И снова понеслись в пляске феечки, снежные скакуны ногли, мерцающие Манящие огоньки и множество других зимних.

Скоро город украсят ко второму великому празднику зимы – Кйарио. Снежному рассвету. Скоро уйдет ночь прошлого года и придет заря нового, так верили древние эль-драгхо.

***

Алисия Снежная

Кто приходит в гости на рассвете – тот вызывает желание отправить его головой вниз в самый огромный сугроб. А день начался так хорошо!

Мне было мягко, тепло и спокойно. Впервые за долгое время не тревожили сны, не мучило беспокойство.

Уютом окутывал запах горячего какао. Оно называлось здесь почти так же, как на Земле – кайкав. Готовили его не из бобов какао-деревьев – их в этом мире просто не было, но он был не менее вкусным и пах одуряюще. Я выбросила из головы все глупости, наслаждаясь отдыхом.

В доме господина Ассаиша я находилась уже третий день. И, наверное, таких спокойных дней у меня не было уже очень давно… А в этом мире – и вовсе никогда.

Хозяин поместья был тихим увлечённым учёным и говорил со мной всего дважды. Первый раз – когда коротко объяснил, куда я попала и что мне не стоит волноваться – тир Эль-Шао решит свои дела и вернётся за мной. Я выжила, я полностью здорова, организм идёт на поправку.

Второй – коротко поинтересовался вчера, не ощущаю ли я чего-то необычного. Но на мои наводящие вопросы отвечать отказался, махнул хвостом – и был таков.

Хозяйку поместья и супругу Ассаиша я и вовсе не видела. Женщины нагов редко показываются посторонним, а леди, как я поняла по обмолвкам, дохаживала срок и должна была вот-вот разродиться.

Все вопросы и тревоги я отодвинула в сторону – и позволила себе насладиться небольшой передышкой. Конечно, я надеялась расспросить о том, что со мной делали маги и как приводили в чувство у крылатого змееныша – но тот как воды в пасть набрал.

– Шоколад горячий как страсть… Ароматный и тонкий вкус, как у робкого первого чувства, и лёгкая горчинка – та, что преследует каждого влюбленного, которого мучают сомнения… –  Пропела, склонившись над ковшиком.

Да, меня допустили на кухню. Кухарки в такую рань ещё не было, дом спал, а раз уж я уже выспалась и насмотрелась на мягкий снегопад за окном, то… Почему бы не приготовить вкусняшку из детства? Я готовила редко, но именно готовка успокаивала мысли, убаюкивала и помогала разложить все тревоги по полочкам.

– Пахнетс-с вкус-сно. Но такой горячий будет-с, – огорчённо прошипел Жо. Он свернулся на скатерти и с интересом наблюдал за происходящим.

Кухня была большой и уютной, оснащена всеми последними новинками магической мысли. Нагревательный камень на плите потрескивал.

Ингредиенты на столе ждали своего часа. И молоко, и сливки, и черный шоколад, и даже воздушная пыль порошка эспрессо в ярком пакете, с которого мне подмигивала и подпрыгивала чашка кофе, исходя паром.

– Так, молотая корица и щепотка красного перца, – пробормотала себе под нос, – и тут же зашуршала коробкой приправ.

– Дорогоес-с для людей удовольс-ствие. Транш-шира, – ввернул мелкий вредина.

– Думаю, господина нага я не разорю. Он сам мне разрешил на кухне похозяйничать, – возразила, – считай это моей благодарностью хозяевам и маленьким вкладом в будущее, – подмигнула.

Горячий шоколад – он как глоток счастья. Осторожный. Медленный. Чтобы почувствовать все его оттенки и привкус на языке – и ни в коем случае не переборщить.

Я уже наломала шоколада, а затем смешала в специальной чаше – дома всегда пользовалась медленноваркой, молоко, сливки, шоколад и эспрессо. Добавила к ним чайную ложку корицы и щепотку красного молотого перца. Довольно принюхиваясь.

Ковшик был плотно прикрыт, нагревательный камень выставлен на самую большую мощность, а аппетитные запахи просачивались даже сквозь крышку, заставляя принюхиваться.

– Ещё полчасика – и можно будет завтракать, – довольно потерла руки.

Мягкое теплое платье из нежной шерсти оказалось мне немного коротко – я была выше его хозяйки в человеческой ипостаси. Зато кожа едва не стонала от нежного прикосновения гладкой теплой ткани. Нежный цвет фуксии мне удивительно шел, хотя раньше такие яркие оттенки я никогда не любила.

– Ты все же не хочешь со мной поделиться, как и зачем меня спасали? – Спросила уже серьезно и змеёныша.

Мне не давало это покоя. Меня ни о чем не расспрашивали, не пытались выяснить заказчика покушения и не возвращали в академию. Относились, как к дорогой гостье.

Я уже привыкла, что за все в этом мире приходилось платить. К тому же было ещё одно маленькое, крошечное "но". Я странно ощущала себя после пробуждения. Я помнила этот момент, помнила, как весь мир заслонили сумерки чужих глаз, которым я была призвана служить, а теперь сердце изнывало от ощущения, что части меня не хватало. И одновременно с этим во мне бурлила странная кипучая энергия, и я видела непонятные вещи…

– Слиш-шком много думаеш-шь, – бесстыдно зевнуло змейство, переползая в большую чашку, разукрашенную оленями.

Эй, я не для тебя ее ставила!

– Лишу и сладкого, и кровушки, – пригрозила.

– Да твоей кровушкой теперь отравиш-шься, – грустно заметили мне в ответ, – опять без вкус-сненького, – серебристая юркая сосиска свернулась клубочком и обиженно шипела.

– И что же с моей кровью не так? – Сердце грохнуло. Вот оно. То, что меня тревожило. С моим пробуждением точно что-то не в порядке!

Руки продолжали, тем временем, делать свое дело – то есть новогодние печеньки.

Взбивали масло и яйца с крупным янтарным желтком, двумя столовыми ложками меда – тягучими, переливающимися летними огоньками и пахнущими пасекой, и сахара.

Смешивали муку, добавляя чайную ложку местного разрыхлителя, щепотку соли и снова специи (простите, господа змеи, но какое же зимнее печенье без них?). В дело пошли имбирь, корица, гвоздика,  и мускатный орех – пришлось молоть их вручную.

– Вс-се с ней так, – меланхолично откликнулся Жо, которого я думала переименовать в Занозу, – прос-сто теперь она для меня не питательная. Ты, кс-стати, с-силы береги, вчера ещё в леш-шку лежала. Пос-сле такого и с-сдоровенный муш-шик в отдыхе бы нуждался, не то что…

– Очень интересно, но хотелось бы знать подробности, – подначила.

Сил действительно было немного, но сегодня на рассвете возникло ощущение, что если я что-нибудь не сделаю – то рехнусь. Просто рехнусь от неизвестности.

Повернула голову к окну – и моргнула. Мне вдруг показалось, что вдоль окна, по карнизу, и дальше – по стене дома, идут тонкие нити. Синие и фиолетовые, пылающе белые, ярко алые – они складывались в вязь незнакомых мне символов.

Более того, я каким-то внутренним чутьем понимала – это знаки защиты, и их наносил очень опытный мастер, который сумел предусмотреть почти все на свете.

– Что это? – Ошеломленно выдохнула.

Застыла. Помотала головой. Снова попыталась вглядеться в вязь символов.

– Жо, ты это видишь? – Совершила я непоправимую ошибку.

Да-да. Имя, брат мой чешуйчатый, имя!

– Не видит никакой Ш-шо ничего. Нет здесь таких! И не будет. И некому будет подсказать, когда ты себя-таки доведешь до нас-стоящих неприятнос-стей, дуреха. Слиш-шком в ваш-шные игры в-фязалась…

Мне показали язык! Абсолютно точно! Подразнили нагло и бессовестно, скрутили наверняка неприличный знак хвостом, встали на крыло – и демонстративно улетели на другой конец кухни.

Снежное сердце, что я делаю? Спорю с детёнышем говорящей змеи. Очень умно, Лиска, очень по-взрослому.

– Прости. Я злилась на тебя, злилась на себя и весь мир. Была не права,  чудище моё снежное! Сам ведь не признаешься! Какое имя ты бы хотел? Может, оно у тебя есть? – Спросила уже серьезно.

К тому времени я уже смешала маслянистую смесь с мучной и убрала в морозильную камеру, не забыв активировать нужную руну на ней  лёгким импульсом. Теперь вместо часа все будет готово за пятнадцать минут. Это вам не холодильник. Вслед за ними в морозильник отправилась и взбитая сахарная пудра с белком.

– С-сама дай! Красивое дай! – Потребовали у меня жалобно и напряжённо.

Что-то было связано с именем, но что? Гадать не хотелось.

– Снежная Молния. Смоль. Смолли. – ещё мгновение назад я не думала ни о чем подобном, а теперь имя родилось само собой.

Я ощутило какое-то странное напряжение в груди. Там запекло, задрожало. Я невольно вспомнила вдалбливаемые азы магии, направила импульс в кончики пальцев.

Тело прострелило с такой силой, что я рухнула – хорошо хоть на стул с жёсткой спинкой.

– У-ух, – прикусила губу.

Вместо тонкой и скудной, хоть и привычной нити силы, из меня вырвался пучок лучей. Вырвался – и едва не лишил  меня змеиного дитятка!

И прожег камень. Приятного песочного оттенка стена слева от дверного проема едва не обуглилась.

– Псшшшш! – Выдал шокированный змееныш. – Кто ш-ш тебя просил силу испольс-совать! Я пош-шить ещё хочу, криворукая! С-сама ты та самая Ш-шо! Шшш, чуть бес-с чешуи не оставила!

– Прости, прости пожалуйста, я вообще не знаю, как так вышло! – Выдохнула. В голове было вязко и пусто, пальцы дрожали.

Тело скрутил приступ слабости.

– Нельзя тебе заклинать, дурная, – ко мне подлетели, сели на плечо и трогательно потерлись головой о шею, – и так взаймы уш-ше живёшь, не создавай себе проблем. Тебя с того с-света вытащили. Магия вс-ся врас-снос, да и сложно у вас с этим пока. Хотя я мало знаю, – неохотно поделился змей.

А я думала о том, что шашлык из змеятины – это, конечно, нехорошо. Но вот декор дома в крапинку, странное поведение силы и непонятные проблемы со зрением – повод серьезно испугаться.

Что-то сделали со мной эль-драгхо. Что-то, о чем я наверняка могу пожалеть. Но я все ещё помнила странный сон, хоть и урывками. Как и свое обещание – ко всему относиться иначе.

И мудро решила отложить переживания на потом. Потому что бежать-то можно. Но вот что с этим потом делать? Не выживу я одна в этом мире.

В голове снова всплыла холодная ртуть глаз, которая быстро сменялась темными сумерками. Уставшее бледное лицо. Такое знакомое. Где-то я его уже видела! Казалось, сейчас я ухвачу воспоминание за хвост, смогу разгадать часть загадки! Но морозный шкаф зазвенел – и я бросилась вынимать тесто.

Слабость немного отступила.

– Задал ты мне загадок. Хоть о себе и своей расе расскажи, раз уж с именем мы решили, – предложила вредному змейсу, – а перед нашим хозяином мне придется извиняться очень долго, – вздохнула, – и как я буду оплачивать эти разрушения, – ткнула пальцем в стену, – даже представлять пока не хочется.

Я медленно раскатывала тесто. Скалка была деревянная и пахла смолой и свежестью  отскобленного дуба.

Она была для меня немного тяжеловатой, но терпение и труд… Главное, что на этой кухне было все. И плотная пергаментная бумага, и формочки для печенья. Необычные, в виде каких-то удивительных и забавных снежных существ, морозных посохов, ветвей и странных символов. И почти привычные – в виде новогодних шаров, снежинок и колокольчиков.

Пальцы ловко лепили немного кособокие фигурки, шоколад на плите ворчал и пенился, а душевное равновесие медленно восстанавливалось.

Какой толк переживать о будущем, если изменить я ничего не могу? Зато могу добавить в этот мир  немного зимнего настроения.

Пока нажейго – вот как называли его расу, тихо шипел о себе, семье, большом уютном гнезде и мерзком охотнике, который утащил его и нескольких его братьев, я успела заполнить больше сорока маленьких формочек.

Увы, местный духовой шкаф работал на живом огне. Следующие минут пятнадцать прошли в мучительных попытках сложить бумагу, щепу и дрова "как положено". Тут-то мне и вспомнилась бабушкина печка.