Среди тех, кто прибыл сегодня, были представительницами древнейшей из профессий из разных городов и стран. Кто—то работал в дорогих московских салонах, кто—то прибыл из провинции в надежде на быстрый успех, а кто—то уже имел связи с богатыми клиентами, но хотел большего. Многие понимали, что за красивыми обещаниями скрываются определённые требования, но их это не останавливало.

Когда все собрались в зале, одна из девушек, высокая брюнетка в чёрном платье, с интересом огляделась.

– Всё это больше похоже на кастинг, чем на деловую встречу, – негромко сообщила она соседке – тонкой девушке с карими глазами и короткими светлыми волосами.

– Разве тебе не нравится? – улыбнулась та.

– Мне нравится, когда мне говорят правду, – брюнетка чуть нахмурилась, но затем пожала плечами. – Ладно, посмотрим, что они скажут дальше.

Официанты разносили напитки, создавая иллюзию обычного вечера. Никто не торопился, никто не давал лишних пояснений. Просто атмосфера безмятежного ожидания, которой так легко поддаться. Но за всем этим наблюдали люди, которые знали больше, чем гости этого вечера.

В одном из боковых коридоров стоял мужчина в тёмном костюме. Он не пил, не говорил, и не делал ничего, кроме как смотрел на происходящее. Рядом с ним находился ещё один человек – женщина средних лет, одетая скромнее, чем остальные, но её глаза выдавали напряжённость.

– Они готовы? – спросил мужчина негромко.

Женщина кивнула.

– Да. Всё идёт по плану.

– Как они себя ведут?

– Спокойно. Пока не подозревают.

– Отлично. Пусть расслабятся.

Вдалеке зазвучал негромкий смех. Одна из девушек рассказывала историю, развеселившую соседок. Обычный, живой момент, который казался таким естественным.

Но в этом месте не было ничего естественного. И никто ещё не знал, что скоро зал опустеет.

Женщина в бутылочного цвета брючном костюме плавно прошлась по залу, оглядывая собравшихся с лёгкой улыбкой, будто проверяя, насколько им комфортно. Она не выделялась среди остальных, не казалась главной, но её движения были точными и уверенными, а взгляд – внимательным.

За ней следовали двое мужчин, похожих скорее на банковских сотрудников, чем на людей, имеющих отношение к подобному бизнесу. Они держались чуть позади, не привлекая внимания, но было ясно, что без их одобрения здесь не решается ни один вопрос.

Они не спешили выходить на передний план. Пока что девушкам давали время привыкнуть к обстановке, расслабиться, почувствовать себя избранными. Всё было устроено так, чтобы они сами захотели здесь остаться.

Ещё днём им показывали рекламные буклеты с фотографиями отелей в Дубае, вилл на Французской Ривьере, апартаментов с видом на ночной Лондон. Говорили ровным, уверенным голосом: "Эта жизнь станет вашей, если вы примете правильное решение."

Некоторым предоставили контракты. На плотной бумаге с водяными знаками значились имена несуществующих агентств, условия, обещавшие баснословные суммы за минимальные обязательства, и реквизиты банков, которых не существовало в открытых реестрах.

– Это просто формальность, – с улыбкой объясняли координаторы, разливая шампанское в бокалы. – Официальная работа, никаких рисков. Всё под контролем.

Документы можно было не читать. Многие действительно их не читали. Никто не хотел разрушать ощущение лёгкости, которое искусно создавалось вокруг.

Когда заходила речь о поездке, кто—то осторожно спрашивал про визы. Ответ был простым: "Обо всём позаботились заранее." Девушкам говорили, что это элитная сфера, где всё делается не так, как для обычных людей. Если они поедут работать в частные резиденции, оформлять их будут иначе, чтобы избежать внимания налоговых служб и иммиграционных структур.

– Всё будет проще, чем кажется, – повторяли им с улыбкой.

Некоторые девицы пытались включить логику. Конечно, что—то в этой истории выглядело слишком идеально, но никто не хотел разрушать иллюзию. Всем хотелось верить, что это действительно шанс – тот самый, о котором мечтают тысячи, но получают единицы.

– А если я передумаю? – иногда осторожно спрашивали они.

– Никто не будет вас держать, – отвечали координаторы с вежливой снисходительностью. – Но таких, как вы, очень много. Ваше место займёт другая.

Этот ответ срабатывал лучше угроз. Они быстро понимали: если упустят этот шанс, второго уже не будет.

Шампанское было дорогим, а музыка – негромкой, но идеальной, чтобы создать правильное настроение. Мужчины, стоявшие в стороне, не разговаривали с девушками, но их присутствие ощущалось.

Телефоны попросили сдать ещё на входе. Это объяснили заботой о конфиденциальности.

– Наши клиенты – влиятельные люди, – говорили им. – Они ценят частную жизнь.

Сказали, что устройства будут храниться в сейфе, вернут их перед вылетом. Кто—то, конечно, почувствовал лёгкое беспокойство, но тут же отмахнулся.

"Чего я боюсь?" – думали они.

По одной их провожали в номера. Просторные комнаты, оформленные сдержанно, но дорого: свежие цветы в вазах, постели с хрустящими белыми простынями, ненавязчивый аромат цитрусов и свежести. Всё выглядело так, будто кто—то действительно вложил усилия в их комфорт.

Но за дверями чувствовалась пустота. Здесь было слишком тихо.

Никаких разговоров между персоналом, никаких случайных встреч в коридорах, никакого шума, который бывает даже в самых дорогих отелях.

Лишь приглушённые шаги тех, кто водил девушек к комнатам, и ровный голос администратора, который уточнял:

– Если вам что—то понадобится, звоните по внутренней связи.

Некоторые ещё не знали, что телефоны в их номерах не работали.

За несколько часов в стенах загородной базы отдыха собралось около сотни девушек. Они прилетали в Москву из разных городов и стран, но никто из них не знал точного маршрута, по которому их должны были отправить дальше.

Координаторы не давали чёткого ответа, но звучали уверенно:

– Вопрос виз мы решаем отдельно, вам не о чем беспокоиться.

Каждая слышала свою версию предстоящей поездки. Одним говорили, что они летят в Лондон, где богатые аристократы предпочитают закрытые вечеринки, другим обещали работу в пятизвёздочных отелях Дубая с высоким гонораром и гарантией безопасности, третьим намекали на Париж, где состоятельные бизнесмены давно утратили интерес к французским девушкам и теперь ищут «что—то новое».

Кто—то пробовал уточнить детали:

– Мы будем жить в гостинице?

– Конечно, – отвечали им. – Для вас уже подготовлены апартаменты.

– А контракты будут подписаны на месте?

– Да, но это чистая формальность, вам не придётся ни о чём беспокоиться.

Разговоры велись мягко, сдержанно, с лёгким оттенком усталого терпения, будто координаторы уже сотни раз отвечали на одни и те же вопросы. Они не раздражались, но и не проявляли особой заинтересованности. Всё казалось продуманным, логичным, естественным.

Но чем больше девушки вникали в детали, тем больше возникало несостыковок. Во всей схеме не было явных хозяев.

Координаторы представлялись разными именами, иногда меняли их в зависимости от ситуации, но никогда не называли ни компаний, ни личных контактов. Визиток никто не раздавал, в телефонах не было номеров, которые можно было бы запомнить. Казалось, что у этих людей нет прошлого.

Каждая девушка общалась с кем—то своим – одни с женщинами лет сорока, напоминавшими опытных HR—специалистов, другие с мужчинами в дорогих костюмах, уверенно говорившими об эксклюзивных предложениях. Но эти люди никогда не пересекались между собой. Координаторы появлялись и исчезали, не задерживаясь на одном месте.

Некоторые девушки замечали странность: в какой—то момент рядом с ними оказывался новый человек, который продолжал разговор, начатый кем—то другим, как будто он всё слышал, но не присутствовал физически:

– Простите, мы уже обсуждали это?

– Да, конечно, я помню ваш вопрос.

Они действовали слаженно, слишком слаженно, как будто этот процесс повторялся не в первый раз. Не было хаоса, суеты, заминок, присущих таким мероприятиям. Всё шло ровно, по отработанному сценарию. Девушек делили на небольшие группы, расселяли отдельно, так, чтобы они не могли обсуждать между собой детали.

Если кто—то случайно заводил разговор о том, какие документы он подписал, к нему быстро подходил один из координаторов и переключал внимание:

– Простите, но у нас конфиденциальность. Обсуждать такие вещи небезопасно.

Никаких инструктажей, расписаний, точных дат выезда:

– Мы объявим всё, когда придёт время.

Они не говорили, кто конкретно оплатил отель, откуда взялись деньги на их проживание, почему никто не подписывал официальных трудовых договоров заранее.

На всё находились простые, логичные ответы:

– В мире больших денег так принято.

Девушек собирали в определённом порядке. Сперва провели несколько встреч в номерах, предложили заполнить анкеты. Кто—то отправлял фото для клиентов, кто—то подписывал бумаги, кто—то просто сидел в ожидании дальнейших указаний.

Затем их по двое или по трое приглашали в главный корпус. Никто не знал, по какому принципу их выбирали.

– Меня звали первой, – говорила одна девушка. – Но потом что—то поменялось, и они позвали её.

– Нам сказали, что нас должны были забрать ещё днём, – рассказывала другая. – А потом отложили, и никому не объяснили почему.

– А ты заметила, что нас усаживают рядом с определёнными людьми?

Некоторые начали замечать закономерность. Их будто сортировали по неизвестным критериям, но никто не понимал, по каким. Однако обсуждать это вслух никто не решался. Слишком многое в этом вечере казалось правильным, но в то же время – неестественным.

Просторный зал конференц—центра находился в западной части базы, за массивными дверями из тёмного дерева. Его интерьер был оформлен в современном минимализме: длинные столы из чёрного стекла, высокие бархатные кресла, стены, облицованные панелями глубокого серого цвета. Светильники, скрытые в нишах потолка, создавали мягкое, рассеянное освещение, приглушая резкие тени. Всё было устроено так, чтобы не перегружать восприятие, но при этом подчёркивать статусность происходящего.

Зал заполнялся постепенно. Девушки входили небольшими группами, по три—четыре человека, садились за столы, обменивались взглядами, переговаривались вполголоса, не понимая, чего именно ждут. Многие уже чувствовали усталость – день выдался долгим, насыщенным, слишком наполненным новыми лицами, обещаниями, лёгкими намёками на будущее.

В центре помещения стояла невысокая сцена с аккуратным подиумом, рядом с которым располагался белый экран. Кто—то предположил, что сейчас им покажут презентацию – может, расскажут об условиях работы, распорядке, суммах гонораров. Вряд ли что—то новое.

Официанты, одетые в однотонную чёрную форму, бесшумно разносили напитки. Бокалы были наполнены лёгким белым вином, которое пахло охлаждённым виноградом, а вот еды на столах почти не было – лишь несколько ваз с гроздьями ягод и гранатом, да пара корзин с миндальным печеньем.

– Кажется, это уже перебор, – тихо сказала одна из девушек, откидываясь в кресле и скользя взглядом по столу. – Нам что, запрещено есть после шести?

– Это часть концепции, – отозвалась другая, с улыбкой поднеся бокал к губам. – Элегантность и лёгкость. Никому не нужны уставшие девушки с тяжёлым взглядом.

– Да? – брюнетка с короткой стрижкой, сидевшая рядом, склонила голову набок. – А тебе не кажется, что всё это больше похоже на секту?

Она сказала это почти шутливо, но в голосе прозвучала доля сомнения. Её соседка, поправляя волосы, фыркнула:

– Слишком много вина, и сразу везде видятся заговоры. Расслабься. Мы же на вечеринке.

Женский смех прокатился по залу, но некоторые всё же уловили в словах смысл. Атмосфера действительно была странной.