Это было распятье с крышей из двух грубых досок. Теплов пригляделся к нему – и почувствовал, как его передернуло от отвращения. Фигура на кресте не могла быть Иисусом. Перед ним висело распятое антропоморфное нечто – две ноги, две руки, голова. На этом его сходство с человеком заканчивалось. Конечности фигуры были вывернуты под острыми углами. Голова казалась слишком большой для худого изможденного тела. Лицо же… Теплов был уверен, что гротескное, будто оплавленное, лицо существа на кресте будет преследовать его в ночных кошмарах. С гадливым любопытством молодой человек вглядывался в фигуру, постепенно понимая, что это ужасное нечто было искусно вырезано из дерева гениальным, но безусловно больным резчиком. Россказни охотника про брошенную церковь больше не вызывали у Дмитрия усмешки.

Лошадь всхрапнула и нервно переступила с ноги на ногу.

– Ну, тихо… – ласково обратился к ней Дмитрий. Успокоение не подействовало. Фырканье перешло в громкое ржание. Лошадь начала взволнованно бить копытом.

– Да что с тобой такое?!

Вместо ответа, лошадь резко встала на дыбы. Теплов от неожиданности не удержался в седле и слетел на землю, чудом не зацепившись ногой за стремя. Лишившись седока, лошадь рванулась в сторону и скрылась в тумане.

Опираясь на ружье, как на палку, Дмитрий поднялся с земли, потирая ушибленную спину. Ржание и топот все удалялись, а понять в тумане, откуда исходит звук, не представлялось возможным.

– Прав был охотник, черт бы его побрал, – уже вслух повторил Теплов. Он огляделся, пытаясь сообразить, что делать дальше. Искать лошадь в тумане – самоубийство. Идти дальше непонятно куда – глупо. Развернуться и попытаться найти дорогу обратно – самый верный вариант, но в таком тумане лезть на болота… И неизвестно, сколько придется идти без лошади.

Где-то рядом завыл волк. За ним еще. Присоединился третий. Дмитрий вскинул ружье, лихорадочно озираясь. Где-то рядом кружила стая волков, а у него всего лишь охотничья двустволка и ни одного патрона про запас. Из тумана вновь раздалось испуганное ржание, переходящее в булькающий истеричный хрип, утонувший в лае. Волки добрались до лошади – и скоро придут за ним…

Дмитрий отошел к кресту, дававшему хоть какую-то защиту от нападения со спины, и припал на колено у его подножия. Из тумана слышался хруст веток и сухой травы. Кто-то рычал. У самой границы белесого марева мелькнула чья-то тень. Теплов не пытался стрелять: патрона в ружье всего два, их стоило беречь, пока не представится шанс выстрелить наверняка и не промахнуться. Ведь достать из кармана запасные и перезарядить ружье ему, скорее всего, не дадут…

Первый волк выступил из тумана буквально в паре саженей от него, сверкая звериными глазами. Серый хищник остановился и оскалил пасть, утробно рыча. Дмитрий навел на него ствол ружья и со щелчком взвел оба курка. Волк не пошевелился, продолжая низко рычать. Затем из-за белой завесы появился еще один зверь. За ним – еще один. И еще. Четверка волков окружила Теплова полукольцом, припадая к земле и скаля зубы. Несмотря на сжимающий сердце страх, ему бросилась в глаза необычность этих зверей: похоже было, что головы животных окружала грива на манер львиной. Дмитрий ожидал броска в любой момент, но хищников будто что-то удерживало. «Крест!»

Жуткое существо на кресте напугало его лошадь и, похоже, оказывало такое же воздействие на волков, которые не спешили броситься и разорвать его. Дмитрий застыл, перебирая варианты в голове. Оставаться на месте? Но сколько? Пока зверям не надоест? Или выстрелить? Только отпугнет ли это волков или наоборот, выведет их из транса и заставит напасть?

За спиной хрустнула ветка. Теплов позволил себе бегло оглянуться, но ничего не заметил. Только волки что-то почувствовали. Они нервно прижимали уши к голове и прятали хвосты между ног. Наконец, первый волк, видимо – вожак, заскулил и скрылся обратно в туман. За ним последовали три его собрата.

Теплов проводил их взглядом и впервые за все время успокоенно выдохнул. Он обернулся – и встал как вкопанный. На границе тумана за распятием застыла человеческая фигура.

– Сергей Александрович? – неуверенно спросил Теплов. Фигура покачала головой и сделала шаг вперед.

– Как вы здесь очутились? – раздался мелодичный женский голос.

III

4 мая 1881 года,

улица Пречистенка, Москва

В гостиной небольшого особняка на Пречистенке сидели двое: миниатюрная пожилая дама и молодой человек. Их разделял небольшой столик, на котором сейчас стояли две чайных пары. Молодой человек – темноволосый, с голубыми глазами, что меняли цвет в зависимости от освещения – как раз заканчивал свой рассказ, задумчиво перекатывая меж костяшек пальцев крупную монету.

– …А посему, осмотрев весь ваш дом и тщательно изучив его историю, я готов с уверенностью утверждать, что никакие призраки вас беспокоить не должны.

– Но как же… – удивленно воскликнула дама. – Я же видела ее своими глазами. Невеста в белом подвенечном платье стояла в конце коридора. Я чуть было не умерла от ужаса!

– Да, кстати, о девице в белом платье, – пробормотал молодой человек, сверяясь с карманными часами. На их крышке был выгравирован диковинный герб – ключ сложной и изящной формы, который обвила зеленая змея.

За дверями гостиной меж тем послышались торопливые шаги.

– Вот сейчас и выясним, – сказал молодой человек, азартно потирая руки.

В комнату влетел лысеющий господин лет сорока. Он остановился, удивленно разглядывая даму и ее собеседника. Неуверенное выражение лица быстро сменила маска волнения и заботы.

– Тетушка, слава богу, вы живы-здоровы! – воскликнул он.

– А почему бы мне не быть таковой? – иронично вскинула брови дама.

– Как же! Мне только что пришла записка, в которой утверждалось, что ночью вас хватил удар и вы сейчас при смерти!

– Глупость какая! – возмутилась старушка.

– Совсем не глупость, – вступил в разговор молодой человек. – Наоборот, это напрямую связано с вашими видениями.

– Простите, но с кем имею честь? – раздраженно поинтересовался лысоватый господин.

– Ах да, я совсем забыл представиться, – чуть улыбнулся молодой человек. – Граф Корсаков, Владимир Николаевич. В некотором роде консультант по вопросам всего пугающего и необъяснимого.

– И что же привело вас к моей тетушке? – осведомился мужчина.

– Ее приглашение. Видите ли, с недавнего времени вашу единственную родственницу (это важно, давайте запомним) начали посещать странные видения. Шаги в пустых коридорах. Двери и окна, что поутру оказывались открытыми, хотя она самолично следила, чтобы прислуга их запирала. А с недавних пор еще и явления некой бледной девицы в подвенечном платье.

– И что же, вы хотите ее убедить, что в доме поселился призрак? – усмехнулся племянник.

– Наоборот! – радостно воскликнул Корсаков. – Я убедился, что никаких призраков здесь нет. Правда… – Он замялся в притворном сомнении. – Что ж, пожалуй, скажу! Также я выяснил, что – мадам, прошу меня простить – у вашей тетушки репутация крайне скаредной особы!

– Быть такого не может! – возмутилась дама.

– Неслыханно! – поддержал ее племянник.

– Может! – все так же жизнерадостно продолжил Корсаков. – Причем, как выяснилось, это мнение разделяют не только слуги, но и вы сами. Возможно, поэтому вам удалось так быстро договориться с ними о том, чтобы они позволяли себе небольшие невинные шалости. Поначалу, по крайней мере. А потом нашли известную в определенных кругах мадемуазель Шарлотту, славную своей готовностью исполнить любой каприз, если он будет щедро оплачен. Сию особу в белом платье слуги впускали через черный ход, а она, в свою очередь, разыгрывала спектакль для вашей тетушки. Вы же терпеливо ждали, пока ваша благодетельница скоропостижно скончается от испуга, оставив вам дом и немаленькое наследство. По крайней мере, этими богатствами вы планировали поделиться со слугами и мадемуазель Шарлоттой. Вернее, они клянутся и божатся, что именно так все и было.

Тетушка и племянник уставились на Корсакова с одинаково пораженными лицами, а затем медленно перевели взгляды друг на друга. За дверью раздался гулкий топот форменных сапог. Владимир извлек из кармана часы и довольно щелкнул языком:

– А вот и полиция, как раз вовремя!

Корсаков вежливо допил чай, вернул чашечку на блюдце и поднялся из кресла.

– Дальше, думаю, вы найдете, что с ними обсудить. Мне же позвольте вас покинуть, ибо сей презабавнейший случай все же не относится к сфере моих интересов.

Он направился к двери, но на полпути остановился, хлопнул себя по лбу и сказал:

– Ах да, чуть не забыл! Мой гонорар попрошу отправить по адресу, указанному на визитке. Честь имею!

Домой Владимир возвращался, невольно посмеиваясь, с твердым намерением уделить остаток дня отдыху. Однако в прихожей его встретил недавно нанятый слуга, который, принимая плащ, вежливо сообщил:

– Владимир Николаевич, вам письмо.

* * *

Братья Корсаковы, Владимир и Петр, молча сверлили глазами лежащий между ними на столе конверт. Письмо нашло адресата в старенькой, еще допожарной, усадьбе на Пречистенке. Владимиру пришлось задержаться в Первопрестольной. Минувший, 1880 год, он закончил, расследуя убийства в Дмитриевском юнкерском училище. Преступника, насылавшего на своих жертв мстительных призраков, удалось остановить, но цену пришлось заплатить немалую. В схватке с убийцей Корсаков потерял сознание, а очнулся спустя почти два дня в больнице, обездвиженный и обессиленный.

Одним из первых посетителей Владимира стал безымянный жандармский полковник, втравивший его в расследование. Он обещал заплатить Корсакову единственной валютой, которую тот был готов принять: правдой. Правдой о том, что произошло с Владимиром и его близкими три года назад, во время Русско-турецкой войны. Трагические события даровали Корсакову необычайный дар, но забрали его память.

Полковник, который всегда знал куда больше, чем говорил, сдержал обещание и дал ему совет: «На вашем месте я бы отправился в отчий дом и поискал там бумаги, которые отец не рискнул бы оставить на виду». Но вместе с советом Корсаков получил и кошмарные сны, повторявшиеся если не каждую ночь, то как минимум каждую неделю. В них Владимир возвращался домой – и находил усадьбу разоренной. Кошмары не даровали ответов. Как искать бумаги, если проклятое злобное нечто опередило его, явившись в усадьбу и разорив все самое дорогое, что оставалось в жизни Владимира?

Поэтому Корсаков медлил. Он перебрался в особняк на Пречистенке в начале марта, устав находиться в больнице. Восстановление проходило медленно, но верно. В начале февраля он уже гонял сиделок в лавки колониальных товаров и учил их варить кофе. К концу зимы начал вставать с постели, пусть и с помощью специально нанятого слуги и щегольской трости (сейчас Корсаков по большому счету обходился и без нее, но держал на случай внезапного приступа слабости). С тростью вообще вышла история: Владимир проявил упорное нежелание идти на компромисс с прежним образом жизни, так что выбирал аксессуар тщательно. У дверей его палаты выстроилась целая очередь мастеров, жаждущих продемонстрировать собственный товар. Рассерженные врачи вынуждены были их выгонять, что и повлияло на решение Корсакова перебраться в более приличествующие ему апартаменты. Тем более что доктора к его выздоровлению никакого отношения не имели и их надзор более напоминал попытки разгадать природу его недуга, а не заботу о больном.