Наверное, так я научился читать людей. Мне была интересна их жизнь, повадки и инстинкты, скрывать которые они не умели. Где как не здесь увидеть всю глубину пороков?

Тут иногда выполнялись задания, разумеется, где в водовороте спиртного и развратных девиц было легко убрать нужного человека без единого выстрела. Сегодняшний день – просто наблюдение за новым объектом. Еще один из длинного перечня.

Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: от его смерти этому миру станет только лучше. Зажравшийся политикан, живущий за счет откусываний городских и региональных бюджетов, прогнивший до самого нутра представитель власти, сальный, что аж вонял жиром. Имел жену и трех любовниц, но и это не мешало ему снимать однодневок в таких заведениях. А позже убивать их в процессе утоления голода. Не всех, но прецеденты были.

Убрать его решили свои же, быстро скинуть с дороги и забрать свой куш из пышной доли. Просто передел власти, во все времена он был, есть и будет.

А мне все равно, кого убирать. Я называл сумму, за каждого ублюдка свою. Не потому что это зависело от сложности, скорее, потому, что зависело от высоты полета убираемого объекта. Ну и сопутствующих проблем, реальных в обозримом будущем, если что-то пойдет не так.

Таким образом я сколотил целое состояние, но это все не тратилось с такой же скоростью, с какой зарабатывалось. Просто подушка для случая, когда возможна ошибка. А ее допустить мог любой. Даже такой скрупулезный человек, как я.

—Односолодовый виски на ваш выбор, – сказал бармену, усаживаясь за барную стойку, сканируя пространство.

На втором этаже людей меньше, тут только те, кто смог преодолеть крутую лестницу, а значит, был более-менее трезв. С высоты видно как раз то, что мне было нужно. Не сводя внимательного хищного взгляда с цели, я прощупывал почву. Убрать этого ублюдка проще простого, хотя бы потому что охрана у него для галочки, от пацанвы уличной отгонять, не более. На самом деле он достаточно уверен в своем положении и не считал, что его люди захотят опрокинуть босса.

Первое правило человека в подобной среде – не доверяй никому, даже собственной тени. То может оказаться не она.

Какое-то движение слева привлекло внимание. Возня.

—Я не знакомлюсь, – прозвучало уверенно, жестко, но при этом вежливо.

Мой глаз зацепился за единственную странную вещь – девушку в скромном платье, которая сидела, сложив ноги на подножку барного стула и пила сок. И когда я сказал “скромное”, я имел в виду буквально ниже колена и без выреза. В обтяжку, но скромное. На руке дорогие часы, золотое кольцо. Ногти ухожены, но без кричащего лака.

Подвыпивший мужик за тридцать начал приставать к ней, как это могли делать только такие люди, считавшие себя мастерами пикапа. Медленно скосив голову еще правее, я снова бросил взгляд на испуганную девчушку, больше похожу на ребенка, которого случайно занесло сюда скорее с молодыми родителями. Пока мать брыкается на танцполе в попытках возродить былую молодость, ребенок терпеливо ждет у музыкальной колонки и трет глаза от того, что хочет спать.

—Да ладно, чего тебе. Ты красивая, я красивый. Опа-жопа все дела, – не унимался ублюдок.

Я считывал ее реакцию. Медленно-лениво, размеренно. С языком тела я был знаком лучше, чем с умением коммуницировать ртом.

Возмущена, напугана и испытывала нетерпение и отвращение. Руки сильнее сжали стакан.

Я уловил нежный аромат ее духов и заставил себя переключиться, но не вышло. Что-то заставило меня пристально всмотреться в нее. Хотелось вырвать ее из рук этого ушлепочного.

Хотя я никогда не был праведником, не был защитником бедных и убогих, и мне на людей было плевать с высокой колокольни. Здесь же я впервые отвлекся от важного в угоду второстепенного.

Внешне она красива чисто от природы, ни губы, ни грудь не сделаны. Профиль точеный, но при этом достаточно молодой. Лицо не тронуто косметикой, хирургическими вмешательствами и прочими тюнингами. При данных исходных логично было бы предположить, что она тут смотрелась как пятое колесо в телеге. Избыточной.

—Извините. Мне это неинтересно.

Девушка напряглась, покрутив головой во все стороны. Не сказать, что испугана до такого уровня, чтобы звать на помощь, но все же насторожена. Когда лицо развернулось так, что я увидел его фас, я моментально сфотографировал его. Профдеформация. Но снимок был ударом под дых. Торкнуло по касательной.

Нежные черты, молода, очевидно, не более двадцати. В глазах пылал праведный гнев, но сил дать отпор так, как надо, у нее не было.

Качнувшись на пятках, форменный извращенец, что кстати, читалось в его взгляде, явно не был доволен ответом, а потому схватил ее за руку. Грубо прижимая к себе.

—Вы что делаете? – голос девушки уже звучал на пару тонов выше. Спрыгнув со стула, она попыталась вырваться, но мужик обхватил точеную фигурку так, что девушке не выбраться самой.

Вокруг были люди, но они предпочли не видеть.

Не знаю, что тогда двигало мною, и почему я, опрокинув залпом содержимое стакана, шустро поднялся и начал двигаться в их сторону. Вытянув руку, я схватил ублюдка за голову и со всего размаха приложил о барную стойку носом. Кровь полилась рекой, а у меня даже пульс не участился. Только спустя секунды я понял, что заодно коснулся и ее. Девушка испуганно вскрикнула, боковым зрением я видел, что она терла рукой бедро.

—Сука, ты что сделал? – мужик бросал понты для приезжих, вызывая у меня смех.

Спину начал прожигать взгляд, но я, не оборачиваясь, потянул мужика по лестнице вниз за шиворот. А позже вытолкал его на улицу.

—Я тебе скажу один раз, больше не буду. Я просто найду тебя и вырву твой маленький тощий член, а затем затолкаю тебе его в рот, если ты еще раз вот так вот подойдешь к кому-то.

Замолчав на минуту, из меня вырвалось:

—Особенно к ней.

Прижав ублюдка к стене так, чтобы он меня не видел, я прошептал чистую правду.

Почему я это сказал – до сих пор загадка, как и то, почему я «впрягся». Но с этих пор моя жизнь разделилась на “до” и “после”, потому что я начал следить за той, кто не являлась моей целью. Я изучал девушку, не обидевшую даже комара. И чем больше я макался в ее жизнь, тем сильнее мне не хотелось из нее выныривать.

И тем сильнее мне хотелось убить каждого, кто просто на нее смотрел.

ГЛАВА 4

МАША

М: «Раз уж ты в курсе, кто я, может я тоже спрошу немного о тебе? Расскажешь?».

Незнакомец: «Безопасник. Охраняю людей от других плохих».

Сжав губы, я еще раз перечитала сообщение. Конечно, я рассчитывала на другое. Например, неплохо было бы начать с имени и возраста. Некоторые догадки у меня были, разумеется. Мне казалось, что Незнакомцу должно быть точно за двадцать. Однозначно старше меня, может даже ближе к тридцати.

М: «То есть охраняешь тоже плохих?».

Незнакомец: «Иногда. Все мы немного чудовища. Каждый по-своему. Кроме тебя, пожалуй».

Сердце пропустило удар и снова понеслось вперед, толкая меня ближе к чему-то неизведанному.

М: «С чего ты так решил?»

Незнакомец: «Просто знаю. Ты в своей жизни и паука вряд ли убила».

М: «У меня в комнате живет Витя, в углу. Я его не боюсь и не убиваю. Но он белый…»

Незнакомец: «Вот видишь, Маша».

В голове крутился ответ в стиле «ты мое имя знаешь, а я твое— нет. Это нехорошо», но я его услужливо проглотила. Предыдущие такие вопросы остались без ответа, а на связь он тогда вышел спустя пару дней. Изводя меня этим.

Конечно, мое новое увлечение кого-то могло бы насторожить, кого-то – напугать, ну а я беспечно отвечала на каждую весточку, пытаясь при этом давить в себе глупую улыбку. Лишь бы никто не заметил. Клянусь, еще пару месяцев назад я бы добавила контакт в черный список и смело забыла бы о нем. Ни разу бы не вспомнила. Но сейчас ситуация изменилась.

И не сказать, что мне не писали, не пытались познакомиться. Писали. Пытались. И вежливо, и грубо. Стоит только вспомнить последний случай в клубе, когда я ждала друзей. Словом, вниманием я не была обделена, но от этого внимания я бежала как черт от ладана, если цитировать мою покойную бабушку. Сидя в кафешке, я снова смотрела в экран, перечитывая переписку с Незнакомцем. Он себя называл замысловато, цитатой из известной классической книги, и это в какой-то степени тоже цепляло.

Он умный. Начитанный. С ним интересно. И ему все равно на то, кто я такая. Раз он, зная о моей профессии, по прошествии месяца не сделал ни одного пошло-грязного намека. Конечно, я, понимая о способности женского мозга приукрашивать реальность, не прыгала в омут с головой. В то же время меня цепляло, что он так и не предложил встретиться. Ничего.

Полный ноль. Только переписка. Неприятно цепляло, потому что я хотела с ним увидеться.

–Опять ты в своем телефоне. Господи! Маша, ты знаешь, что, по американской статистике, восемьдесят процентов женщин подвергались приставаниям? Из них половину сталкерили. И ты, блин, просто живой пример началу таких историй, – моя сестра не унималась. Она только пришла, но уже начала промывать мне мозг.

Это вместо «привет». Наши отношения были теплыми, правда, но иногда у Нелли включался режим гиперопеки, и это мы даже не родные – кузины.

–Нель, ну может хватит? Думаю, я в состоянии самостоятельно разобраться со своей жизнью, – отмахнувшись от сестры, я отложила телефон в сторону.

–Как ты была в состоянии разобраться с Лешей, да? – она вперила в меня злобный взгляд, складывая руки перед собой. По напряженному лицу было понятно все.

–Не начинай.

Начать она могла. Конечно, ей Леша не зашел сразу, и она всегда была в противоборствующей от него стороне, спевшись с моим отцом.

Только мать поддержала мой выбор. На удивление. Обычно она всегда была на стороне папы, потому что ей на меня было…плевать, а отец знал как лучше. Я принимала это как должное. Я – не тот желанный ребенок для любящей мамы. Все потому что я – причина сломанной карьеры модели. Так на мне начали ставить эксперименты, сублимируя в каком-то смысле, проживая свою непрожитую жизнь. Яркую, исправленную, где все так, как должно быть.

С богатым мужем и далее по списку. Всего этого я не хотела. Моей мечтой было стать актрисой, но все мои потуги воспринимались в штыки с самого раннего возраста, и как-то неожиданно для самой себя я свыклась с мыслью, что актриса из меня никакая. В итоге пошла учиться на кафедру культурологии для галочки и продолжала работать моделью, где хоть как-то могла себя почувствовать в актерской среде.

Перевоплощения бывали, в рекламе снималась, тексты запоминала.

Плохим полицейским в семье была именно мама, а папа просто меня любил. С появлением потенциального (что самое главное – богатого) парня появилась и возможность отгулять свадьбу, о которой мама талдычила мне с лет эдак пяти, о которой мечтала сама, но и тут не сложилось. Денег тогда у отца не было, поднялся он позже…

«Девочка должна красиво выйти замуж».

«Девушка должна быть худой».

«Должна быть на ПП»

«Должна интересоваться культурой, политикой и спортом, чтобы мужу было о чем с тобой поговорить».

Эти «должна» мне в голову вбивались намертво, сотворив со мной то, что есть. Отец в этом плане был лояльным, его волновала я. Нередко они с мамой даже ссорились по этому поводу. С возрастом я прекратила искать тепла у матери, а сейчас мы общались раз в неделю, если повезет. С отцом картина была совсем другая.

–Маша, не наступай на еще одни грабли. Дай сюда телефон, – Нелли потянулась к трубке, но я резко отодвинула смартфон, совершенно не заметив край стола. Телефон соскочил и упал на пол. Вместо экрана теперь сеточка. Сердце юркнуло в пятки, а руки вдруг покрылись тонкой пленкой пота.