Молча я наблюдала в зеркало за дуэлью взглядов. Если о чём-то расспрашивать, то не в присутствии нервной девицы. А лучше узнать историю этого тела у главного лекаря. С ним я собиралась обстоятельно побеседовать. Не отвертится! Буду давить на отсутствие памяти!

Пусть лечит. Я больна! На всю голову!

Кабинет главного лекаря больше напоминал будуар стареющей женщины. Всё вычурно и обильно. Статуэтки, вазочки, пуфики и подушечки. Много золотого блеска и завитушек, свойственных стилю барокко.

При моём появлении господин Холл поднялся из-за письменного стола с круглыми боками и кривыми ножками и проводил меня на софу.

С одной из боковых сторон у софы был высокий и широкий выступ. Так что можно было удобно сесть на неё с ногами, выставить локоть на уступчик и подпереть рукой тяжёлую голову. Иномирный диванчик для психотерапии!

– Леди Гровенор, как ваше самочувствие? – вежливо поинтересовался главный королевский лекарь.

– Как? Как у того, кого повесили, – вздохнув, целомудренно опустила глазки к полу. – У меня всё болит.

– Мои помощницы доложили о ваших травмах. Моё лечение уже завтра облегчит ваше состояние.

– Ошибаетесь… – прошептала со слезой в голосе.

Слёзы красивых женщин обычно достают даже до суровых мужских сердец.

– Что вас беспокоит? – доктор нахмурился, вытянул из кармана очередной белоснежный платок и потянулся к моему запястью. Ещё спросил разрешения прикоснуться! – Миледи, вы позволите, я посчитаю ваш пульс?

И посчитал через платок. У меня даже веко дёрнулось. Угораздило меня попасть в мир напыщенных снобов и пуританских взглядов!

– Пульс вам не скажет того, что у меня на сердце. Мне нужна ваша помощь…

На этих словах главный королевский лекарь некрасиво отшатнулся от меня. И я поспешила пояснить.

– Ничего такого! Вы ведь лекарь. Помогите мне вернуть память! Это всё, о чём я вас молю. Расскажите мою историю! Что произошло до того, как я… как меня…

Тут я пустила настоящую слезу, потому что вспомнила, как классно я отметила свой день рождения. И мы с подругами собирались летом слетать на Бали! А там пляж, мы в купальниках и тестостероновые красавчики в плавках вокруг. И теперь я никуда не пое-е-ду-у. У-уу!

– Леди Гровенор! Успокойтесь. Не нужно так убиваться. Вот, выпейте воды! Всё уже позади. Вас помиловали, – мужчина налил в стакан воды из хрустального графина и прежде, чем подать мне, что-то там пробормотал над ним. Мне даже показалось, что вода вспыхнула голубоватым огоньком. Но, моргнув, ничего такого сверкающего больше не увидела. – Конечно, я вам всё расскажу. Что вас интересует в первую очередь?

– Начните сначала. Кто моя семья и где они сейчас?

– Кх, вы и этого не помните?

– Вообще ничего! Чистый лист! Вы представляете, как мне тяжело? За что такие муки? А ведь меня оправдал сам король!

– Вы и короля не помните?

Вот хотелось покрутить у виска. Если я себя не помню, то короля тем более.

– Нет. А завтра аудиенция, – напомнила, вздохнув, и одним махом выпила целебную водичку. Эффект проявился практически сразу. Слёзы высохли, захотелось не только языком молоть, но и действовать. Еле удержалась, чтобы не подскочить с софы.

– Ну, хорошо. Если я вам расскажу, то ничего страшного не случится же? Ведь это и так все знают.

Казалось, лекарь уговаривал сам себя. Ну, его понять можно. Если тут вешают герцогинь, то лишить головы какого-то докторишку совсем не проблема.

– Смелее, – подбодрила. – Расскажите известные факты.

– Вы, герцогиня, появились на свет восемнадцать лет назад двадцать третьего жаркого зарева^[1]… – на этом моменте я мысленно чертыхнулась. Случилась же беда попасть в столь юную особу. С таких спрос, как правило, больше. Ещё и названия месяцев непонятные. – Ваши родители Стефан и Флора Гровенор происходили из весьма благородных и древних родов. Ваш отец – старший брат короля.

– Постойте! Король Ричард – мой дядя?!

– Да.

– А почему он король, а не мой отец?

– Ш-шш! – главный лекарь зашипел на меня рассерженной змеёй. – Вы в своём уме?!

– В том-то и дело, что не в своём, – буркнула и постаралась без дополнительных вопросов выслушать рассказ. – Простите мою неосмотрительность. Но я не помню правил престолонаследования.

– Королю Ричарду ещё при жизни власть передал отец. Ваш дедушка поступил по уму. Выбрал лучшего кандидата, твёрдого в своих убеждениях, но способного шире смотреть на мир. А ваш отец… Уж простите за прямоту…

– Ничего-ничего, говорите правду. Я не обижусь.

– Ваш отец был управляемым и слушал льстивые речи недовольных придворных, не желающих менять свой образ жизни.

– Тюфяк, – сделала вывод и задумалась. Картина понемногу вырисовывалась. – Но какова была моя роль в мятеже? Если меня приговорили к смертной казни, стало быть, меня в чём-то подозревали?

– Конечно! Вы ведь дочь мятежника! – торжественно оповестил лекарь и замолк.

– И… конкретно я сделала… Что?

– Как что? – не понял он. – Вы дочь изменника и предателя. Вашего отца и подстрекателей обезглавили. Король подавил мятеж и уничтожил всех злоумышленников. Не помиловал даже личных слуг в вашем родовом замке.

– Этого оказалось достаточно, чтобы меня повесить. Я расплатилась за грехи родителя… Вот как…

Меня такой итог не слишком удивил. В нашей средневековой истории подобные чудовищные расправы были известны. Могли вырезать семьи до какого-то колена для устрашения тех, кто посягал на трон.

– А где моя мама?

– Ваша матушка умерла десять лет назад, не сумев разродиться наследником.

– У меня остались ещё какие-то родственники? Возможно, по линии матери?

– Кроме короля, у вас есть бабушка. Вдовствующая королева. Но она не пожелала за вас заступиться, – потупив глаза, признался лекарь.

Не смогла или не захотела? Бабушки, они такие разные. Одна последний рубль отдаст непутёвому внуку, а другая видеть не хочет и наследство лучше отпишет чёрному риэлтору, чем внучке, которая правнука в подоле принесла. Видела я таких.

– Вы многое прояснили, господин Холл. Скажите, я чему-нибудь училась? У меня были способности к чему-нибудь?

– Вы были на домашнем обучении. Я не компетентен в этой области. Как все благородные дочери, вы были кротким и послушным ребёнком. Один раз я слышал ваше чудесное пение. Какие у вас таланты, я не знаю, – лекарь сочувствующе заглянул мне в лицо.

– Сомневаюсь, что после пережитого смогу беззаботно чирикать, – фыркнула недовольно.

Я всё ещё не понимала, как мне выживать дальше. Решающей станет аудиенция у короля. Я всегда была реалисткой и не мечтала, что король вдруг сжалится над бедной сироткой. Как бы глубже не закопал! С глаз долой, из сердца вон.

– Скажите, я могу забрать свою одежду? Сохранились какие-либо вещи? Я ведь не могу носить одно и то же платье днём, и спать в нём ночью.

Ожидая ответ, я мысленно скандировала: только пустите меня в мою бывшую комнату, где бы она ни была! Я уж вытрясу из вещичек всё, что можно!

– Король завтра сам вам озвучит своё решение. Я лишь могу на ночь вам выдать больничную одежду.

Конечно, ответ меня не удовлетворил, но давить на лекаря было бесполезно. Слишком он боится оказаться втянутым в скандал. Пришлось согласиться на эту малость. Но я ещё попросила ужин. Голодные спазмы желудка уже битый час напоминали: организму пора поесть! Когда в последний раз ела герцогиня? По ощущениям я бы сейчас мамонта съела и добавки попросила!

Да уж, юной Евангелине не позавидуешь. Не родись герцогиней, а родись у умных родителей. И не сиделось же папашке в родовом замке. Власти возжелал, а ума не нажил.

Глава 4. Аудиенция с подвохом

Разбудили меня ни свет, ни заря. Служанки снова макали меня в ванну с ароматными травами, натирали, смазывали, растирали моё побитое тело, доводя до состояния лёгкого облачка. Не знаю, что за чудо-средства были у них в арсенале, но, как и обещал вчера главный королевский лекарь, синяки почти сошли. Ушибленные рёбра перестали ныть при малейшем движении, и появилось общее ощущение хорошего самочувствия.

В общем, к аудиенции я была готова уже в десять утра. Как выяснилось, часов в сутках здесь тоже было двадцать четыре. Цифры на циферблате часов выглядели, как и наши римские. А вот с чтением мне не повезло. Прочитать я в кабинете лекаря ничего не сумела. Попросила у него книгу по этикету и опростоволосилась. Польза от неё теперь только одна – положить на голову и тренировать осанку и поклоны.

На завтрак мне принесли размазанную по тарелке серую овсянку с ломтиком сыра и чашку холодного чая с привкусом мешковины.

Вчерашний ужин тоже был из ряда вон плох. Недоваренная перловка, сдобренная прогорклым маслом, с куском грудки утки. Отдельно в маленькой пиале подали кислый ягодный соус. Напитком служило разбавленное водой вино.

Ковыряла я утром шедевр местных поваров молча, сцепив зубы. Даже пару ложек проглотила. Мне было непонятно – это так всегда отвратительно готовят или так кормят опальную герцогиню. Выказывать недовольство было опасно. Могут и в тарелку плюнуть, и ещё какой-нибудь гадости подложить! А застрять на фаянсовом горшке в мои планы не входило.

Ответ на свои размышления я получила от господина королевского лекаря, когда он меня пожурил, что я мало ем. Ему служанки доложили. Не ценю я старания достопочтенного господина королевского лекаря, а он достал для меня блюда со стола придворных дворян!

После завтрака господин Холл передал меня под конвой капитана королевских гвардейцев – тех самых бравых ребят в зелёной форме. Шли мы долго через помпезные залы королевского дворца. Поднимались по мраморной лестнице на два этажа вверх. И снова шли анфиладой залов.

Во дворце было достаточно пустынно. Редкие придворные при нашем приближении шарахались к стенам. Сразу начинали комично шептаться.

– Это она… Герцогиня, – с придыханием шушукались две молодые особы.

– Ага, сам Светлый отец заступился.

– Бедный король, так несправедливо! – вступили в разговор мужчины, похожие на служащих.

– Вы уверены, что это герцогиня Евангелина Гровенор? Как она подурнела! – язвительно улыбнулась доброжелательница. Но стоило мне встретиться с женщиной взглядом, как она тут же испуганно прижала платочек к губам.

Видимо, впечатлила моя белозубая улыбка. Или всему виной жест с оттопыренным средним пальцем? Знают ли местные его значение? Вряд ли! Но убегала она по коридору так, что пятки сверкали. Я хоть душу отвела!

Наконец-то забег по лабиринту этажей и лестниц закончился в небольшом, почти пустом зале. В средине комнаты стоял постамент с зеленоватой штуковиной. Формой он напоминал… Китайцы о таком говорят – нефритовый жезл.

Придумать, для чего эта штуковина предназначена, я могла. В голову лезло всякое с пометкой старше восемнадцати лет. Бледное лицо герцогини даже разрумянилось. Я чувствовала, как горят мои щёки. Тьфу, иномирные извращенцы!

Пока я мучилась догадками, чеканя шаг, в зал вошёл мужчина, весь в чёрном. Только на лацкане пиджака был оригинальный золотой знак. Ювелир вписал в треугольник ухо, глаз и губы. И чтобы это значило? Ухо-горло-нос иномирный?

Пока я его рассматривала, мужик приблизился. Постоял рядом, прищурив глаза и заложив руки за спину. Потом спросил:

– Вы знаете, кто я?

– Не король, – ответила чётко. Портрет короля мне вчера господин лекарь показывал.

– Подойдите к жезлу и обхватите его руками, – приказал незнакомец, не представившись.

Подумаешь цаца! Я и подошла. При ближайшем рассмотрении нефритовый кол оказался высокой башней с конической крышей. Стоило мне крепко обхватить его руками, как пол под ногами вздрогнул, и я полетела вниз, в чёрный глубокий колодец.