыщенными эмоциями и пережитыми ранее ощущениями, что Стрельцовой показалось, будто по ее телу прошел высоковольтный ток. Элизабет не представляла, что бы случилось с ней и что она бы сделала дальше, если бы в нескольких шагах от нее не стоял граф Елецкий. Лишь спокойный и глубокий взгляд глаз ее демона вернул баронессе самообладание и даже укрепил его.

– Ты ацтек? – с улыбкой змеи спросила она, убрав в кобуру остробой и переложив пистолет из правой руки в левую.

– Да! – ответил Чикуту, на мгновение забыв даже о боли. – Сын страны Сияющего Солнца! – он поморщился – от неосторожного движения что-то то жутко заболело справа под ребрами. – Мои боги сильны! – с необъяснимой злостью выговорил ацтек. – Эекатлль всегда покровительствует мне!

– А знаешь, как я ненавижу ваших богов и самих ацтеков?! – наклоняясь пониже, прошипела Стрельцова. Она видела, что Бондарева и Бабский вполне контролирует обстановку, а значит сейчас она может на минуту-другую отвлечься для необходимого общения, которое требовала ее душа.

– Почему? – упираясь локтем в пол, простонал Чикуту.

– Есть причины. А хочешь услышать перед смертью очень неожиданную для себя новость? – у Элиз не было ни капли сомнения, что сейчас она его убьет, и ее демон не будет возражать против этого.

Да, было бы полезным и может важным узнать от негодяя с желтоватыми, злыми глазами каким образом Майкл оказался в Уайтчепеле и что его связывало с этим людьми, но все это можно выяснить потом у самого Майкла. Сейчас самым важным для нее стала смерть этого ублюдка, лежавшего у ее ног и пока не понимавшего происходящего.

Для Элиз оставался лишь один вопрос: как она его убьет. Мысль о том, что можно выпустить в него все оставшееся содержимое магазина «Кобры», раздробить ацтеку суставы и кости, Стрельцова тут же отвергла. Она хотела убить его своими руками. Именно руками! Так, чтобы чувствовать кончиками пальцев, как вершится ее святая месть за возлюбленного брата.

Элизабет неторопливо присела на корточки. Демон в ее сознании беззвучно шепнул: «Делай это! Просто делай правой рукой!».

Баронесса откинула край куртки Чикуту. По-прежнему с улыбкой змеи глядя ацтеку в глаза, положила ладонь на его грудь.

– Мэм! Не надо, мэм! – сердце Чику застучало молотом, он выгнулся, мотнул головой. То ли каким-то неведомым образом он понял, что сейчас произойдет; то ли его просто обуял безотчетный страх.

– Так вот, насчет неожиданной для тебя новости… – она выждала еще миг, наслаждаясь его страхом и непониманием. – Новость в том, что Майкл жив. Да, да, к счастью, жив! И я – его родная сестра! – очень внятно произнесла Элизабет.

Сказав это, баронесса резко вонзила ногти в его тело. Она сама не поняла, как вышло так, что ее не такие уж сильные пальцы смогли пронзить мышцы на груди Чикуту, словно это были не пальцы, а когти тигрицы! Все та же неведомая сила вела ее дальше! Эта сила была ей самой! Пальцы Элиз, став липкими от крови, смогли протиснуться между ребрами ацтека, возможно даже сломали их!

Ацтек заорал. Жутко! Так что его вопль могли услышать на улице.

Встрепенулся даже улыбчивый Бабский. Бондарева нахмурилась, не совсем понимая происходящее и сделав шаг к столу.

Хотя граф Елецкий никогда не рассказывал, что не так давно он вырвал сердце у одного из банды «Стальных Волков» за Айлин; не рассказывал и о том, что в прошлых жизнях неоднократно поступал именно так со своими врагами, перед Элизабет промелькнул именно этот карающий образ ее возлюбленного. Ее демон – Астерий, делал это с помощью магии, называемой «Хаурх Дарос», что в переводе с древнего языка означало «Хватка Смерти». Однако, баронесса Стрельцова не обладала магией. По крайней мере, той высокой магией, которой с божественной легкостью пользовался ее возлюбленный. Инструментом отмщения Элизабет стала лишь ее рука. И эта рука протиснулась глубже в тело ацтека.

Разрывая межреберные мышцы под истошный вопль Чикуту, Стрельцова дотянулась до его сердца.

В безумном порыве ацтек смог освободить связанные руки: то ли развязался недостаточно крепкий узел, то ли этот мерзавец все-таки порвал путы. Захрипев, он вцепился в руку Элизабет, однако это ему никак не помогло. Даже его отчаянной силы не хватило, чтобы остановить сестру Майкла Милтона. Все так же холодно и смертельно улыбаясь под жуткий крик Чику, Элизабет ощутила пальцами мягкое, трепещущее сердце.

Это были непередаваемые ощущения! Одинаково сильные и безумные! Они ворвались баронессу, словно порыв дикой бури в плохо закрытое окно. Стрельцова испытала нечеловеческую радость. Радость от того, что может наказать этого негодяя именно так! Одновременно, она почувствовала страх. Ее собственный страх оттого, что она испытывает эту грязную радость убийства другого человека столь жестоким образом. Вихрями непередаваемых ощущений наполнили Элиз от того, что почувствовали пальцы ее руки.

Чикуту бился, орал, выплевывая зубы, которые сломались под давлением отчаянно сомкнутых челюстей. Он пытался остановить ее руку и, наверное, даже сломать, однако не мог справиться с неизбежным.

– Отправляйся к своим проклятым богам! – произнесла Элизабет и вырвала сердце из его груди.

В ее руке оно дернулось еще несколько раз, брызгая фонтанчиками кровью из разорванных артерий.

Раззявив рот, Чикуту смотрел в иной мир остывающими глазами.

В зале повисла мертвая тишина, словно смерть ацтека вышла из его тела и заполнила все вокруг холодным онемением.

– Элиз, детка… – прошептал граф Елецкий.