Пройдя через короткий коридор с мозаичными стенами, Гера оказалась в небольшом зале, который был продолжением ее сокровищницы. Помимо редчайших предметов из золота, серебра, редких металлов и камней, которые прости не встречались на земле, здесь были вещицы с виду, не выделявшиеся особой красотой. Как например эти три камня, черных с красноватыми прожилками и глубокими трещинами. Один чуть побольше, два других поменьше – размером с гусиное яйцо. Назывались они «Карханс Насли Бонг». Как перевел с древнего языка Астерий: «Камни Нового Бога». Пока их имелось у Геры три, но скоро должен был появиться четвертый. Как минимум еще один находился в Хранилище Знаний. Его должен будет добыть для нее Астерий – все, к сожалению, вертелось вокруг него. Неплохо было бы получить все семь Камней – именно столько по древним свидетельствам существует из на земле. Величайшая рассчитывала на это, потому как число мужчин, интересных ей было никак не меньше семи. И на каждого из них хотелось потратить по такому Камню.

Мужчин Величайшая выбирала не только по внешней привлекательности для нее, но исходя из понимания, насколько сильны будут в них будущие божественные энергии; насколько они будут соответствовать ее требованиям и будущим задачам в новом для них мире.

Взяв с полки один «Кархан Насли Бонг», тот, что продолговатый и покрупнее, Величайшая подумала, как только Астерий исполнит договор, все для нее станет другим. Наконец настанет время, о котором она давно мечтала. Придет новый справедливый мир, в нем законы будет издавать она – и никто другой без ее особого позволения. Мир, в котором, вовсе не женщина вынуждена подчиняться мужчине, но станет ровно наоборот: мужчины-боги будут сидеть у ее ног, в ожидании ее милости или повеления.

Сжимая Камень в руке, Гера чувствовал тепло, исходящее из его глубин, за которым стояла огромная сила. Ее мысли перенеслись к последнему из определенных ей мужчин – к Майклу Милтону. Поначалу, Величайшая не была уверена, что он подходит для ее целей, но с каждым днем наблюдения за ним, ее мнение менялось. Теперь ей казалось, что именно барон Милтон может стать самым желанным из ее будущих мужчин, хотя до недавнего времени среди всех остальных она выделяла графа Оршанского. Последний был на удивление хорош в постели – никакого сравнение со скучным и ленивым Аполлоном. Ведь права Афродита: земные мужчины дарят куда больше радости и силы ощущений, чем зазнавшиеся небесные ленивцы.

Из коридора донеслись голоса служанок, и Гера догадалась, что они пытаются остановить кого-то спешащего к ней. Положив Камень на место, она направилась в обратный путь. Прошла через свои спальни и остановилась в зале приемов.

– Впустите! – властно сказала она.

Дверь распахнулась, на пороге появился Гермес.

– Что в этот раз?! – в нетерпении спросила Величайшая.

– В этот раз получилось! – лицо крылатого бога засияло.

– Ключ Кайрен Туам?! – спросила она.

– Да! – выдохнул Гермес.

Величайшая подбежала к нему, обняла со всей божественной силой.

Этот день радовал ее! Очень радовал. Остатки вчерашнего мрачного настроения, нахлынувшего под вечер, растворились без следа.

Она даже была готова прямо сейчас поспешить к Астерию.

Глава 6. Труды и искушения

Наш завтрак затянулся почти до полудня. Отчасти виной тому Бабский. Его, видите ли, не удовлетворили продукты, купленные в «Holiday Every Day», и он отправился в другую лавку – она находилась где-то под Curlock Tower. Все это время мы со штабс-капитаном разбирали записи в блокноте используя ключ шифрования графа Варшавского. Хотя записей в пухлой книжице было много, подавляющая их часть оказалась совершенно пустой, устаревшей много дней назад. Если бы моя рука дотянулась, я бы отвесил крепкую затрещину тому мудаку-агенту нашей Службы Внешних Слежений, который подсунул нам эту галиматью, не позаботившись ее предварительно почисть, хотя бы вырвать потерявшие актуальность страницы. Ничего, вернусь в Москву – будет что сказать императорскому конфиденту. Нет, я не стукач, но когда из-за чьей-то лени приходится терять время и делать при этом дурную работу, то такое без реакции оставлять нельзя.

Работала над интерпретацией записей в основном Бондарева, я же поглядывал на скучавшую, которая сидела напротив меня. Иногда я трогал ее голую коленку, и тогда чеширская кошечка тут же оживала, в ее серых глазах мелькали озорные искры. Мне даже хотелось оставить Наталью Петровну здесь одну, возиться с трудами нашей агентуры, самому уединиться с англичанкой для более приятных исследований.

Наверное, это было бы несправедливым, невежливым по отношению к госпоже Бондаревой, но, с другой стороны, то, что сейчас делала штабс-капитан имело мало смысла: ведь Гера сказала, что информация в ячейке будет большей частью ложная. При этом мы все равно должны были отработать полученную информацию для полноты картины. И еще потому, что боги тоже могут заблуждаться. Даже если данные Службы Внешних Слежений неверны, то нам будет полезным иметь представление, как и в чем нас пытаются ввести в заблуждение.

– Я вскрываю конверты? – спросила Бондарева, сделав несколько пометок на листке и отложив блокнот.

– Вскрывай, – согласится я.

– Сразу могу сказать: здесь деньги, – Наташа положила ладонь на конверт лежавший слева. – А здесь последняя информация по данным о цели, – второй рукой она накрыла другой конверт. – И кажется мне, эта информация близка к истине. Величайшая могла не знать об этом информационном дополнении – его положили в ячейку в день нашего прилета.

– Наташ, но вы же тут с Бабским менталисты – информационная составляющая висит на вас. А я… Я здесь просто любуюсь красивыми женщинами и между делом принимаю решения. Ах, да, еще курю иногда. Дамы, позволите? – я потянулся к коробочке с «Никольскими».

– Откройте пошире окно, корнет, – с недовольством проговорила Бондарева. Ей так нравилось упоминать мое звание, подчеркивая, что она в этом вопросе выше меня.

– Есть, ваша милость! – встав, я для потехи щелкнул каблуками. Хотя я много шутил, дальнейшими планами по нашей операции, был я озабочен не меньше Бондаревой, только, думая над ними, не делал столь серьезное лицо.

Пока я наполнял кухню сырым воздухом британской столицы, Наташа вскрыла оба конверта, уронив на стол кусочки сургуча, бросив поверх несколько крупных купюр. Деньги дополняли содержимое ячейки вовсе не по причине нашей финансовой необеспеченности, а прилагались как бы на всякий случай – ход таких операций редко идет по плану, что уже многократно доказал вчерашний день.

Наташа открыла второй конверт и пока я прикуривал и пускал клубы табачного дыма, водила пальцем по строкам извлеченного листка. Сверялась с шифр-ключом. Хлопнула дверь, послышались шаги на лестнице. Элизабет тут же встрепенулась, вопросительно глянула на меня.

– Бабский, – коротко пояснил я, чувствуя приближение поручика.

Он зашел с двумя тяжелыми пакетами и тут же начал что-то нести насчет английских коров – я даже не сразу понял, что это шутка.

– Здесь указание на место нашей цели. По мнению информаторов вероятность, что Ключ и Таблички Панди в данной точке близка к 100%, – с возбуждением выдохнула Бондарева, не обращая внимание на Бабского. – Датируется пятнадцатым июня, то есть вчерашним днем. Причем время сообщения 23:17. И на данном этапе в истинность этих сведений я верю. Поручик, немедленно сюда карту! – снова раскомандовалась Наталья Петровна.

– Есть! – как-то так вышло, что Бабский тоже щелкнул каблуками, спешно освободившись от сумок с продуктами.

– Элиз, прелесть моя, разберись, пожалуйста, с пакетами, – попросил я. – А то видишь, как наши менталисты заняты.

– Я могу попробовать что-то приготовить, – отозвалась англичанка. – Готовила иногда себе, когда училась в колледже. И для Теодора, кстати готовила несколько раз.

– Только не делай это так, как для Теодора. Знаю же, ты мечтала его отравить! – чуть не поперхнувшись табачным дымом, напомнил я.

Теперь все были при деле: я курил; Элизабет думала, что она может приготовить из разложенных возле плиты продуктов; Бабский с Бондаревой пытались разложить карту Лондона на обеденном столе. Когда я затушил окурок, наши менталисты, посовещались, соединили руки, образуя замкнутый контур, начали сканировать город. Метод этот довольно эффективен, когда карта является образом реального городского пространства. Я сам пользовался подобным приемом сотни раз, правда справлялся с этим сам, без сторонней подпитки. Энергетика, что у Натальи Петровны, что у Бабского оставляла желать лучшего. Впрочем, это не их вина – это вина современных магических школ данного мира.

– Помочь? – полюбопытствовал я, любуясь раскрасневшимся от напряжения личиком Наташи.

– Кое-что проступает… И очень похоже, что последняя запись в конверте указывает на верное направление, – не открывая глаз, сказала штабс-капитан. – Ну, помоги, если так хочешь, – добавила она, отпуская левую руку Алексея Давыдовича.

– Правую тоже отпусти, – сказал я, давая понять Бабскому, что не собираюсь делать треугольник, а намерен занять его место.

Когда мы с Наташей сплели пальцы, она попросила:

– Только медленно. Я пока не могу к тебе привыкнуть.

– Очень медленно и не на всю глубину. Буду нежен как с девочкой, – пообещал я.

Элизабет прыснула смехом, роняя на стол картошку.

– Дурацкая шуточка, корнет! – сердито глядя на меня, штабс-капитан до боли сжала пальцы.

– Да успокойся ты. Шутка как шутка. У Алексея Давыдовича шутки не лучше. Все, поехали: ты сканируешь; я – просто батарейка, – я закрыл глаза и расслабил руки, давая больше свободы баронессе для манипуляций над картой.

Бондарева успокоилась, сосредотачиваясь, после недавнего опыта, с явной настороженностью готовясь принять мою энергию. Я не стал мучить баронессу – пустил поток, не перегружая ее каналы. Прошло минут десять прежде, чем она произнесла:

– В общем, подтверждаю то, что в конверте – истина. Ясно вижу цель на Whipps Cross. Это замок… Да… справа от дороги не доезжая прудов. Там очень серьезная охрана. Не менее десятка магов высокого уровня.

– Howard Stein's Castle? – поглядывая на карту, произнес Бабский.

Я открыл глаза, выискивая это место на плане британской столицы. Помня слова Геры, я понимал, что это скорее всего ловушка, устроенная менталистами герцога Уэйна для наших менталистов, которые будут сканировать по проекции, как это сейчас делала Бондарева. Однако, полностью исключить, что Наташа была права нельзя. Все это очень сложная игра, в которой якобы ложная цель на самом деле может быть целью настоящей. И по-хорошему самым лучшим способом найти истину было бы мое внетелесное путешествие в этот замок на Уиппс Кросс.

Такое, как я делал это с помощью Родерика, когда наведывался в гости к Гере. Только кто в этот раз может заменить Родерика? Точно не Бабский. Наташа? Очень спорный вопрос. И он даже не в доверии, но в том, что она – прекрасный менталист, но у нее нет тех необходимых навыков, которые были у Родерика. И второе: дело в том, что она – именно прекрасный менталист. Пока меня не будет в теле, значительная часть меня для нее будет открытой книгой, ведь ментальная проекция меня останется на какое-то время на физическом теле графа Елецкого. Есть там много такого, чего я очень не хотел бы показывать ей. Например, все свое прошлое. Хотя я показал ей сегодня кусочек себя, это было очень дозированным, щадящим. Если Наташа увидит больше, она просто сойдет с ума. Родерику это не угрожало, потому что он не менталист и не может смотреть так глубоко, а вот госпожа Бондарева может туда влезть. Эффект будет такой, как случайному человеку оказаться в полной темноте внутри трансформаторной будки – высоковольтный ток может несчастного не пощадить.

– Наташ, ты когда-нибудь частично выходила из своего тела? – полюбопытствовал я. И улыбнулся, предвкушая ответ.

***

Возвращаясь из Багряного дворца графиня нарушила, наверное, с десяток правил. На Казанском мосту, гневно сигналя, за ней даже увязался синий «Буцефал», но Елецкая потянула бронзовый рычажок, давая своему стальному зверю больше силы. Стрелка указателя скорости поползла вправо, быстро достигла отметки «130», и «Буцефал» затерялся где-то позади.